Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 6

– Сейчас там, как я поняла, находится центр Рахаба и Туреллы? – поторопила Эсфирь, уже смутно представляя, к чему клонит Фарон. – И ты думаешь, что они смогут вызвать энергетический всплеск, который станет причиной сбоя в работе нейронных сетей в районе Института всемирной иерархии?

– Именно.

– А спишут это на ненадежность самих сетей, или, если удастся проследить эпицентр энергетического всплеска, на ошибку в адаптации устаревших систем пневмотоннелей?

– Как бывший инженер Размерности могу заверить тебя, что подобные ошибки встречаются довольно часто, когда мир переходит на нейронные сети нового поколения. Ничто не идеально. Ошибки допускают как машины, так и люди.

– Представляю, какая в Иерархии начнется паника, если сбой случится после того, как мы заставим их поверить в возможность захвата власти, – сказала Эсфирь после непродолжительной паузы.

– Мы не будем заставлять их поверить в это. Достаточно, чтобы они получили неподтвержденную информацию непосредственно перед нейронным сбоем. Тогда это заставит их активировать системы защиты, готовясь к внешней атаке, в то время как ты будешь спасать Легре, оказавшись у них в тылу.

– Остается только решить, как доставить клирикам информацию о готовящемся нападении… – озадачилась Эсфирь.

– Здесь, думаю, нам сможет помочь отдел последователей Чанго, занимающийся программным обеспечением для автономных нейронных модулей, – сказал Фарон. – С учетом того, что нейропатов становится все больше и больше, группа Чанго работает над тем, чтобы отказаться от использования модуляторов, распространяя свой продукт непосредственно по нейронным сетям, тем более что сети нового поколения позволяют это. Думаю, они не откажут нам в помощи и создадут фальшивый канал, где якобы будут вестись переговоры о предстоящем нападении на Иерархию.

– Главное, чтобы клирики клюнули.

– Последователи Чанго никогда не подводили прежде… – Фарон помрачнел, вспоминая старого друга времен базы «Виадос-12». – Никогда не понимал, почему Чанго отказался от вечной жизни. Он мог сделать так много для нашего мира, а в итоге состарился и умер, не реализовав большую часть своих идей.

– Может быть, потому что он был нейропатом? – осторожно предположила Эсфирь. – Став бессмертным, он бы застрял в Квазаре, где не действуют его способности. Кто знал, что эксперимент Аст-Пла доработают и устранят ошибки?

– Да… – протянул Фарон, вспоминая акеми. – Аст-Пла был хорошим другом…

– У вечной жизни есть свои минусы, верно? – спросила Эсфирь, заметив грусть в глазах наставника. – Слишком много перемен и потерь.

– Это точно… – согласился Фарон, начиная планировать детали предстоящего вторжения в Институт всемирной иерархии.

Приготовления заняли почти месяц. Еще пара недель ушла на то, чтобы достать схемы Института клириков, которые Эсфирь должна была запомнить, чтобы, очнувшись в капсуле терминала, не только найти Легре, но и выбраться с ним из здания, занимавшего большую часть центрального квартала.

– Боишься? – спросил Рафаэль, когда с приготовлениями было покончено.

– Не боюсь, но немного нервничаю, – призналась Эсфирь.

– Хотел бы отправиться с тобой, – вздохнул содомит, бывший некогда хранителем. – Думаю, у меня нашлось бы что предъявить клирикам.

– Уверена, что так, – улыбнулась Эсфирь.

Она попрощалась с Рафаэлем, пообещав, что будет осторожна.

Последние несколько лет Эсфирь от нечего делать иногда возвращалась на первый уровень реальности, чтобы почувствовать, как живет оставленное в Размерности тело: лежала в тесной капсуле, похожей на гроб, и прислушивалась к тишине. Медицинские нейронные помощники ни разу не зафиксировали присутствие сознания, так и не адаптировавшись к работе с дополнительным мозгом пациента.

Со временем Эсфирь осмелела и начала открывать глаза. Капсула, в которой содержалось ее тело, была прозрачной, и она могла видеть, что происходит извне. Впрочем, ничего интересного там не было: тишина, мягкий бело-голубой свет, стерильность, как и в любом другом помещении Иерархии.

На этот раз предстояло не только открыть глаза, но и зайти намного дальше.

Сложнее всего оказалось открыть капсулу. За долгие годы пребывания в Квазаре Эсфирь отвыкла от материального мира. Собственные руки казались неуклюжими, а тело тяжелым и неповоротливым. Несколько раз Фарон создавал для нее имитацию капсулы терминала, придумывая хитрости и охранные системы, о которых она не могла знать, но Эсфирь всегда благополучно справлялась с задачей выбраться. Но все эти учения проводились в Квазаре, в мире, где все условно. Сейчас, оказавшись в Размерности, Эсфирь засомневалась, что у нее получится. Она застрянет на первом этапе выполнения задания – не сможет выбраться из капсулы, в то время как остальные части плана будут действовать.

Нейронный сбой, вызванный перегрузкой в тоннелях общественного транспорта, вызвал колебания силовых полей, заставив растаять образы, скрывавшие истинный облик древнего комплекса, пусть его и покрывали специальными растворами и направляли на ремонт микромашины. Непослушный замок капсулы, над которым безуспешно билась Эсфирь последние четверть часа, щелкнул, открыв путь к свободе.

«Ладно, с электронным замком мы ошиблись, решив, что он будет таким же, как в легальных терминалах… Хотелось бы понять, каких еще сюрпризов ждать?» – думала Эсфирь, осторожно выбираясь из капсулы.

Прецедентов, чтобы заключенные, превращенные в содомитов, приходили в сознание, не было, поэтому помещение терминала не контролировалось хранителями. Клирики считали, что стандартного набора нейронных защитных систем будет достаточно. К тому же большинство приговоренных к высылке в неиндексированные территории Квазара находились в обычных терминалах. В Институт всемирной иерархии попадали только уникальные случаи. Под последним обычно понимались нарушившие закон клирики или хранители, которым, если они занимались оперативной деятельностью, так часто проводили коррекцию сознания, что иногда, как, например, в случае Рафаэля, не оставалось ничего другого, кроме как выслать их в неиндексированные территории Квазара. Хотя иногда попадались исключения. Эсфирь, например, была одной из них, заинтересовав клириков анатомическими особенностями и серией экспериментов, проведенных над ней учеными сначала в детстве, а затем незадолго до того, как ее признали содомитом.

Нейронный сбой отключил системы очистки, силовые поля перестали блокировать россыпь запахов разложения, исходившую от стен.

– Вот почему коренные жители Квазара не любят Размерность, – проворчала Эсфирь, разглядывая видневшиеся за сбоившими образами ржавые конструкции.