Роберт Маккаммон - Кусака

— Как пить дать! — согласился Вэнс. — Небось, от тех, кто помешался на летающих блюдцах, деваться некуда!

— Да. — Улыбка полковника едва заметно поблекла, но никто этого не заметил. — Вот именно. Как бы то ни было, мы не хотим, чтобы в нашу работу вмешивались штатские, а уж чтобы вокруг шныряли репортеры, и подавно. Военно-воздушные силы не желают нести ответственность в том случае, если какая-нибудь газетная ищейка облучится. Шериф, вы с мэром способны плотно проконтролировать ситуацию?

— Да, сэр! — с чувством заявил Вэнс. — Только скажите, что нужно сделать!

— Во-первых, я не хочу, чтобы вы поощряли любопытных. Конечно, мы создадим на месте собственный периметр безопасности, но я не желаю, чтобы там толклись зеваки. Во-вторых, я хочу, чтобы особый упор был сделан на радиационной опасности. Не то чтобы это непременно соответствовало истине, но слегка пугнуть публику не вредно. Отбивает охоту путаться под ногами, верно?

— Верно, — согласился Вэнс.

— В-третьих, чтобы рядом с точкой, о которой идет речь, духу не было людей из средств массовой информации. — Глаза полковника снова стали холодными. — Мы будем патрулировать зону падения на вертолетах, но со звонками с телевидения, радио и из газет управляйтесь сами. База Уэбб информации давать не будет. Притворитесь немыми и вы. Как я уже сказал, штатские в этой зоне мне ни к чему. Ясно?

— Как стеклышко.

— Хорошо. Тогда, думаю, все. Ганни, у тебя есть вопросы?

— Только один, сэр. — Ганнистон перевернул еще одну страницу в блокноте. — Шериф Вэнс, кому принадлежит небольшой светло-зеленый пикап с надписью "Ветеринарная лечебница Инферно"? Регистрационный номер: "Техас" шесть-два…

— Доктору Джесси, — ответил Вэнс. — То есть Джессике Хэммонд. Она ветеринар. — Ганнистон вытащил ручку и записал фамилию. — А что?

— Мы видели, как этот пикап вытаскивали на буксире из зоны падения метеорита, — сказал полковник Роудс. — Его отвели на станцию техобслуживания, парой улиц дальше. Вероятно, доктор Хэммонд видела пролетавший объект. Мы хотим задать ей несколько вопросов.

— Она женщина славная, ей-Богу. И неглупая. Верите, не боится делать такое, что мужик-ветеринар в жизни не…

— Спасибо. — Ганнистон вернул ручку с блокнотом в карман.

— Ребята, если еще нужна будет помощь, вы только шепните.

Роудс с Ганнистоном, закончив свое дело, шли к двери.

— Шепнем, — сказал Роудс. — Еще раз извините за переполох.

— Да ладно. Вашими молитвами теперь у всех есть, о чем побазарить за обедом!

— Надеюсь, базара будет немного.

— А. Да, верно. Ни о чем не беспокойтесь. На Эда Вэнса можно положиться, да, сэр!

— Я знаю. Спасибо, шериф. — Роудс пожал Вэнсу руку, и на мгновение шерифу показалось, что сейчас костяшки его пальцев лопнут. Потом Роудс отпустил болезненно улыбавшегося Вэнса, и офицеры ВВС вышли из конторы на раскаленный белый свет.

— Ух ты, — Вэнс растирал ноющие пальцы. — А с виду и не скажешь, что этот хмырь такой сильный.

— Погодите, мужики, вот я расскажу Дорис! — Голос мэра дрожал от переполнявших его чувств. — Я встретился с настоящим полковником! Батюшки, да она не поверит ни единому слову!

Дэнни подошел к окну и, выглянув сквозь жалюзи, посмотрел вслед летчикам, удалявшимся в сторону Республиканской дороги. Он задумчиво нахмурился и ободрал заусенец.

— Объект, — проговорил он.

— А? Ты что-то сказал, Дэнни?

— Объект. — Дэнни повернулся к Вэнсу и Бретту. Он уже разобрался, что его тревожит. — Этот полковник сказал, что доктор Хэммонд, вероятно, видела пролетающий "объект". Почему он не сказал "метеорит"?

Вэнс погрузился в молчание. Лицо шерифа ничего не выражало. Мыслительные процессы протекали у него не слишком быстро.

— А разве это не все равно? — наконец спросил он.

— Да, сэр. Мне просто интересно, почему он так сказал.

— Да ладно, Дэнни, денежки ты получаешь не за то, чтобы любопытничать. Мы получили приказ военно-воздушных сил Соединенных Штатов и будем делать то, что велит полковник Роудс.

Дэнни кивнул и вернулся за свой стол.

— Живой полковник-военлет! — снова восхитился мэр Бретт. Елки-палки! Пойду-ка я к себе в контору — вдруг будут звонить и узнавать, что тут за шум. Думаю, мысль неплохая?

Вэнс кивнул. Джонни Бретт заспешил к дверям и чуть ли не бегом ринулся к зданию банка, где электрическое табло показывало 87 градусов по Фаренгейту, десять часов девятнадцать минут утра.

Когда Ксавьер Мендоса загнал машину техпомощи на станцию обслуживания и выключил мотор, Джесси увидела, что в Престон-парке приземляется вертолет. Пока Мендоса и тощий, угрюмый подросток-апач Санни Кроуфилд трудились, отцепляя пикап и перемещая его в ремонтную зону гаража, Стиви с черной сферой в ладонях отошла в сторонку. Ее ничуть не заинтересовал ни вертолет, ни то, что может означать его присутствие.

Съехав с Республиканской дороги, возле гаражей остановился некогда ярко-красный, а теперь выгоревший на солнце до розоватого "бьюик". "Здорово, док!" — крикнул сидевший за рулем мужчина. Он вылез из машины, и глазам Джесси стало больно: на Хитрюге Криче был спортивный пиджак в зеленую и оранжевую клетку. Хитрюга бодро направился к Джесси. Толстая круглая физиономия сияла, широченная улыбка открывала ослепительно белые зубы. Один взгляд на пикап — и Хитрюга прирос к месту.

— Елкин дуб! Это мало сказать инвалид, это _т_р_у_п_!

— Да, дело плохо.

Крич заглянул в искромсанный мотор и присвистнул.

— Упокой, Господи, его душу. Или, я бы сказал, тушу. — И сдавленно хихикнул, отчего Джесси пришел на ум цыпленок, с кудахтаньем протискивающийся на волю сквозь плотную скорлупу яйца. Увидев, что Джесси не разделяет его веселого настроения, Хитрюга мигом опомнился. — Простите. Я знаю, что этот пикапчик набегал для вас уйму миль. Слава Богу, никто не пострадал… э… ведь вы со Стиви в порядке, правда?

— Я-то да. — Джесси посмотрела на дочку. Стиви отыскала у дальнего угла здания островок тени и, похоже, вовсю изучала черный шар. — А Стиви… пережила потрясение, но все обошлось. В смысле, никаких повреждений.

— Рад слышать, честное слово. — Крич выудил из нагрудного кармана пиджака лимонно-желтый носовой платок в узорчатую полоску и промокнул потное лицо. Желтыми, почти того же оттенка, были и брюки Хитрюги, а из-под них выглядывали двухцветные башмаки — желтый верх, белый низ. Вообще у Хитрюги был целый шкаф костюмов из пронзительно-яркого полиэстера всех цветов радуги, и хотя Крич с жадностью читал "Эсквайра" и "Джи-Кью", утонченности в его вкусах и чувстве моды было столько же, сколько в субботнем вечернем родео. Жена Крича, Джинджер, клялась, что разведется с ним, если он еще хоть раз наденет в церковь свой красный костюм с отливом. Хитрюга верил в могущество имиджа, о чем часто говорил и жене, и всякому, кто соглашался слушать. "Если боишься, что люди обратят на тебя внимание, — говаривал Хитрюга, — можешь спокойно сесть на землю, пускай засосет тебя целиком". Крич, крупный, корпулентный мужчина, разменявший пятый десяток, всегда был готов быстро улыбнуться и пожать руку и почти каждому жителю Инферно продал ту или иную форму страховки. С широкого румяного лица глядели голубые, как пеленка младенца, глазки, а обширную лысину окаймляла рыжая бахрома, да спереди красовался крохотный пучок рыжих волос, который Хитрюга аккуратно причесывал.