Сьюзен Стивенс - Начнем все вновь

– Уверена, – улыбнулась пожилая женщина. – Ваша бабушка была моей хорошей подругой.

А потом лесничий привез целый воз дров со словами:

– Зачем же добру пропадать? А такой большой дом, как ваш, нелегко обогреть.

– Это точно, – согласилась Лиззи, впервые почувствовав, что ее с этими добрыми людьми связывают те же узы, что связывали их с ее бабушкой. Вместе многого можно добиться.

– Твою бабушку здесь все любили, – подтвердила Энни. – Она постоянно творила добро, и жители деревни хотят отплатить теперь за него.

Весь день то и дело заходил кто-нибудь из местных бакалейщиков, приносил что-нибудь из своих товаров в качестве подарка.

– Какая жалость, что в следующем году этого дома, возможно, уже не будет, – заметила Энни, когда за последним из дарителей закрылась дверь.

– Что значит «дома уже не будет»?! – воскликнула Лиззи.

– Ходят слухи, что на поместье имеет виды застройщик. Если оно ему достанется, то на этом месте вырастет жилой микрорайон с торговым центром.

– Этот застройщик снесет Роттингдин-Хаус?! – в ужасе вскричала Лиззи.

– Кажется, у твоей бабушки так и не дошли руки похлопотать, чтобы Роттингдин внесли в список защищаемых законом исторических памятников, – объяснила Энни. – А потом она заболела…

– Если какой-то там застройщик считает, что может творить, что хочет, то он проклянет тот день, когда решил снести Роттингдин. Я подам на него в суд, буду тянуть время, пока…

«А что „пока“? – горько подумала Лиззи. – Пока я не выиграю в лотерею, что ли?»

Она вздохнула, понимая, что ее слова – не более чем пустая угроза. У нее нет денег даже на автобусный билет до города, не говоря о том, чтобы нанять адвокатов. Но она должна что-то предпринять, дать какую-то надежду людям, судьбы которых связаны с Роттингдином.

– Я собираюсь принять этот бой, Энни, – сказала Лиззи экономке. – Мы все готовы объединить наши усилия, так что сдаваться еще рано.

– Я в тебя верю, – твердо сказала Энни. – Думаю, нынешнее Рождество будет счастливым. Вот и опять кто-то стучится в дверь. Кто бы это мог быть в такое время?…

Мысли Лиззи заметались, словно белки, сердце бешено застучало. Пора перестать думать каждый раз, что это Чико.

Но в дверях стоял ее отец, а рядом с ним Серена.

– Сюрприз!

Лиззи удивленно ахнула. Ну надо же было такому случиться! А ведь казалось, все шло просто замечательно! Так она и знала, что нельзя верить в чудеса. Ее отец часто говаривал, что в противовес всему хорошему в жизни всегда найдется столько же плохого.

Но до чего странно видеть, что отец и Серена действуют заодно. Объединить их мог только запах денег.

Лиззи не знала точно, имеет ли какие-то законные права на то, чтобы защищать имущество покойной бабушки, но насторожилась, когда ее родители начали шнырять по холлу, все рассматривая и ощупывая. Ее тревогу усилило выглядывающее из кармана отца горлышко бутылки виски.

– Входите, – запоздало пригласила Лиззи и вяло добавила: – Добро пожаловать.

Отец и мать не обращали на нее внимания. Серена, не теряя зря времени, уже прикидывала стоимость вещей.

– Это работа знаменитого Стаббса? – спросила она, указывая на картину с изображением лошади, а затем повернулась к другой позолоченной раме: – А это полотно кисти Ван Дейка?

Все еще словно не замечая присутствия Лиззи, отец ответил:

– Это всего лишь подражание ему, однако тоже стоит каких-то денег. Нужно унести это все отсюда прямо сейчас.

Он протянул трясущуюся руку, чтобы снять картину со стены, но Лиззи торопливо приблизилась и заявила:

– Погодите! Все имущество описано и находится в ведении финансового управляющего, назначенного по делу о банкротстве. Мы не можем ничего отсюда брать! Это будет равноценно краже.

– У самих себя? – вспылила Серена, окидывая Лиззи надменным взглядом, и предупредила: – Не становись на нашем пути. Мы знаем, что делаем. И мы справимся быстрее, если ты не будешь нам мешать.

Лицо Энни из розового сделалось пепельно-серым. Она всегда боялась Серену. Лиззи заслонила собой экономку, продолжая терпеливо разъяснять:

– Я не позволю вам красть у самих себя. Все имущество должно быть продано в счет уплаты долгов. Финансовый управляющий может позволить нам забрать кое-какие из наших личных вещей, но, пока такого разрешения не дано, мы должны оставить тут все, как есть.

– А это и есть мои личные вещи, – повел вокруг себя рукой лорд Фэйн, пошатнувшись при этом.

– Разумеется, это так, дорогой, – проворковала Серена. – Ты ведь среди них вырос.

«Она сказала „дорогой“? Так вот кто подначил отца!» – подумала Лиззи и возразила:

– Но ты-то среди них не выросла, так что держи свои руки подальше от этих вещей.

Заметив, что мать сунула в карман дорогое старинное пресс-папье, Лиззи подошла к ней и заставила вернуть его обратно на полку.

Схватив дочь за плечи, Серена грубо оттолкнула ее со своего пути и сердито воскликнула:

– Никто не помешает нам забрать нашу собственность!

– А вот тут вы не правы, – раздалось от входной двери.

– Чико! – резко выдохнула Лиззи.

– Я так и знал, что застану вас здесь… Серена… Реджинальд… – негромко произнес он, и от угрозы, прозвучавшей в его голосе, по спине Лиззи пробежали мурашки.

Чико снял шарф, закрыл за собой дверь и, не сводя с родителей Лиззи пристального взгляда, заметил:

– Вы теряете осторожность. Нельзя забывать запираться, когда входите в дом, но, как я понимаю, вы были слишком заняты тем, что его грабили.

– Убирайся! – взвизгнула Серена, прячась за спину мужа.

– Я уйду тогда, когда сам решу это сделать. Но раз уж мы все собрались вместе, думаю, это идеальный момент для того, чтобы разобраться со старыми обидами и отделить правду от лжи.

– Лжец – это ты! – крикнула Серена.

– Я еще не сказал ни слова, – заметил Чико. – Но это так похоже на тебя: ты всегда обвиняла меня во всем. И что же такого я сделал тебе, Серена, не напомнишь нам?

– Да как ты посмел задать такой вопрос при моей дочери? Поди сюда, Лиззи. Иди к мамочке. Я тебя защищу.

– Я так не думаю! – воскликнула Лиззи. – Я предпочитаю сама составить свое мнение, непредвзятое. Так как двенадцать лет назад я была почти ребенком, на которого не обращали внимания, мне будет интересно послушать, что у вас есть сказать.

Серена скинула с плеч шубу, под которой оказалось платье с низким вырезом, облегавшее фигуру, как вторая кожа. Чико чуть не рассмеялся вслух. В этом вся Серена – никогда не упускает шанса кого-нибудь соблазнить. Должно быть, она решила: кто знает, какая возможность предоставится на похоронах. Чико старался держаться подальше от этой женщины, но она, осмелев и перестав прятаться за своего нетвердо стоящего на ногах супруга, начала кружить вокруг гостя. Чико подумал, что неплохо бы бросить Серену в озеро, чтобы охладить ее пыл, так ведь она непременно пойдет ко дну, учитывая, сколько дорогих побрякушек на себя нацепила.