Джек Вэнс - Поместья Корифона. Серый принц

Кельсе и Джерд Джемаз улетели на юг на отцовской аэробарже, чтобы спасти то, что осталось от «Апекса» и «Стюрдеванта». Вместе с ними отправились оба двоюродных брата Джемаза и пара наемных рабочих-ао с поместной фермы. На палубе баржи установили мощное автоматическое орудие, способное отразить налет спираньи. Эльво Глиссама не приглашали присоединиться к этой экспедиции, а он, со своей стороны, не напрашивался — его гораздо больше привлекала возможность хорошо выспаться и позавтракать наедине с Шайной в тени камедаров. При этом он не преминул, однако, вежливо предупредить молодую хозяйку поместья: «Пожалуйста, обо мне не беспокойтесь — вы не обязаны меня развлекать. Я прекрасно понимаю, что у вас на уме сотни забот».

Шайна усмехнулась: «О чем тут беспокоиться? Вы уже развлеклись на славу. Вам не терпелось взглянуть на диких эрджинов — я обещала вам их показать и сдержала слово. Забот у меня, конечно, сверх головы, но я не собираюсь ими заниматься по меньшей мере еще несколько дней. Если вообще буду ими заниматься. Откровенно говоря, меня вполне устраивает перспектива побездельничать еще добрую пару месяцев».

«Вспоминая последние дни, не могу поверить, что все это мне не приснилось, — помрачнел Эльво Глиссам. — Действительность превзошла всякое воображение».

«Своего рода способ узнать друг друга получше, — подняла бровь Шайна. — В пятидневном походе с бивуаками на открытом воздухе невозможно избежать некоторой близости».

«Несомненно. С вами и с Кельсе я, можно сказать, познакомился. Джерд Джемаз — другое дело. Загадочный субъект».

«Поверьте мне, я тоже его не понимаю, хотя знаю с детства».

«Могу поклясться, что ему нравится убивать кочевников! — выпалил Глиссам. — И тем не менее… осуждать или даже обсуждать его мотивы было бы некрасиво. Он доставил нас в усадьбу целыми и невредимыми, как вы и предсказывали».

«Джерд не кровожаден, — возразила Шайна. — Просто он не считает хунгов людьми, особенно в тех случаях, когда они ведут себя, как звери».

«Удивительно! — задумчиво произнес Эльво Глиссам. — Необходимость убивать вызывает у меня какую-то беспомощную растерянность».

«Вы проявили себя наилучшим образом, — заявила Шайна. — Теперь и Кельсе, и Джерд вас уважают. Я тоже. Так что не занимайтесь самобичеванием и не ищите в себе недостатки, которых нет».

«О, я не склонен к самокопанию, поверьте мне. Просто мне не кажется, что я чем-нибудь отличился».

«Вы не жаловались. Делали все, что требовалось, и не перекладывали обязанности на других. Не падали духом. А это само по себе похвально».

Эльво Глиссам ответил беззаботным жестом: «Неважно. Что было, то прошло. Я снова в своей тарелке, и мои похвальные инстинкты могут вернуться в потайные закоулки, где они прятались столько лет».

Шайна смотрела вдаль, на Южную Саванну: «Так вам у нас на самом деле нравится?»

«Конечно».

«И вы не скучаете?»

«Только не с вами!» — пламенный взор Глиссама невозможно было истолковать двояко.

Шайна рассеянно улыбнулась, не сводя глаз с горизонта: «С тех пор, как утонула моя мать, в Рассветной усадьбе стало тихо. А раньше здесь каждую неделю устраивали шумные вечеринки. У нас всегда было вдоволь гостей, знакомых и незнакомых — одни приезжали из окрестных поместий, другие из Оланжа, попадались даже инопланетяне. Каждые два-три месяца ао устраивали кару. Мы то и дело куда-нибудь ездили: то в охотничий домик на Озерах-Близнецах, то на Снежноцветную дачу в утесах Суанисета… Каждый день был радостным и возбужденным — пока не умерла мама. Не подумайте, что мы тут живем, как отшельники».

«А потом?»

«Потом отец… сказать, что он „замкнулся в себе“, значило бы употребить слишком сильное выражение. А я улетела на Танквиль, и последние пять лет в Рассветной усадьбе почти ничего не происходило. По словам Кельсе, ближайшим другом отца стал Кургеч!»

«И теперь?»

«Я хотела бы, чтобы в Рассветном поместье снова стало весело».

«Да. Это было бы замечательно. Только…» — Эльво Глиссам замялся.

«Только — что?»

«Боюсь, что дни роскошных помещичьих забав сочтены».

Шайна поморщилась: «Гнетущая мысль!»

Кельсе и Джерд Джемаз вернулись в Рассветную усадьбу, буксируя на приставных подъемниках останки «Апекса» и «Стюрдеванта». В кузове аэробаржи стоял гроб из матового белого стекла с телом Ютера Мэддока; кроме того, Кельсе привез записную книжку отца, найденную в потайном отделении «Стюрдеванта».

Через два дня состоялись похороны: Ютера опустили в землю на лесном семейном кладбище в двух шагах от озера Фей, за ручьем Чип-Чап. Воздать последние почести Ютеру приехали больше двухсот друзей семьи, родственников, соседей и работников с окрестных ферм.

Как зачарованный, Эльво Глиссам наблюдал за людьми, поразительно отличавшимися от него привычками и манерами. Мужчины, по его мнению, были прозаичны и скучноваты, а женщинам чего-то не хватало — чего именно, он затруднялся объяснить. Легкомыслия? Шаловливости? Притворства? Даже Шайна казалась более непосредственной, чем это подобало столичной девушке: в общении не оставалось места для легкой иронии, флирта и прочих изощренных игр, развлекавших городскую элиту. Приспособление к условиям окружающей среды, не более того? Наверняка Глиссам знал только одно: Шайна безудержно влекла его, как некий волшебно-притягательный стихийный процесс, как разлетающийся мириадами алмазов морской прибой на восходе солнца, как усеянное звездами таинственное небо полуночи.

Он познакомился с десятками людей — двоюродных братьев и сестер, теток, зятьев и шуринов с родителями, сыновьями и дочерьми. Никто ему не запомнился. Никто не проявлял внешних признаков скорби, никто даже не гневался на убийцу. Преобладали, скорее, мрачноватое упрямство и сдержанная решимость, по мнению Глиссама не сулившие никаких уступок раскрепостителям.

Эльво невольно прислушался к беседе Кельсе Мэддока и Лайло Стенбарена из поместья Дорадо. Говорил Кельсе: «Ни о какой случайности не может быть и речи. Кто-то заранее рассчитал оба нападения, подговорил и предупредил хунгов — разбойник, хорошо осведомленный о нашем возвращении и о том, где и когда отец собирался нас встретить».

«Не связано ли это каким-то образом с „забавной шуткой“, о которой Ютер обещал рассказать в письме?»

«Кто знает? Модуль автопилота в „Стюрдеванте“ не поврежден. Мы проследим весь его маршрут. Может быть, отцовская шутка не пропадет даром. Хорошо смеется тот, кто смеется последним».

Кельсе заметил Глиссама и вежливо представил его пожилому соседу, заметив напоследок: «К сожалению, домине Глиссам не скрывает своих симпатий к раскрепостителям».