Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

— Еще минута, — прошептала она, — и Слит погиб бы. Я чувствовала, как он скользит к этому растению. А как здесь очутилась великанша?

— Она проехала через лес каким-то коротким путем. Залзан Кавол нанял ее, чтобы она защищала нас на пути в Илиривойн.

— Она уже отработала свой гонорар, — сказала Карабелла.

— За мной! — приказала женщина-воин.

Она выбрала безопасную дорогу из этой рощи, но и ее животное было дважды схвачено за ногу, а животное Валентина — один раз. Каждый раз великанша перерубала ус, и скоро они оказались на пути к фургону. Скандары громко приветствовали их.

Залзан Кавол оглядел Слита.

— Ты выбрал неудачный путь для ухода, — заметил он.

— Не более неудачный, чем тот, который выбрал ты, — покачал головой Слит. — Прошу извинить меня. Я пойду пешком в Мазадон и поищу работу.

— Подожди, — сказал Валентин.

Слит вопросительно взглянул на него.

— Давай поговорим. Пройдемся.

Валентин обнял за плечи маленького жонглера и отвел его в сторону, пока Залзан Кавол не вызвал у Слита новый приступ гнева.

Слит был напряжен и насторожен.

— В чем дело, Валентин?

— Я способствовал тому, чтобы Залзан Кавол нанял великаншу, иначе ты бы уже стал лакомым кусочком для плотоядного растения.

— Спасибо тебе.

— Я хочу от тебя большего, — сказал Валентин. — Ты, можно сказать, обязан мне жизнью.

— Пожалуй.

— Я прошу, чтобы ты взял обратно свой отказ от работы.

Глаза Слита загорелись.

— Ты не знаешь, чего просишь!

— Метаморфы чуждые и несимпатичные существа, это верно. Но Делиамбер говорит, что они не так уж опасны, как обычно считается. Останься в труппе, Слит.

— Ты думаешь, я капризный лодырь?

— Отнюдь. Но нелогичен — возможно.

Слит покачал головой.

— Однажды мне было послание от Короля, где метаморфы отвели мене страшный удел. Человек должен слушаться таких посланий. Я не желаю и близко подходить к месту, где живут эти создания.

— Послания не всегда несут буквальный смысл.

— Согласен. Но часто бывает и так. Я видел во сне, будто у меня есть жена, которую я люблю больше даже, чем свое искусство. Она жонглировала со мной, как Карабелла, только гораздо ближе, настолько созвучно с моим ритмом, что мы как бы составляли единое целое.

На исцарапанном лице Слита выступил пот, он запнулся, как бы не в силах продолжать, но через минуту заговорил.

— Я увидел во сне, как метаморфы пришли и украли эту мою жену и подсунули мне женщину из своего народа, подделанную так ловко, что я не заметил разницы. Дальше я видел, что мы выступали перед Короналем, перед Лордом Малибором, который правил тогда и вскоре утонул, и наше жонглирование было великолепным. Это была такая гармония, равной которой я не встречал в жизни, а Корональ угостил нас хорошим мясом и вином, дал нам спальню, обитую шелком. Я обнял свою жену и стал ласкать ее, и она изменилась в моих объятиях. В моей постели лежала женщина-метаморф, страшное существо с шершавой серой кожей, с хрящами вместо зубов, с грязными лужами вместо глаз, и это существо целовало меня и прижималось ко мне. С тех пор я не касался тела женщины, боясь, чтобы такое существо не попало в мои объятия наяву. Я никому не рассказывал об этом, и я не могу вынести мысли о том, чтобы ехать в Илиривойн и оказаться в окружении этих созданий с изменяющимися лицами и телами.

Душа Валентина была полна сострадания. Он молча сжал плечи Слита, как будто мог одной только своей силой уничтожить воспоминание об ужасном кошмаре, изувечившим душу жонглера. Затем он выпустил его и сказал:

— Это поистине ужасный сон. Но нас учили пользоваться нашими снами, а не позволять им уничтожать нас.

— Этим сном я не могу пользоваться, мой друг. Но он предупреждает меня, чтобы я не приближался к метаморфам.

— Ты принимаешь его слишком прямолинейно. Нет ли в нем чего-то иного? Ты не говорил с толкователем снов, Слит?

— По-моему, нет необходимости.

— А меня ты вынуждал искать толкователя, когда я в Пидруде видел во сне странные вещи! Я отлично помню твои слова о том, что Король никогда не посылает простых посланий.

Слит иронически улыбнулся.

— Все мы мастера лечить других, но не себя. Во всяком случае, теперь поздно говорить о сне пятнадцатилетней давности, теперь я его пленник.

— Освободись!

— Как?

— Когда ребенок видит во сне, что падает, и в страхе просыпается, что говорят ему родители? Что сон о падении не следует принимать всерьез, потому что во сне никто не получает реального ушиба, или скажут, что ребенок должен быть благодарен за падение во сне, потому что такой сон — к добру, говорят о мощи и силе, что ребенок не падал, а летел к тому месту, где он чему-то мог бы научиться, если бы не испугался и не стряхнул с себя мир сна. Верно?

— Ребенок должен быть благодарен за такой сон, — сказал Слит.

— Вот именно. И так со всеми дурными снами. Мы не должны бояться, — говорят они нам, — а должны быть благодарными за мудрость сна и действовать по нему.

— Так говорят дети. Часто дети даже лучше управляют снами, чем взрослые. Я помню, как ты кричал и всхлипывал во сне, Валентин.

— Я пытаюсь узнать что-то из моих снов, как бы темны они ни были.

— Чего ты хочешь от меня, Валентин?

— Чтобы ты ехал с нами.

— Зачем это тебе?

— Ты принадлежишь к нашей труппе. Мы держимся тобой, а без тебя развалимся.

— Скандары — мастера жонглирования. Человеку трудно состязаться с ними. Карабелла и я в труппе по тем же причинам, что и ты — чтобы выполнить дурацкий закон. Вы будете получать свою плату, останусь я, или уйду.

— Но я учусь у тебя.

— Будешь учиться у Карабеллы. Она так же ловка, как я, и к тому же у вас любовь, и кто знает, может быть, ты будешь работать лучше меня. И храни тебя божество потерять Карабеллу в Илиривойне!

— Этого я не боюсь, — ответил Валентин.

Он протянул руку Слиту.

— Я хочу иметь тебя рядом.

— Почему?

— Я дорожу тобой.

— И я дорожу тобой, Валентин, но мне очень тяжело идти туда, куда Залзан Кавол хочет вести нас. Почему ты так настаиваешь, ведь ты знаешь, как я страдаю?

— Ты можешь излечиться от этих страданий, если не поедешь в Илиривойн и увидишь, что метаморфы всего лишь безвредные дикари.

— Я могу жить с моей болью, — сказал Слит. — Цена за излечение, по-моему, слишком высока.

— Мы можем жить с самыми страшными ранами. Но почему не пытаемся залечить их?

— Ты чего-то не договариваешь, Валентин.

Валентин медленно перевел дух.

— Верно.

— Что же?

После некоторого колебания Валентин спросил:

— Слит, я фигурировал в твоих снах после нашей встречи в Пидруде?

— Да.

— Как именно?

— Разве это имеет значение?

— Не видел ли ты во сне, что я необычен для Маджипура, что я более силен и властен, чем сам предполагаю?