Владимир Васильев - Прости им…

Я чуть прищурил глаза — все же слишком ярко светилось, но ничего, кроме сияния не увидел. Вскоре сияние стало терять в интенсивности, и на экране начало проступать лицо. Сначала только контуры и намеки на человеческие черты, а потом — вполне даже человеческое, Леношино личико! Ура!.. Заработало!.. Хотя нет, не личико, а очень даже убедительный лик, потому что, сохраняя все Леношины цвета и оттенки, он светился. Не так, как на иконах схематично изображают нимб вокруг условно человеческой головы, а каждой клеточкой. И видно было, что это не отраженный свет, в каком мы видим друг друга, а внутренний. Полное впечатление, будто лицо состоит не из плоти и крови, а из света и тени. Я даже посмотрел на лицо лежащей Лены, дабы сравнить, и удостоверился в верности своего ощущения: вот — плоть, вот — свет.

А лежащая Леноша вдруг хитро улыбнулась, легко выйдя из многосуточной летаргии, словно чуток подремала, и сказала:

— Познакомься, Ромео, — это мое истинное духовное лицо…

— Оно прекрасно, — не мог не признаться, — но целовать я предпочел бы твое настоящее физическое.

— Не зарекайся, извращенец! — хмыкнула она. — Ты понятия не имеешь о духовных эмоциях.

— А они есть?

И духовный лик, и физическое лицо Леноши наградили меня жалостливой снисходительной улыбкой, какими мамаши одаривают своих возлюбленных чад, прощая им младенческую неразумность.

Мог бы и сам сообразить, что духовное и эмоциональное — одной природы, информационной.

— Ну, и где ты шалтай-болталась все это время? — поинтересовался я старательно спокойно, будто она вернулась с недолгой прогулки. — Начальство тут в неадекват ушло.

— Да знаю я, — кивнула она деловито. — Потому и вернулась, чтобы тебе существование не усложнять…

Помолчала чуток, рассматривая меня, и заявила:

— А борода тебе идет: не пацан, но муж, достойный… внимания.

При других обстоятельствах я был бы вдохновлен сим признанием, но сейчас мне было искренне наплевать, как я выгляжу.

— Ерунда! — отмахнулся я. — Побреюсь — опять не буду достоин.

— Сдается мне, что ты теперь изнутри бородатый, — хихикнула она.

— Уходишь от вопроса, Елена Владимировна! Где была?

— Это невозможно объяснить, — призналась она уже серьезно. — Это надо пережить… Что я тебе и предлагаю сделать прямо сейчас… Освобождай меня, выводи из эксперимента. И пока установка под нашим контролем, ты пройдешь моим путем. Вернее, своим, но в ту же сторону. И обратно. Я буду тебя ждать. А то я могу лопнуть от невозможности обсудить то, что теперь знаю.

— Это не страшно? — глупо ляпнул я. Ляпнул, потому что, на самом деле, никакого страха не испытывал, а можно сказать, бил копытами от любопытства и нетерпения.

— Не бойся, мальчик, — вдруг изрек лик с экрана, — я тебя встречу… поцелуем…

Язык мой балаболил, а руки делали дело, выводя Леношу из эксперимента. Конечно, основную часть вела автоматика, но человеческий пригляд за ней никогда лишним не был. Впрочем, все шло по регламенту.

Примерно через час я освободил ее от датчиков на теле, и Лена с явным удовольствием поднялась, потирая ладонями тело.

— Отлежала чуток, — призналась она.

А ведь могли образоваться и пролежни, если бы не был предусмотрен специальный вибромассаж на лежанке и звуковой массаж от встроенных источников.

А может, и не могли, если это световое и духовное все держало под контролем. Кстати, Лена встала и отключилась от аппаратуры, а лик все так же ехидно светился на экране. Чудесны дела твои, господи…

— Может, тебе массажик провести, — деловито поинтересовался я.

— Я те проведу! — хмыкнула она и погрозила пальчиком, потом показала головой на лежанку: — Ложись давай!

— Уже?.. Ты погоди, — понял я. — Мне сбегать кой куда надо, а то оконфужусь тут в бессознанке.

— Беги, дурень! — разрешила Лена, пробормотав вслед: — Какая ж тут бессознанка? Сплошная беспросветная сознанка.

А у меня в процессе справления нужды вертелись в голове строки Вознесенского:

Только не душа — совмещенный санузел, про нее мы ничего толком не знаем, а сам человек… Некоторые и не совмещенный вовсе, а типичное отхожее место… Душик еще, что ли, принять напоследок, дабы чистым предстать?.. Душ не душ, а руки и морду помыл.

— Ну, все? — хмыкнула Лена. — К делу…

Я начал раздеваться, и тут обоняние принялось подавать мне тревожные сигналы…

— Нет, Ленош, — решительно заявил я. — Я так не могу! Я должен искупаться! Я ж, пока ты… не мылся вовсе, боялся отойти… Что ж мне теперь — лежать и вонять?..

— Лучше не надо, — принюхавшись, согласилась она. — Спасибо, что подумал об этом. Иди, только быстро.

Наш санузел был не совмещенный, а смежный — с отдельными дверями для каждого функционала. Я помылся, вытерся, а одеваться не стал — что уж там… Будто мы не любовники. А время дорого.

— Хорош, — одобрила Лена и подтолкнула меня к лежанке.

Телу было удобно.

Она ввела мне в вену нанодатчики, и, пока они распределялись по организму, оборудовала меня с головы до ног макродатчиками — и контактными, и бесконтактными. Слава инженерам — сейчас для снятия электроэнцефалограммы не требовалось вводить в мозг электроды. Все, что имеет изменяющийся электрический потенциал, излучает, и измерение этих излучений — задача уже научно-техническая, на данный момент решенная.

Лена запустила программу тестирования аппаратуры и подмигнула мне заговорщицки.

— А ты что, так и будешь голышом тут сидеть? — по-хозяйски поинтересовался я.

— А что?

— Да тут быки в камуфляже временами шастают… Им вредны такие зрелища.

— Жадина… Ладно, тебя отправлю в мир иной, облачусь в халат. Потом, если все нормально будет, а оно будет нормально, переоденусь в свое. Пока предоставлю тебе возможность унести с собой мой прекрасный образ…

Унес, не надорвался. После психопаузы, которой не почувствовал, но знал, что оная существует, первое, что я увидел, был ее светящийся образ во всей ошеломительной красе. Не только «светлый лик», который на экране выглядел на несколько порядков тусклей, но и все остальное, что я впитал взором, уносясь.

Я даже не покосился на оставленную духом собственную живую плоть. Мне сейчас, чтобы попасть в мир иной, надо зацепиться за память о прошлой смерти давно уже мертвой плоти. Из живой — туда пути нет. Хотя сие — более позднее объяснение, в тот момент я об этом не знал. Я не мог оторваться от созерцания Световой Леноши и не мог не броситься к ней. Это даже не магнит, а Светлый Коллапсар.

— Ух, облобызаю! — успел я услышать издевательскую телепатограмму и меня поцеловали…

— Жив, Ромашка? — услышал я заботливое вечность спустя.