Роберт Маккаммон - Кусака

— Ты вообще-то обедала?

Она все еще была слишком напугана, чтобы говорить.

— А то до моего дома, можно сказать, рукой подать. Это в двух шагах отсюда, на Брасос-стрит. Там… это… есть свинина с бобами и хрустяшшая картошка. — Покалывание добралось до локтя. Девочка не отпускала его руку. — Как насчет тарелочки свинины с бобами? А потом я опять сведу тебя сюда, и мы погодим твоих папку с мамкой. — Сержант не разобрался, одобрила девчушка план или нет, однако, когда он сделал первый шаг, Дифин последовала за ним. Он спросил: — Тебе когда-нибудь говорили, что у тебя странная походка?

Они пошли в сторону Брасос. Рука Дифин словно приросла к руке Сержанта. Энергия, которую она выделяла, мерно пульсируя, текла по нервным окончаниям Сержанта в плечо, шею и дальше, в кору головного мозга. Сержант почувствовал легкую головную боль. Опять железяка за свое, подумал он.

Бегун трусил рядом. Сержант сказал собаке:

— Ох и любишь ты попрыгать…

Короткий укол боли в голове. Словно проскочила искра в свече зажигания.

Бегун испарился.

— О-хо-хо, — пробормотал Сержант. Свечу замкнуло.

И Бегун опять появился. Настоящий зайка-попрыгайка.

Лицо Сержанта заливал пот. Что-то случилось — вот только он не знал, что. К руке накрепко приклеились пальцы девочки, голова болела. Бегун побежал вперед, чтобы, свесив розовый язык, подождать хозяина на крыльце.

Дверь была не заперта — как всегда. Сперва Сержант впустил Бегуна, потом взялся искать керосиновую лампу и спички, и Дифин, наконец, выпустила его руку. Но свеча зажигания в мозгу у Сержанта искрила, и половина тела Деннисона, та, с которой стояла девочка, наполнилась колким огнем. Сержант зажег лампу. Свет отчасти разогнал тени. Но это были хитрые тени: Бегун то был виден, то пропадал.

— Барышня, — сказал Сержант, опускаясь на стул в безукоризненно чистой комнате с выметенным и вымытым полом, — мне… что-то мне плохо. Бегун запрыгнул к нему на колени и лизнул в лицо. Он обнял пса. Девчушка наблюдала за ним, стоя у самой границы света и тьмы. — Господи… голова моя, головушка. Ей-Богу, там будто взвод барабанщиков… — Сержант моргнул.

Его руки обнимали пустоту.

Под черепом шипело. По лицу струился холодный пот.

— Бегун? — прошептал Сержант, и его голос сорвался. Лицо исказилось. — Бегун? О Господи… о Господи… не приноси палочку. — Веки Сержанта затрепетали. — Не приноси. НЕ ПРИНОСИ ПАЛОЧКУ!

Дифин стояла рядом. Она поняла, что человек смотрит в то измерение, куда ей не заглянуть, и очень тихо сказала:

— Рассказать мне. Что есть Бе-гун?

Сержант застонал. Свеча зажигания сработала, призрачное видение сидящий у него на коленях Бегун — то появлялось, то исчезало, как картинка в стробоскопе. Руки цеплялись за пустоту.

— Боже милосердный… не надо… не приноси палочку, — умолял он.

— Рассказать мне, — повторила Дифин.

Сержант повернул голову. Увидел ее. Бегун. Где Бегун? Мрачные существа, обитавшие в его сознании, качнулись к свету.

Глаза Сержанта обожгло слезами.

— Бегун… принес палочку, — выговорил он — и принялся рассказывать остальное.

— Наткнулся на нее в квартале от церкви. Брела прямо посередь улицы, — объяснил Кёрт Локетт. — Кабы я не успел вовремя врубить тормоз, лететь бы ей вверх тормашками.

Шериф Вэнс снова посмотрел на Джинджер Крич. Она стояла у него в кабинете — босая. От двери тянулся кровавый след. "Изрезала ноги стеклом, не иначе, — подумал он. — Бабенка созрела для желтого дома!"

Джинджер неподвижно смотрела прямо перед собой. С волос свисали трубочки бигуди. Густо запудренное пылью лицо превратилось в бледную маску.

— Вот те крест, она меня так напугала, что я чуть в штаны не наклал, — сказал Кёрт, бросив быстрый взгляд на Дэнни Чэффина. Помощник шерифа еще раз обошел вокруг Джинджер. — Я ехал в винный. Не знаешь, где человеку можно раздобыть выпить?

— Винный закрыт, — сказал Вэнс, поднимаясь со стула. — Это мы сделали в первую голову.

— Не сомневаюсь. — Кёрт потер губы и нервно улыбнулся. Он чувствовал себя трясущейся развалиной, и Джинджер Крич, шагавшая по улице наподобие зомби с вышибленными мозгами, тоже не добавила ему спокойствия. Просто… понимаешь, мне бы чего-нибудь… ну… ночку скоротать. — Из-под расстегнутого воротничка мятой белой рубашки свисал новообретенный галстук.

— Джинджер? — Вэнс помахал рукой у нее перед лицом. Джинджер моргнула, но ничего не сказала. — Ты меня слышишь?

— Я ищу своего пацана, — сказал Кёрт. — Кто-нибудь из вас видел Коди?

Вэнс невольно рассмеялся. Полчаса назад он ездил за своим помощником Чэффином к нему домой на Окли-стрит и к концу поездки чувствовал себя так, будто провел с Селестой Престон десяток раундов на ринге. Потом он взялся объяснять Вику и Арлин Чэффин про космолет, и Арлин принялась плакать и причитать, что-де настал конец света. Селесту Вэнс отвез обратно к ее машине, и последнее, что увидел — как большой желтый "кадиллак" устремился на запад. "Погнала к себе на асиенду, прятаться под кровать, не иначе, подумал он. — Ну и хрен с ней — кому охота, чтоб она тут околачивалась!"

— Кёрт, — сказал он, — ты, как не проспишь полсуток, так становишься опасным. Около девяти тридцати твой мальчишка устроил в зале игровых автоматов сущий ад — затеял драку между бандами, и в результате целая орава сопляков загремела в клинику. При том количестве пострадавших, какое мы имеем, это нужно доктору Мак-Нилу, как собаке пятая нога.

— Коди… дрался? — Кёрт абсолютно потерял счет времени. Он взглянул на часы и увидел, что они остановились в две минуты одиннадцатого. — Он в порядке? В смысле…

— В порядке, в порядке. Правда, чуток побитый. Он отправился в клинику.

То бишь, жди счета от врача, подумал Кёрт. Дуролом окаянный! У таракана мозгов и то больше!

— Джинджер? Это Эд Вэнс. Дэнни, дай-ка мне со стола фонарик. — Шериф схватил фонарик, включил и направил свет в незрячие глаза женщины. Она еле заметно вздрогнула, безвольно висевшие вдоль тела руки закаменели. Джинджер! Что случилось? Почему ты…

По телу Джинджер прошла сильная судорога, и ее лицо напряглось, словно мышцы вот-вот должны были прорваться сквозь кожу.

— У нее припадок! — завопил Кёрт и по кровавому следу Джинджер попятился к двери.

Серые губы женщины дрогнули и раскрылись.

— Гос… подь… пастырь мой, я ни в чем не буду нуждаться, зашептала она. — Он покоит меня на злачных пажитях. И… и водит меня к водам тихим. — Из глаз Джинджер хлынули слезы, и она, запинаясь, продолжала читать Двадцать третий псалом.

Сердце у Вэнса стучало, как паровой молот.

— Дэнни, давай-ка скатаем к Хитрюге домой. Мне чертовски не нравится то, что я вижу.