Тара Пэмми - Свет твоей любви

Он оглядел Клио с ног до головы, явно оценивая ее дизайнерское платье, прическу, кольцо на пальце. Ядовитое удовлетворение наполнило его взгляд.

– Да, это месть, – сладострастно повторил он. – Иначе зачем ты выходишь замуж за сицилийского ловеласа?

Такой злости Клио не испытывала с того дня, как узнала о связи Джексона с его секретаршей. Эта злость сожгла все другие чувства, все оставшиеся сомнения в правоте ее действий. В своей жизни она не сделала ничего плохого, кроме того, что доверилась такому подонку, как Джексон Смит.

– Обо мне ты можешь думать что хочешь, но не смей говорить плохо о нем, – выпалила Клио, от гнева едва держась на ногах.

– Пойми, он просто использует тебя, чтоб подобраться ко мне, – сказал Джексон.

Клио знала: взгляды большинства присутствующих устремлены на них. Но грош ей цена, если Джексон сможет запугать ее на глазах у всех. Он и так причинил ей слишком много зла.

– Не думай приближаться ко мне, – прохрипела она, когда Джексон сделал шаг к ней. На его губах все еще была эта омерзительная ухмылка.

– Как только он поймет, что ты больше не нужна, он вышвырнет тебя, как мусор. Ты и впрямь наивная дурочка, если веришь, что он на тебе женится. И тогда я вдоволь посмеюсь над тобой, Клио.

До боли знакомая наглая ухмылка, язвительный тон, безжалостный блеск в глазах – в этом человеке не было ничего достойного. Джексон Смит – это средоточие темных страхов из недавнего прошлого Клио. Сейчас все это пробудило яростную бурю в ее душе. Ей хотелось кричать на него, ударить Джексона по наглым губам.

Но он не заслуживал даже этого.

Высоко подняв голову, Клио холодно взглянула ему в глаза.

– Научись проигрывать, Джексон, – громко сказала она. – Будь готов проиграть. Проиграть все.

Она не позволит ему забрать остатки того, что она когда-то любила в этом городе. Она не покинет Нью-Йорк на волне скандалов и позора, как этого хочет Джексон. Даже если для этого нужно поставить на кон всю свою жизнь. Даже если придется связать свою судьбу с тем, кто может разбить ее сердце на части.

– Через неделю мы со Стефано распишемся, – продолжила Клио. – Здесь, в Нью-Йорке мы станем мужем и женой. И знаешь что, Джексон? Мы пришлем тебе приглашение.

Господи, нет! Не может быть, чтоб она и впрямь это сказала. Клио чувствовала на себе взгляды тысячи глаз – на себе и на этом мерзавце Джексоне. И отчетливее всего она ощущала взгляд Стефано. Он стоял в десятке метров от них, словно вкопанный, раздираемый роем противоречивых чувств.

Стефано невольно вспомнил день, когда Серена хладнокровно, без каких-либо эмоций объявила, что бросает его. Она не скрывала, что без состояния его родителей он не представляет для нее интереса.

В одну минуту он потерял все – уважение родителей, доверие и любовь женщины, ради которой жил. Но главное – он потерял веру в справедливость и в собственные чувства. Весь его мир рухнул.

Спина Клио вытянулась в струну, глаза источали зеленый огонь, маленькая грудь вздымалась и опускалась снова. Он смотрел на нее и видел Клио, которой восхищался двенадцать лет назад.

В этот момент она была божественна – истинная богиня Афина, чьи глаза затуманила жажда предстоящего сражения.

Как бесстрашно она объявила им всем о предстоящей свадьбе. Было ли недоверие и уязвимость в ее глазах наигранными? То, как дрожали в этот момент ее губы, – было ли это все тем же спектаклем?

В минуту осознания Стефано почувствовал ядовитую горечь во рту. Выругавшись, он ударил кулаком в стену, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок.

Он знал, что Клио уже бесповоротно изменила его жизнь, и ненавидел себя за это. Он знал, что решился на этот шаг не только ради себя, но и ради нее. Да, он помнил, как сильно Клио любила этот город.

Вспомнил отчаянную смелость в ее глазах, когда она появилась в его люксе.

Вытирая платком испарину со лба, Стефано посмотрел в сторону Клио. Джексона уже не было видно, а Клио окружили доброжелатели.

Ее бледные щеки снова зарозовели, когда она поймала на себе его взгляд. При этом Клио отдавала себе отчет – что бы ни происходило, она не должна показывать Стефано своих эмоций, будь то гнев, обида или отчаяние. В этой игре проявление чувств – ее главная слабость.

Если она хочет, чтобы Стефано Бьянко на ней женился, путь к этому только один.

Когда двенадцать лет назад Клио приехала учиться в округ Колумбия, она и думать не могла о том, чтоб когда-то вернуться в Англию. Все здесь было настолько прекрасно, что она, как любая девушка, уже строила планы о том, как, когда и за какого мужчину она выйдет замуж здесь, в Нью-Йорке.

Однако пока что мечты так и остались мечтами. Отгоняя от себя воспоминания, она подняла глаза на Стефано. Уличные фонари и огромные горящие рекламы освещали ему лицо. Самая холодная нью-йоркская зима была теплее, чем взгляд Стефано в салоне лимузина. За всю поездку назад на Манхэттен они не обменялись ни единым словом.

Глядя за окна роскошного автомобиля, он не выпускал из рук телефон. По обрывкам фраз Клио поняла, что речь идет о кризисе акций Стефано в Юго-Восточной Азии. Ей бы могло быть приятно, что его холодность и отстраненность, возможно, не связаны с ней.

Но отсутствие реакции – хуже всего. Лучше бы он накричал на нее, лучше бы обрушил сотню последних слов – тогда бы Клио, по крайней мере, поняла, что он чувствует.

А так, холод молчания, источаемый каждой порой его тела, навевал на Клио страх. Со свинцовой тяжестью в груди она последовала за Стефано в светящиеся двери баснословно дорогой гостиницы. Все внутри не говорило, а кричало о богатстве и величии отеля и его постояльцев.

То, что надо для Стефано Бьянко.

Но каждый раз, когда персонал «Четсфилда» приветствовал их, Клио вспоминала, что у Стефано нет дома. Нигде, ни в одной стране мира у него не было своего дома. Он жил на борту личного самолета, перелетая из одного конца света в другой по делам бизнеса и не имея привязки ни к одной точке планеты.

И меньше всего он хотел быть привязанным к Нью-Йорку.

Никто из них не знал, что ждет их впереди. Ни у кого не было четкого плана действий, и эта перспектива пугала Клио.

Стальные двери лифта закрылись, и Стефано с Клио оказались в шикарном пентхаусе. Панорамный вид с застекленных балконов уже не очаровывал Клио так, как раньше. Блестящие бриллиантами потолки, окна от пола до потолка, уникальные произведения искусства на стенах… сегодня ничто не вызывало в ней интереса.

Ничто, кроме молчаливого человека рядом.

Не издавая ни звука, Стефано расстегнул сначала запонки, затем пуговицы на рубашке.

Молчание становилось невыносимым.

– Черт возьми, Стефано, скажи хоть что-нибудь! – не удержалась Клио.