Альфред Бестер - Человек без лица. Тигр! Тигр! Выбор. Пи-человек. Феномен исчезновения

— А что это за образ промелькнул там? Батюшки, да ведь это рыцари круглого стола. Сэр Галахад Пауэл. А глубже еще что-то спрятано. Я… — Мэри вдруг перестала смеяться и побледнела.

— Что ты там откопала?

— Лучше не спрашивай.

— Ну, полно, Мэри.

— Забудь об этом, Линк. И не пытайся выщупать. Если ты сам не разобрался, то не стоит узнавать от постороннего лица. Тем паче от меня.

Он посмотрел на нее с любопытством, потом пожал плечами.

— Хорошо. В таком случае приступим к делу.

Он повернулся к Барбаре де Куртнэ и сказал:

— Помощь, Барбара.

Она тотчас же выпрямилась и замерла, как бы прислушиваясь, а он осторожно исследовал ее ощущения… Прикосновение постельного белья… издали донесся голос…

— Чей голос, Барбара?

Она откликнулась из подсознания:

— Кто это спрашивает?

— Твой друг, Барбара.

— Тут никого нет. Я одна, совсем одна.

Одна, совсем одна она стремительно пробежала по коридору, распахнула дверь, влетела в багряно-золотую комнату и увидела…

— Что, Барбара?

— Человек. Двое людей.

— Кто они?

— Уйди. Прошу тебя, уйди. Мне неприятно слышать эти голоса. Один кричит. Он так страшно кричит.

Она и сама закричала, в ужасе шарахнувшись от кого-то, кто хотел схватить ее и оттащить от отца. Она увернулась и забежала сбоку…

— Что делает твой отец, Барбара?

— Он… Постой… Откуда ты? Тебя здесь нет. Нас только трое здесь. Мы с отцом и… — кто-то третий, кто схватил ее и держит. Его лицо промелькнуло на миг и исчезло. Ничего не видно.

— Вглядись еще раз, Барбара. У него гладкие волосы. Большие глаза. Тонкий орлиный нос. Тонкие чувственные губы, похожие на шрам. Это тот человек, Барбара? Вот и я его подробно описал. Он это?

— Да. Да. Да.

И все исчезло.

Девушка стояла на коленях, безмятежная, неживая, как кукла.

Пауэл вытер с лица пот и отвел Барбару к возвышению у стены. Он был потрясен, измучен… сильней, чем она. Истерическое состояние служило для девушки как бы амортизатором. У Пауэла не было такого амортизатора. Незащищенный, неприкрытый, он принял на себя ее испуг, панику, боль.

— Это был Бен Рич, Мэри. Ты тоже успела его разглядеть?

— Линк, я оставалась там недолго. Не могла, сил не хватило.

— Это был он, вне всякого сомнения. Но мне неясно, как Бен Рич убил ее отца. Чем он его убил? Почему старик не защищался? Придется повторить все снова. Жаль мучить бедняжку…

— А мне жаль смотреть, как мучаешься ты.

— Что поделаешь.

Он глубоко вздохнул и сказал:

— Помощь, Барбара.

Девушка снова выпрямилась и прислушалась. Он тут же принялся ей подсказывать:

— Потихоньку, дорогая моя. Не надо спешить. У нас много времени.

— Снова ты?

— Ты меня помнишь, Барбара?

— Нет. Нет. Я не знаю тебя. Уходи.

— Но я ведь часть тебя. Вот мы вдвоем бежим по коридору. Ты видишь? Вместе открываем дверь. Вместе все гораздо легче. Мы друг другу помогаем.

— Мы?

— Да, Барбара, мы, нас двое — ты и я.

— Отчего же ты сейчас не помогаешь мне?

— Чем я могу тебе помочь?

— Посмотри на отца! Помоги мне его остановить. Останови его. Останови! Что же ты не кричишь? Кричи! Меня никто не слышит! Бога ради, помоги мне!

И вдруг она опять опустилась на колени, безмятежная, неживая, как кукла.

Почувствовав, как кто-то тянет его за руку, Пауэл понял, что сам он последовал примеру Барбары. Распростертое на полу тело медленно исчезло. Исчезла комната, похожая на орхидею. Мэри Нойес пыталась его поднять.

На этот раз ты выдохся первым, — сказала она жестко.

Пауэл покачал головой. Он наклонился к Барбаре де Куртнэ, но не сумел помочь ей. Он упал.

— Очень хорошо, сэр Галахад. Поостыньте немного.

Мэри поставила девушку на ноги и отвела к возвышению. Потом вернулась к Пауэлу.

— Теперь могу помочь тебе. Как по-твоему, я парень что надо?

— Ты очень мужественный человек, я бы это так назвал. Но не трать на меня времени, потому что мне сейчас нужно собраться не с силами, а с мыслями Обнаружился неприятный сюрприз.

— Что ты нащупал?

— Де Куртнэ хотел, чтобы его убили.

— Как так?

— Да уж так. Он хотел умереть. Насколько я могу понять, он, возможно, даже сам и покончил с собой в присутствии Рича. Воспоминания Барбары очень невнятны. Этот вопрос надо выяснить. Я должен поговорить с врачом де Куртнэ.

— Он лечился у Сэма Экинса. Сэм и Салли несколько дней назад вернулись на Венеру.

— Тогда я должен вылететь туда же. Я успею на десятичасовой звездолет? Вызови такси.

Сэм Экинс, эспер-1, доктор медицины, получал тысячу кредиток за час психоанализа. Всему свету было известно, что Сэм зарабатывает два миллиона кредиток в год, зато мало кто знал, сколько сил и здоровья растрачивает он на неимущих пациентов, которых лечит бесплатно. Сэм был одним из самых преданных борцов за осуществление перспективного воспитательного плана Лиги, убежденных в том, что телепатические способности не редкое свойство, что они присущи каждому живому организму и их можно развить путем упражнений.

Вот почему дом Сэма, расположенный в безводной пустыне неподалеку от Венусбурга, кишмя кишел неудачниками. Сэм призывал всех малоимущих переложить свои заботы на его плечи и, изыскивая способы помочь своим подопечным, одновременно силился раздуть в каждом из них телепатическую искру. Рассуждал он просто. Если исходить из того, что телепатические способности можно развить, упражняя не оттренированные прежде мускулы, напрашивается вывод, что большинство людей оказались жертвой собственной лени или отсутствия благоприятных обстоятельств. Когда же человек попал в беду, лень для него недопустимая роскошь; и Сэм старался предоставить этим людям возможность поупражняться и проявить себя.

В результате он выявлял среди своих подшефных около двух процентов скрытых эсперов, то есть меньше, чем отбиралось в среднем в приемной Института Эспер Лиги. Сэма это не обескураживало.

Пауэл разыскал его в саду, где доктор Экинс, полагая, что занимается прополкой, безжалостно расправлялся с представителями местной флоры. Одновременно он беседовал с целой толпой пациентов, которые с унылым видом следовали за ним по пятам. Как всегда на Венере, было облачно, и яркий свет рассеивался, пробиваясь сквозь облака. Лысая голова Сэма отливала розовым. Он сердито покрикивал и на растения, и на людей.

— Чушь! Никакая это не светящаяся трава, а самый настоящий сорняк. Что я, по-вашему, сорняка не узнаю? Дайте тяпку, Бернард.

Низенький человечек в черном протянул ему тяпку и сказал:

— Меня зовут Уолтер, доктор Экинс.