Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц

Джемаз опустил лимузин на землю прямо перед крупнейшей из каменных построек. Открыв дверь, он выдвинул трап и вышел. За ним последовали Замматцен и другие, более или менее встревоженные нотабли.

Джемаз подозвал ветроходов движением руки. Те приблизились без особого энтузиазма. Джемаз спросил: «Где начальник этого учреждения?»

Ветроходы подняли брови: «Начальник?»

«Лицо, управляющее лагерем».

Ветроходы посовещались вполголоса, после чего один спросил: «Вы, наверное, говорите о старейшине? Если так, вот он, перед вами».

Из глубины каменного здания подобно рыбе, всплывающей на поверхность омута, появился необычайных размеров эрджин, облезший по всему телу, лишенный даже щетинистых лицевых пучков; его белесая морщинистая шкура напоминала оттенком змеиное брюхо. Никогда еще Джерд Джемаз не видел эрджина столь устрашающих пропорций, столь деспотической внешности. Монстр еле заметно повернул голову, бросив взгляд в сторону: один из ветроходов судорожно выпрямился, будто пораженный электрическим током, и поспешно занял место рядом с эрджином, чтобы выполнять функции переводчика телепатических сообщений.

«Что вам нужно?» — спросил старейшина эрджинов.

Замматцен ответил: «Мы — депутаты Думы, высшего правительственного органа планеты Корифон».

«Континента Сцинтарре», — поправил его Джемаз.

Замматцен продолжал: «Порабощение разумных существ незаконно как на территории Сцинтарре, так и на любой планете Ойкумены. Нам известно, что эрджинов порабощают — наездники из кочевых племен принуждают их служить, как домашний скот, а в домах Оланжа и других городов Сцинтарре их эксплуатируют в качестве прислуги».

«Мы не рабы», — заявил старейшина эрджинов устами ветрохода.

«Эрджины — рабы согласно нашему определению, и мы прибыли сюда, чтобы положить конец такому положению вещей. Эрджинов больше не будут продавать ни ульдрам, ни жителям Сцинтарре, а эрджины, уже находящиеся в услужении, будут освобождены».

«Мы не рабы», — повторил монстр.

«Если вы — не рабы, то кто вы?»

Старейшина эрджинов передал сообщение: «Я знал, что вы придете. За вашей стаей летучих кораблей следили с тех пор, как вы приблизились к Памятнику. Вас ожидали».

«Не вижу никаких признаков подготовки к знаменательному событию», — сухо заметил Замматцен.

«Подготовка к знаменательным событиям ведется в других местах. Мы не продавали рабов: мы засылали диверсантов. Сигнал к восстанию уже передан. Это наша планета, и других хозяев на ней больше не будет».

Многие нотабли открыли рты и забыли их закрыть.

Замматцен потрясенно уставился на Иориса и Джемаза, лицо его исказилось, как от мучительной боли: «О чем говорит это существо? Может ли в этом быть какая-то доля правды?»

«Не знаю, — сказал Джемаз. — Вызовите Оланж по радио и узнайте сами».

Замматцен побежал к лимузину, с усилием передвигая ноги, не привыкшие торопиться. Несколько секунд Джемаз задумчиво рассматривал старейшину эрджинов, после чего спросил: «Намереваетесь ли вы расправиться с нами, здесь и сейчас?»

«Вас мало, у вас много орудий. Нести большие потери, пытаясь уничтожить вас здесь, было бы невыгодно. Улетайте туда, откуда прибыли».

Джемаз и Йорис отошли к лимузину нотаблей. Замматцен закончил переговоры по радио; он побледнел, у него на лбу выступили капельки пота: «Эрджины устроили погром в Оланже. Вся столица — сумасшедший дом!»

Джемаз сел за штурвал: «Пора убираться подобру-поздорову, пока старый эрджин не передумал».

«Разве нельзя убедить его в бессмысленности насилия? Разве он не может отозвать погромщиков? — вскричала Аделис Лам. — Они убивают, жгут, разрушают! Горят виллы, льются реки крови! Пустите меня! Я обращусь к старейшине с мольбой о перемирии!»

Джемаз схватил ее за шиворот и заставил сесть: «Никого вы ни в чем не убедите. Если бы он мыслил рационально, то не готовился бы к мятежу в первую очередь. Вы хотите жить или нет? Поехали!»

Самых впечатляющих успехов восставшим эрджинам удалось добиться в Оланже, где не более тысячи тварей-телепатов полностью подчинили себе город. Столичные жители либо истерически отдавали себя на растерзание, либо бежали кто куда. Иные прятались в джунглях, некоторые успели уехать на загородные дачи в Сердоликовых горах, отдельные счастливчики скрылись в море на своих яхтах или на яхтах друзей, кое-кому удалось улететь на острова Хурманского моря или в Уайю. Сопротивление оказывалось лишь изредка и на удивление вяло. Впоследствии, когда историки и социологи изучали быстротечные события Бунта Эрджинов и задавали уцелевшим горожанам вопрос: «Почему вы не дрались, защищая свои дома?», в ответ предлагались, как правило, объяснения сходного характера: «Мы не были организованы», «Нами никто не руководил», «Мы не знали, что делать», «Я не привык пользоваться оружием», «Я мирный человек и никогда не думал, что мне придется обороняться».

Помещики Уайи собрали экспедиционную армию численностью три тысячи человек — в нее входили, в частности, отряды добровольцев-кочевников из договорных племен. Две недели осторожных разведок, бомбардировок с воздуха и атак с использованием импровизированных бронетранспортеров позволили очистить некогда красивый город от погромщиков, рассыпавшихся разрозненными бандами по сельской местности. Еще две недели воздушные и наземные моторизованные патрули преследовали и уничтожали беглецов. [18] В последние дни мятежа совет директоров БЭЭ (партии «Борцов за эмансипацию эрджинов»), собравшийся в Оланже по возвращении его членов из загородных убежищ, осудил эту «оргию бесполезного и бессмысленного кровопролития». Руководители БЭЭ советовали по возможности захватывать эрджинов живьем, а не убивать их — с тем, чтобы дальнейшие образование и перевоспитание пленников побудили их к созданию нового мирного сообщества на территории некоего непоименованного района Уайи. В эмоциональной атмосфере, сложившейся в период ликвидации последствий бунта, однако, рекомендации правозащитников не нашли должного отклика. Затем, без какого-либо официального оповещения об окончании войны, экспедиционные войска вернулись в Уайю, а жители Сцинтарре удрученно занялись постройкой новых городов на пепелищах.

Вольные ульдры пострадали от мятежа не меньше пришлых обитателей Сцинтарре. Сразу после передачи телепатического призыва к восстанию эрджины, как один, поднялись на дыбы и сбросили синих наездников, не обращая внимания на электрические шиповатые уздечки и шпоры, после чего приступили к методическому растерзанию всех людей, попавшихся на глаза. Эрджины, содержавшиеся в неволе, разломали клетки или перелезли через ограды, разомкнув электрические цепи, и напали на таборы. Оправившись от первоначального шока, ульдры схватились за оружие и принялись драться с кровожадной энергией, не уступавшей дикой ярости эрджинов. В конечном счете кочевники преуспели, истребив большинство эрджинов и обратив в бегство оставшихся в живых. Примитивные племена, населяющие труднодоступные районы — такие, как клинкаты и носовещатели — понесли наибольшие потери, тогда как среди гарганчей, голубых всадников, хунгов и ноалей число жертв было относительно небольшим.