Стенли Вейнбаум - Очки Пигмалиона

Солнце уже садилось за деревьями громадного леса, и длинные тени рождали прохладу. В сумерках ручеек казался лиловым, его радостное журчание по-прежнему сливалось с музыкой цветов. Наконец, солнце скрылось; тьма спустилась над лугом; внезапно умолкли цветы, и лишь ручей продолжал петь в этом мире тишины. Так же молча Дан переступил порог дома.

В просторном зале, где пол был выстлан черно-белыми плитами, повсюду стояли скамьи, искусно высеченные из мрамора. В глубине, склонившись над поблескивающей машиной, сидел старый Левкон. Когда Дан вошел в комнату, старик вытянул из машины длинный кусок серебристой ткани; свернул его и отложил в сторону. Дан отметил про себя одну необычную деталь: несмотря на раскрытые окна, ни одно ночное насекомое не порхало вокруг светящихся шаров, размещенных в нишах стен.

Слева от него, опершись в усталости о дверной косяк, на пороге одной из комнат стояла Галатея. Дан поставил на скамью блюдо с фруктами и подошел к ней.

- Твоя,- сказала она, кивнув в сторону комнаты.

Он увидел уютную спальню. В квадрате окна мерцали звезды. На стене слева висела мраморная голова, изо рта которой била струйка воды, бесшумно падавшей в широкий бассейн. Меблировку комнаты дополняла такая же изящная, как и в зале, скамья, покрытая серебристой тканью. Помещение освещал свисавший на цепи с потолка единственный шар. Дан повернулся к девушке, глаза которой оставались чересчур серьезными.

- Лучше не бывает! - воскликнул он.- Но как мне погасить свет, Галатея?

- Погасить? Надо его прикрыть. Вот так.

Тень улыбки мелькнула на ее лице, когда она опускала металлический колпак на сверкавший шар. В темноте они замерли в каком-то напряженном ожидании. Дан ощущал близость девушки. Затем свет вспыхнул снова. Галатея устремилась было к двери, но остановилась и взяла Дана за руку.

- Милая тень,- чуть слышно прошептала она.- Надеюсь, сны твои будут музыкой.

И убежала.

Дан застыл в нерешительности. Потом заглянул в зал, где Левкон по-прежнему сидел, склонившись над машиной. Седой Ткач поднял руку, но ничего не сказал. Дану очень не хотелось быть его молчаливым компаньоном, и он вернулся в свою комнату, чтобы подготовиться ко сну.

Тень

Рассвет наступил как бы мгновенно, и все вокруг мелодично зазвучало. Веселое красноватое солнышко бросало через всю комнату длинные лучи. Дан проснулся с полным осознанием всего происходящего, будто и не спал совсем. Бассейн соблазнительно манил его свежей водой, и он с наслаждением выкупался. Затем вышел в зал. Удивленный тем, что шары по-прежнему горели, соперничая с дневным светом. Дан нечаянно коснулся одного из них: шар был холодный, как металл, и не имел опоры. Дан подержал в руках сверкавшую сферу, затем вышел в нарождавшийся день.

Галатея танцевала в аллее и при этом ела такой же розовый, как ее губы, плод. Она снова была веселой, снова была той встретившей Дана счастливой нимфой. И когда он выбрал на завтрак сладкое зеленое "яйцо", она ослепительно улыбнулась ему.

- Пойдем к реке! - крикнула она и направилась танцующей походкой к диковинному лесу. Дан последовал за ней. Смеясь, они прыгнули в водоем и плескались в нем до тех пор, пока Галатея не вышла на берег, порозовевшая и запыхавшаяся. В голове Дана возник вопрос, который он еще ни разу не задавал.

- Галатея,- сказал его голос,- а кого ты возьмешь в спутники?

Она серьезно посмотрела на него.

- Не знаю. Он будет мне назначен. Это закон.

- И ты будешь счастлива?

- Конечно,- ответила она и как будто смутилась.- А разве не все счастливы?

- Там, где я живу, не все.

- Должно быть, это очень странное место, твое царство теней. Страшный мир.

- Возможно, да,- признался Дан.- Я хотел бы...

Он замолчал. Чего он желал? Разговаривая с призраком, видением, миражом, Дан внимательно рассматривал девушку, ее блестящие черные волосы, глаза, белоснежную кожу. Он улыбнулся и протянул руку, чтобы коснуться обнаженной руки Галатеи, но она, взглянув на него серьезно и как-то удивленно, резко поднялась.

- Пойдем! Я покажу тебе свою страну.

Она побежала вдоль ручейка, и Дан нехотя последовал за ней.

Какой чудесный день! Они шли вдоль реки, которая то звонко журчала, то вдруг умолкала, а вокруг них раздавались негромкие сладкоголосые трели цветов. За каждым изгибом реки возникали новые великолепные картины, с каждым мгновением новое чувство радости. Они то заводили беседу, то вдруг замолкали. Если им захотелось пить, река предлагала свою холодную воду; стоило им захотеть есть, как плоды сами просились в руки. Когда они уставали, всегда находилось глубокое русло с мшистым бережком, а после отдыха их манили новые красоты. Невероятные деревья бесчисленных фантастических видов представали перед ними, а вдоль реки простирался луг, по-прежнему усыпанный цветами-звездочками. Галатея сплела Дану венок из ярких бутонов, и в дальнейшем его шагам аккомпанировала тихая благозвучная песня. Незаметно красное солнце опустилось за лес, и день подошел к концу. Когда Дан обратил на это внимание, они повернули обратно.

Галатея стала напевать какую-то странную мелодию, грустную и нежную, как журчание реки и музыка цветов.

- Что это за песня? - спросил Дэн.

- Ее пела другая Галатея - моя мать. Сейчас я переведу ее тебе,- сказала она, взяла Дана за руку и запела:

Среди цветов лесных поет ручей, звеня, О возвращеньи, о любви, о тех счастливых днях... О тех счастливых днях, что впереди их ждут. "И через сто веков они,- поет,- придут!"

Лишь папоротника вздох и робкий шелест трав Слышны ему в ответ. Они твердят: "Не прав! Оставь, ручей, звенеть, нас будущим маня. Былого не вернуть, увы... уж никогда".

Голос ее дрогнул; воцарилась тишина, которую не осмеливались нарушить даже вода своим журчанием и цветы своей музыкой.

- Галатея...

В ее печальных глазах стояли слезы.

- Это очень грустная песня, Галатея,- прошептал Дан.Почему твоя мать была грустной? Ведь ты говорила, что в Паракосме все счастливы.

- Она нарушила закон,- ответила девушка безжизненным голосом.- Это неизбежный путь к скорби... Она полюбила призрака! Он явился к нам из твоего царства теней, жил здесь, а затем ушел. А когда к матери пришел назначенный спутник жизни, было уже поздно, понимаешь? Но в конце концов она примирилась с законом, хотя на всю жизнь осталась несчастной и теперь скитается по свету... Я никогда не нарушу закон,- с вызовом сказала Галатея.

Дан взял ее за руку.

- Я не хочу, Галатея, чтобы ты была несчастной. Я хочу видеть тебя всегда счастливой.

Она покачала головой.

- Но я и так счастлива,- сказала она с ласковой, но безрадостной улыбкой.

По дороге к дому они больше не обмолвились ни словом. Тени гигантских деревьев падали на другой берег реки. Некоторое время они шли, взявшись за руки, но у выложенной сверкающей галькой тропинки Галатея вырвалась и побежала. Дан бросился за ней. Когда он добежал до дома, Левкон сидел на скамье у входа, а Галатея стояла на пороге. Ему показалось, что в глазах девушки стояли слезы.