Catherine de Froid - Боги от науки

Что правда, то правда, время пришлось немного ускорить. Вот, значит, как оно со стороны смотрится, если не корректировать (надо подумать, как). Отмазка все никак не придумывалась, ускользать от объяснения путем разного рода махинаций со временем Косте показалось неэстетично, поэтому он заговорил, как есть:

— Предположить первое было бы с моей стороны весьма нетактично, особенно после того, как вы меня терпели здесь лишний урок и даже обеспечивали пищей для ума. Второе же, полагаю, можно объяснить привычкой.

— Не думаю, — ответила физичка. — Не видел ты, как со стороны это выглядит. Как фильм, который решили перемотать.

— А что вы, как физик, можете предположить? — попытался выкрутиться Костя. — Если я отвечу вам честно, это прозвучит бредово.

— Как физик, я подумала, что имею дело с искажением восприятия времени. Но поскольку ни ты, ни я не двигались друг относительно друга с огромными скоростями, и поскольку мы оба, вроде как, находимся в одном пространстве, проще думать, что это были галлюцинации.

— Это были не галлюцинации. Но природу явления я объяснить не могу. Мне надо… проконсультироваться. И, на всякий случай, я не пришелец.

— Будем считать, что это научно–технический процесс наконец–то двигается с теми скоростями, с которыми мечталось, — заключила физичка. — Наше поколение уже пережило шок от появления сотовых телефонов, так что мне почти привычно.

Прозвенел звонок на урок. Костя собрал вещи и приготовился выскочить из кабинета.

— Нет, так дело не пойдет, — остановила его учительница. — Я вас заболтала, мне и идти извиняться перед… кто там у вас?

— Алгебра.

— Ну, тем более. Десятый класс все равно опаздывает.

Второй раз физичка (Галина Александровна, вспомнил Костя, и решил больше не забывать) появилась в Костином классе два урока спустя.

— Я присяду? — спросила она, указывая на место рядом с Костей, еще не занятое никаким назойливым приятелем или любителем списать.

— Всегда пожалуйста, — кивнул Костя. — Вы насчет задач?

— Ну не Стругацких же обсуждать, — ответила Галина Александровна. — Надо же выразить свое искреннее удивление…

— Второе за этот день, — заметил Костя. — Извините.

— То есть, конечно, вы незнакомы с правилами оформления и ленитесь подписывать законы, но задачи решаете правильно, а они, да будет мне позволено заметить, довольно нестандартные. Более того, по большей части ход ваших мыслей почти совпадает с моим.

— Ваши мысли я не читал, — поспешно сказал Костя. — Хотя вы мне не поверите.

— А что, это тоже возможно? — опешила Галина Александровна.

— Я не пробовал, но, думаю, смог бы. Только это свинство.

— Знаете что, Костя, — предложила физичка, — заходите ко мне иногда. Порешаем задачки, попытаемся разобраться в устройстве мироздания, покажете мне, что вы такое творите со временем.

— Во время ОБЖ? — невинно спросил Костя.

Учительница рассмеялась:

— Не думаю. С расписанием разберутся, посмотрим. — Она поднялась: — Всего хорошего, извините, что отвлекла.

— Всего хорошего, — откликнулся Костя.

За его спиной кто–то заметил:

— Смех физички — жди конца света.

— Ну уж прямо! — отозвался Костя. — Что вы на нее сразу?

— Слухи ходят, каким она зверем на других уроках.

Костя вспомнил опоздавший в полном составе десятый класс и пожал плечами:

— Зачем же всему верить?

— Втюрился! — возвестил неизвестный остряк.

С тех пор эта легенда и закрепилась. Костя ловил себя на том, что смотрит на одноклассников как бы с высоты прожитых лет и ничуть не обижается.

«Вроде бы, все есть. Ума больше, чем у многих, он быстрее, нестандартнее. Недостатка идей нет никогда. Склонности чуть не ко всем видам деятельности, творчества. Физическая подготовка тоже отпад–отпадом, внешность на уровне. Много талантов. И что? И ничего. Всегда один, друзья какие–то вымышленные. Мысли всякие в голову лезут. Идеи не дают плодов. Творчество не дает отклика. Жизнь вроде бы и имеет смысл, но я чувствую, что к нему никогда не приду. Безысходность приходит и обволакивает, обволакивает…»

— Опять за свое? — полюбопытствовал входящий в комнату Женя, кажется, забывший выключить подглядывание за чужими мозгами. — Я‑то не обижусь, а вот нужно ли оно читателям?

— Я и публиковать не собирался, — признался Степа. — Так, просто накатывает временами. В бабу превращаюсь.

— Так превратись на недельку, в чем проблема.

— Пробовал. И в умных, и в красивых, и в счастливых. От них–то и заразился этим бабьем. Скажи спасибо, что не превратился в юную стервочку.

— Понятно… — вставил Женя, вроде бы, собираясь начать говорить что–то свое.

— А один раз, — продолжал жаловаться Степа, — попал в девушку аккурат в момент, когда она собиралась… хм… на свидание. Параметры поленился установить. В итоге сначала долго–долго красился, потом целовался с парнем, потом чуть с ним не… Пардон. Закрыли тему. Скажи что–нибудь хорошее.

— Я подглядел, твои авторские экземпляры прибудут минут через пятнадцать. Ты как, решил уже, кому раздашь?

— Ну, понятно, Косте…

— Еще бы!

— Может быть, тебе.

— После той книги обо мне ты просто обязан.

— Остальное не знаю. А Косте я уже почти дарственную надпись придумал.

— Не озвучивай, пожалуйста.

— И не думал.

Звонок в дверь.

— Вспомнишь… — начал Степа. — Блин, нет ведь положительного варианта этой пословицы.

— Входи, Костя! — Дверь открывал, конечно, Женя. — У нас для тебя сюрприз.

— А у меня для вас куча вопросов о смысле жизни и наших способностях.

— Ничего не знаю, трудов не читал, — отозвался Женя. — Заходи, задавай вопросы первопроходцу. Только он сегодня самодоволен.

— Степа, я, конечно, старших уважаю, но ты разумен, как адронный коллайдер, а длина твоих извилин исчисляется сотнями световых лет! — выдал Костя, немножко полистав книгу.

— Я вот тоже говорил, — согласился Женя. — Слушать ничего не хочет.

Во–первых, на форзаце красовалось Степиными каракулями: «Косте — прототипу, выходцу и, так и быть, другу». Это было не то чтобы сверхгалантно, но вполне в духе Степы. Беда была в другом.

— Какого заклинившего электрона ты не додумался сменить хотя бы имена персонажей? А если…

— А если — что? Если я написал бестселлер, и это прочтут все твои знакомые?

— Если этот авторский экземпляр найдет моя мама.

— Да не будет ничего. В крайнем случае подашь на меня в суд. — Произнося эти слова, Степа слегка затормозил и изменился в лице. — И кстати, где это ты видел реальные имена?

Костя открыл книгу, чтобы ткнуть Степу носом в авторские ляпы, но ничего не нашел.

— Читер ты несовершеннолетний! — огрызнулся он, не соблюдая никаких правил этикета. — Прочту, еще пару раз слазаешь и все заменишь.