Роберт Хайнлайн - Восьмой день творения

…Я так многословен, потому что для меня важно, чтобы Вы поняли мои мотивы — мне нужно Ваше одобрение. Позвольте мне задать риторический вопрос: каким может быть стимул, чтобы я оставался профессиональным писателем научной фантастики? В настоящее время я — самый популярный автор в самом популярном журнале в этой сфере и получаю (я полагаю) самый высокий тариф за слово. Куда мне ещё двигаться, если исключить направление вниз? Я не могу подняться ещё выше в этой области, дальше просто некуда… Честно говоря, постоянное напряжение меня истощило. Я всё ещё могу писать, но меня ужасно утомляет каждую неделю пытаться стать умнее, чем был неделю назад. Да и зачем? Выше первого места мне не встать, полтора цента за слово — это максимум того, что мне могут заплатить.

Я не буду пытаться оживить мои рассказы, увеличивая степень авантюрности сюжета. Это не мой стиль.

Мне кажется, что популярность моего материала базировалась в значительной степени на том, что я постоянно расширял сферу приложения НФ и превратил её из рассказов об изобретениях в истории более тонкой тематики и более реалистично мотивированные с точки зрения человеческой психологии. В частности, я ввёл в обиход высокую трагедию и полностью отказался от формулы герой-злодей. Мой последний рассказ, тот, который Вы отвергли, представляет собой не отход от направления, в котором я работал, но логическое и (на мой вкус) художественное развитие темы. Я не обвиняю Вас в том, что Вы его отклонили; если Вы не разглядели смысла истории, у Вас нет никакой причины думать, что его увидят ваши клиенты. Однако история имела смысл, самый важный смысл, самый мощный и трагический. Возможно, я выразил его слишком тонко, но у Вас и у меня весьма существенно различаются представления о том, какую степень утончённости может выдержать рассказ. За свои деньги Вы испортили очень много превосходных рассказов, которые Вы напечатали, выдавая их соль на странице содержания, в аннотации под заголовком и в подписях к иллюстрациям. И Вы чуть не полностью угробили «Реквием», добавив четыре строчки в конце, которые уводят читателя в тупик, уводят от истинной сути рассказа.

Как бы то ни было, я не пытаюсь продать Вам тот последний рассказ, я просто хочу сказать, что это была не бессмысленная история, но одна из самых смелых тем, которыми я когда-либо занимался, и, насколько я знаю, которая никогда прежде не поднималась в научной фантастике.

Ответом было вполне дружелюбное письмо от старого доброго Джона. Тема отказа вообще не подымалась вновь, все дружно взяли паузу. Кэмпбелл вновь стал многословен и вновь фонтанировал идеями. Он даже написал нечто, весьма близкое к извинениям (настолько близкое, насколько это возможно было для Джона Вуда Кэмпбелла-младшего):

Бумеранг самым превосходным образом возвращается и бьёт своего метателя, а посеянное зло редко не даёт всходов. Очевидно, я весьма преуспел в том, чтобы тщательно им прицеливаться и точно бить самого себя по затылку. По поводу тех уведомлений об отказе. Самое неприятное в работе редактора состоит в том, что вы не можете себе позволить оставаться человеком — и это констатация, которую не следует интерпретировать как жалобу. Вы и Баучер полностью правы, а я был неправ — но я объясню вам, как это получилось.

Официальная версия гласила, что письма с отказами Хайнлайну и Баучеру Кэмпбелл писал с помутнённым сознанием при сорокаградусной температуре. Боб ответил сдержанно:

Я надеюсь, что это письмо найдёт вас полностью излечившимся от гриппа. Я не представляю, как вам удалось написать такое доброе и достойное письмо в том состоянии, которое приносит грипп. Я опасался, что мое письмо ранит вас, хотя и приложил все усилия, чтобы объясниться. Мне казалось, что вы могли решить, что я неблагодарно повёл себя как обиженный ребёнок. Я рад, что этого не произошло, я не хотел бы, чтобы когда-либо между нами были недоразумения, Джон. Я не думаю, что они когда-либо возникли, общайся мы лицом к лицу, потому что письма — в лучшем случае слабый способ коммуникации…

Затем Джон прокомментировал «уведомление об увольнении» Хайнлайна.

Я совсем забыл об этом маленьком нюансе. И, конечно же, теперь это обстоятельство держит меня за одно удивительно чувствительное место. Суть вот в чём:

Первое: мы переходим на увеличенный формат, и примерно на 70 % расширяются наши потребности.

Второе: У нас есть повести, но мы очень нуждаемся в рассказах.

Третье: У нас был один хороший автор, который действительно мог производить нужное количество слов. И теперь — именно в этот момент! — он собрался увольняться! И надо же такому случиться, как раз в то самое время, когда у нас нет на руках ни одной вашей вещи. Конечно, ваши протеже, вместе взятые, смогут произвести примерно те же объёмы, но совсем не того качества, на которое способны Вы.

Таким образом, мы запускаем издание большего формата, с большим объёмом в условиях потери лучшей трети наших авторов — одного человека с тремя именами.

Послушайте, как насчёт того, чтобы отложить решение, по крайней мере, до нового года или на какой-нибудь другой срок? К тому времени, возможно, мы сумеем утрясти всё в лучшем виде.

Теперь по поводу того Рассказа-Который-Отклонили: научная фантастика обычно читается как лёгкая, эскапистская литература. Читатель не ждёт от неё (или не ищет в ней) глубокой философии; и тем паче он не ожидает и не готов к глубокой философии, когда садится читать историю, которая по всем внешним признакам будет авантюрным боевиком. Батисферы… что-то внеземное или чужое… люди исчезают и гибнут… могучая угроза, следить за которой посланы военные моряки — и далее нечто мощное и энергичное, с финальным противоборством в развязке…

Ну, или, по крайней мере, такое впечатление оставляет начало рассказа. Ответ, который Вы дали, был совершенно неожиданным, правильный ответ на неправильный вопрос, если так можно выразиться. Вся конструкция вопрос-ответ кажется бессмысленной и разочаровывает читателя. Но при расценках Хайнлайна-Мак-Дональда в 1½ цента я не могу себе позволить их разочаровывать. Либо измените ответ — так, чтобы он соответствовал заданному читателями вопросу, или приведите вопрос в форму, из которой бы более очевидно следовал тип ответа, чтобы всё стало ясным. Предоставленный ответ действительно содержал очень интересную идею, но эту идею перешибают неудовлетворённые ожидания авантюрного боевика.

Вообще-то потерять Вас в данный конкретный момент для «Astounding» будет всё равно что вырвать зуб, когда язык то и дело нащупывает оставшуюся дырку.

Соглашусь, что подниматься вверх, как раньше, у Вас не очень получится. Я могу согласиться с вашим желанием уйти при ваших обстоятельствах. Но послушайте, когда это перестаёт быть обязанностью, писательство превращается в одно большое развлечение. Если бы Вам пришлось, как мне, заполнять журналы, Вы поняли бы, что хорошие рукописи — это послание Небес. Побудьте Богом ещё некоторое время, и посылайте их побольше, а?