Ватутин Алексеевич - Знак Змееносца

Фу, слава богу -- чехол с саксофоном на плече... тягостные какие-то мысли... грибы... котята... Рыбина... а самое страшное, только что проигралось в моём мозгу, словно воспоминание о прошедшем кошмаре:

-- Боги! Он живой... живой...

-- Мама...

-- Тихо, тихо, Изя... -- всхлип...

-- Парень, ты что творишь-то? А??

-- Я же говорил -- он меняется...

-- Не... ну я всё понимаю... но... блин... хату попалили же тебе, выходит... он... трупы куда девать-то? Тут же у вас везде камеры...

-- В моей квартире нет...

-- Но, не в холодильник же их...

-- Луций... перестань...

-- Золя, извини... они же первые...

-- Не бойтесь, -- кажется, это сказал я, -- сейчас всё уберём...

Молчание и четыре пары внимательных глаз...

-- Извините, я не хотел их убивать, -- но их целесообразность, равняется, ноль целым двадцати шести сотым процента... сейчас... помогите мне их вынести в туалет...

Гулко стучит кровь в висках... гулко стучат мысли... я продолжаю стоять во дворике, перед трёхэтажной аркой, которая выходит на улицу заповедной зоны...

Как ни странно, за дугой арки невидно ничего -- какая-то золотисто охристая дымка, в которой, как на плохом экране мелькают проекции неясных фигур...

У меня вновь появляется ощущение, что если я выйду, то опять, что-то неотвратимо измениться... Это уже показалось мне идиотской мыслью -- я решил не поддаваться на провокации собственного разума и смело шагнул вперёд...

В этот момент воздух пред моим взглядом задрожал, словно в разогретых миазмах от горячего асфальта, а затем возник сгусток пыли и мусора, закручивающий воронку смерча.

Я в нерешительности остановился, и тут же, с неба упал ярко-голубой шар. Он громко взорвался, разметав в клочья давешний смерч. Я пригнулся, придерживая рукой шляпу, и ремень чехла. Пыль и мусор шквальной волной пронеслись по улице, и застряли в ноздрях и ресницах.

На месте разорвавшегося плазмоида и маленького смерча появилось полупрозрачное лицо молодого человека, со светлыми волосами и темной точкой на левой щеке, как в головизоре, мерцающее сиреневым контуром помех: они явно ослабляли передачу изображения...

Сперва лицо принялось корчить дикие гримасы, словно шла тренировка мимических мышц: глаза его округлились, почти покинув орбиты, затем, безумный взгляд остановился на мне... раздалось шипение и хрип -- к изображению добавился звук...

-- ...кой звиздец... чуть не умер, мля... я что, провалился в унитаз? Очко какое-то... Извиняюсь... По крайней мере это было похоже на никелированную воронку, с вакуумным сливом... Я оказался среди божественных интеллектуалов, плывущих в канализационной трубе... Главное, я успел до финального акта -- жена долго собиралась: всё же премьера в Grand Opera... это вам не хрен собачий... Я не читал "Призрака Оперы", но помню что-то из отличного шоу в Театре Российской Армии... Извини, чувак... меня маленько контузило -- а мыслей в башке, явно больше, чем возможности их выдать...

-- Это ты, -- неуверенно спросил я, -- ты, "эсесовский" гриб? Рыба тебя не сожрала?

-- Судя, по этим строкам, написанным автором за девять минут до гибели, -- маска снова начала корчить гримасы, -- он уже видел Зарифа... и видел ТУ самую рыбу... этого монстра... Самого Мута суховея!

-- Кто ты? -- спросил я.

Меня пугало аномальное явление, несущее этот бред... хоть и была в нём доля правды...

-- Девятый я! -- почти выкрикнула маска, -- Александр, Санёк, Шурик! Вот кто я!

Было ощущение, что этими титулами он пытается всё объяснить... -- Меня послал Мальцев... И Зариф тоже...

-- Слушай! -- звук дребезжал, словно микрофон шкалило, -- у нас мало времени! Я! Я! Конечно же, я! Должен спасти тебя от смерти! Иначе Вселенная погибнет, а меня уволят с работы... но, это в далёком прошлом... Да... Внимательно слушай...

-- Сегодня все пытаются мне что-то впарить... -- пробормотал я, с опаской глядя на искажённое лицо...

-- Да!? -- казалось, его это обрадовало, -- Я видел Мальцева... он сказал, что тебя нужно спасти, тебя должны убить... сейчас, здесь... никогда, слышишь! Никогда не пересекай границу этой арки -- там тебя ждёт смерть!

-- Ты уверен в этом? -- я продолжал немного нервничать...

-- Уверен?! -- его глаза вновь выскочили из орбит, -- да я читал сценарий! А на кой ты думаешь, я попёрся с женой в театр??? Катька? Она -- да... она меня любит...

-- Так и что там мне предсказано по поводу моей смерти? -- я старался не нервничать, хоть и давалось это с трудом...

-- Просто не выходи отсюда, что тут не понятно, пилот? -- его губы втянулись внутрь, и он раздул щёки, дико вращая глазами.

-- И? -- Я кинул взгляд в арку, где в сводчатом проёме виднелся краешек обувного ларька...

-- Тогда умрёт богиня, -- вдруг вкрадчиво заговорил он, -- а ты будешь живой и здоровый... это важно всем, точно: редактор мне так и сказал: передай, мол, своему главному персонажу, чтоб он в арку не ходил... да...

-- Какая богиня? -- кровь прилила к моим щекам.

-- Какая-какая, -- передразнил тот, -- самая ненужная... Анат её зовут...

-- Дороти?! -- вырвалось у меня, -- она погибнет??

-- Да, -- кивнул "девятый", -- либо ты, либо она -- тут в процессоре двойное ядро... в общем... Автор сказал редактору, что тебя убивать нельзя. Так и сказал...

-- Погоди... -- в глазах пошли красные трещинки, -- где она???

-- Какая разница? -- маска усмехнулась, и меня это взбесило, -- отправляйся точно назад... там, пару кварталов: сидят ребята... с воздушным шаром, и -- они тебя отсюда вытащат... Мут рядом, пойми... у тебя в распоряжении тринадцать минут, тринадцать целых и тринадцать сотых секунды...

-- Где Дороти!? -- я стиснул зубы.

-- У Мута, где-где...

-- В "Глории"?

-- Если пройдёшь в эту волшебную арку, -- он жеманно хихикнул, -- то всё увидишь... Автор так и сказал: "он всё увидит"!... Но помни -- там тебя ждёт смерть!

-- Ваше имя...

-- Дороти Урсэ...

Человек в чёрном мундире, украшенном двойным серебристым зигзагом, прохаживался мимо дубового морёного стола. Вот только одно отличало его от человека: в его кителе не было привычных "плечек", из верхней части его торса, с каждой стороны свисали, колыхаясь, по две руки... Лицо его было узким и серым. Прикрытые тенью козырька фуражки глаза, светились во мраке бордовыми угольками.

-- Отпираться бесполезно, Анат, -- голос его был металлически-кисловатым и, немного сиплым, -- я знаю, кто ты, а ты, знаешь, кто я...

-- Да мне плевать...

На долю секунды, странная фигура в мундире замерла, а затем продолжила мерное движение по кабинету.

-- Ай-яй-яй, -- с кривой ухмылкой произнёс тот, -- месть... какое же это глупое, не продуктивное и нелепое чувство, ты не находишь, Анат?

-- Я искала своего мужа, -- Анат стиснула зубы: руки её были скованны стальными браслетами за спиной, и второй парой наручников приковывались к спинке стула, на котором она сидела. Стул был привинчен к полу стальными болтами.