Джек Вэнс - Плавучие театры Большой Планеты

Замп подошел к клетке, заглянул в нее и увидел заросшее черной бородой лицо с парой блестящих глаз: «Впечатляющий субъект. В чем заключались его преступления?»

«Разбой, грабежи, всевозможные зверства и убийства. Тем не менее, в общем и в целом, парень что надо».

«В таком случае, где мое пиво?» — поинтересовался узник.

«Всему свое время!» — отрезал вахтенный.

Замп спросил: «Таким образом, маэстро Пеплошторм намерен поставить трагедию?»

«В ближайшее время у нас будут показывать „Эмфирио“ — скорее всего, в связи с конкурсом. Заключенный отказывается учить свою роль, упрямая скотина! Тем не менее, на его месте я тоже не проявлял бы особого интереса к выступлению на сцене».

«Надзиратель! — снова возмутился узник. — Мне пора промочить горло!»

«Подождешь. Ты запомнил реплики?»

«Запомнил, запомнил… — проворчал убийца. — И что теперь? Придется повторять вслух?»

«Таковы указания маэстро Пеплошторма».

Бородатый разбойник продекламировал — монотонно и презрительно: «Принц Орхельстайн, как подло ты меня предал! Имя твое опозорено отныне и навеки! Никогда тебя не полюбит Руземунда, как бы ты ни украшал себя жемчугом и блестящим железом! Мой призрак, промозглый и ужасный, встанет между вами, как только ты попытаешься заключить ее в объятия! Лишай же меня жизни, Орхельстайн… Что там дальше? Я забыл».

«Гм! — прокомментировал вахтенный. — Далеко не убедительный стиль исполнения. И все же, почему бы я отказал тебе в кружке пива?»

«Спокойной ночи вам обоим!» — сказал Аполлон Замп и спустился по трапу. Он прошелся по набережной, где оранжевые факелы пылали перед ларьками, торговавшими жареной беложивицей, розовыми леденцами в кульках и шашлыками из опаленных на гриле мидий. Дальше вдоль причала темнели силуэты других плавучих театров; Замп не мог с уверенностью распознать их в темноте, но ему показалось, что ближе всех пришвартовалась «Хризанте», принадлежавшая Лемьюриэлю Боуку.

Поперечная вывеска над набережной оповещала о местонахождении таверны «Хмельной стеклодув» — сооружения из бурых стеклянных кирпичей и ссохшихся бревен. Замп зашел туда и оказался в просторном помещении, озаренном двадцатью стеклянными фонарями: красными, синими и зелеными. На скамьях за длинными столами и в разделенных перегородками альковах теснились горожане в халатах до колен и плоских широкополых шляпах, а также приезжие из состава команд и трупп плавучих театров. Теплый воздух дрожал от восклицаний, смеха, звона бокалов и подвывающего пиликанья, которое здесь называли музыкой. Яркий свет фонарей искрился, отражаясь от бесчисленных стеклянных безделушек и побрякушек. У керамической стенки с нишами, пышущими раскаленными углями, поджаривалась, медленно вращаясь на вертеле, половина говяжьей туши. Обнаженный до пояса повар, раскрасневшийся и блестящий от пота, поливал мясо соусом из поддона, вырезая длинным ножом куски, заказанные посетителями. На возвышении в дальнем конце помещения сидел ансамбль — четыре кочевника в красных с коричневыми узорами шароварах, черных кожаных куртках и черных бархатных шапочках набекрень. Пользуясь концертиной, визгливым скриделем, глухо постукивающим двусторонним барабаном и гитарой, они заиграли быструю синкопированную мелодию, под которую матрос, изрядно нагрузившийся пивом, торжественно пытался станцевать джигу — без особого успеха.

Гарт Пеплошторм пристроился в одном из боковых альковов: статный темноволосый человек постарше Зампа, серьезный и бледный, излучавший утонченную, элегантную самоуверенность. Рядом с ним сидела молодая женщина впечатляющей внешности. Длинный черный плащ создавал у нее за плечами драматическую диагональ; каскад блестящих волос — таких же светлых, как у Зампа — сдерживался мягким черным беретом и обрамлял ее лицо, бесхитростно заканчиваясь свободными локонами на уровне подбородка. «Очаровательная особа!» — подумал Замп, хотя ее надменноаристократические манеры привлекали его не больше, чем томная изощренность Пеплошторма.

Поправив манжеты и одернув сюртук, чтобы подать себя в лучшем виде, Замп приблизился к алькову, снял шляпу, церемонно поклонился и, к своему удовлетворению, заметил, как недовольно поднялись темные брови Гарта Пеплошторма: «Добрый вечер, маэстро Пеплошторм!»

«Добрый вечер, маэстро Замп», — Пеплошторм не предпринял никаких попыток представить коллеге свою молодую спутницу; та покосилась на Зампа с высокомерным презрением, после чего устремила взор на кочевников-музыкантов.

«Не ожидал встретить вас в Лантине, — продолжал Замп. — Насколько я помню, в Кобле мы обсуждали течь в шпунтовом поясе вашего судна, и уже на следующий день мне сообщили, что вы направились в Догадочные доки, чтобы произвести ремонт».

Гарт Пеплошторм с улыбкой покачал головой: «Кто-то позабавился за ваш счет, предоставив вам заведомо ложные сведения».

«Вполне возможно, — согласился Замп. — Я человек бесхитростный, и занял респектабельное положение исключительно благодаря стремлению к совершенству. Многие распространяли у меня за спиной бесстыдную клевету и плели трусливые интриги — но какие выгоды это им принесло? Никаких! Я игнорирую завистников. Пусть они смотрят мне вслед и скрипят зубами, мне все равно».

«Хорошо вас понимаю! — заявил Пеплошторм. — Вы целиком и полностью заслужили свою репутацию. Ваши дрессированные насекомые приводят в восторг несмышленых детей, и по всему Висселю нет уродов отвратительнее тех, что плавают под вашими парусами. Тем не менее — что привело вас так далеко на север? Общеизвестно, что вы боитесь высунуть нос за окраины Кобля».

Замп ответил равнодушным жестом: «Особой необходимости плыть в Лантин, разумеется, не было. Несколько месяцев тому назад я получил от короля Вальдемара приглашение выступить на фестивале в Морнуне и предложил ему провести ряд состязаний, чтобы выбрать труппу, готовую заменить моих актеров в том случае, если я буду слишком занят. Само собой, мое предложение было принято, и теперь я прибыл, чтобы присутствовать на конкурсе и рекомендовать представителям короля Вальдемара достоинства спектаклей тех владельцев плавучих театров, которые этого заслуживают».

Гарт Пеплошторм возвел глаза к потолку и насмешливо покачал головой. Тем временем Замп привлек внимание официанта: «Принесите мне кружку доброго эля. Кроме того, подайте этой очаровательной даме и маэстро Пеплошторму все, что им потребуется».

Молодая женщина безразлично пожала плечами. Гарт Пеплошторм молча указал на опустевшую бутыль — официант поспешно удалился, чтобы принести эль и вино.

Замп сказал: «По пути я встретил маэстро Сантельмуса. Насколько мне известно, в Лантин спешат несколько плавучих театров, дающих представления на уровне „Двух Варминиев“ и „Золотого фантазма“. Будет забавно узнать, что о них подумает арбитр».