Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 4

– Может быть, они все-таки уйдут? – прошептала Саломея.

– Сомневаюсь, – одними губами сказал Джаво, занял удобную для атаки стойку, и когда монахини-свечки приблизились едва ли не на расстояние удара, бросился на стражников, внимание которых было сосредоточено на полыхающих противниках.

Атака застала имитации врасплох, позволив молодому стражнику сбить их с ног. Лишь один успел падая нанести наглецу удар клинком, проткнув предплечье. Рана была не смертельной, но Джаво снова отметил, что возрастные ограничения, которым следовало помимо прочего блокировать боль, снова плохо справляются со своими задачами.

– Бежим! Чего рты разинули? – заорал он на Саломею и Афну.

Стражники спешно поднимались на ноги, но времени на преследование не было – руки монахинь-свечек, превратившиеся в мечи, наносили удар за ударом, пытаясь сломить сопротивление матерых стражников, но имитации держались, отражая неистовые атаки, умудряясь при этом наносить ответные удары монахиням, дублировавшим себя после каждого полученного ранения.

Коридор, по которому бежали Саломея, Джаво и Афна, изогнулся, резко уходя в сторону, отрезав жар от монахинь-свечек, но звук сражения еще долго доносился до ушей, заставляя бежать быстрее.

– Там, в зале, когда я напал на монахиню, она сказала, что способна запретить нам вернуться на площадку в случае гибели игрового персонажа. Думаешь, ей такое под силу? – спросил на бегу Джаво.

– Откуда мне знать? – растерялась Саломея, жадно хватая ртом воздух.

– Ну, ты ведь говорила, что была знакома с братьями, которые были одними из главных разработчиков Фив.

– И что?

– Вы хотели сыграть здесь и сорвать банк. Для этого нужно учесть много нюансов.

– Игровая площадка «Фивы» огромна. Невозможно просчитать каждую допустимую вероятность. К тому же я не планировала играть здесь, предлагая постепенное развитие и прокачку персонажей в «Голоде», пока не начнутся бунты, во время которых, при грамотных действиях, можно хорошо заработать.

– В «Голоде» много не заработаешь.

– Вот и Арк-Ми так сказал.

– Плюс «Голод» материален в отличие от «Фив», построенных в Подпространстве, а значит, игровой процесс менее пластичен. Представь, сколько ограничений накладывают тела клонов, тогда как здесь персонажи состоят из чистой энергии.

– Зато в «Голоде» монахини никогда не смогли бы превратиться в объятые пламенем машины смерти, и тем более не смогли бы делиться, получая ранения.

Саломея обернулась, почувствовав, что жар усилился. Звук сражения стих, уступив место треску, с которым продвигались объятые пламенем монахини. Протоколы восприятия продолжали обострять чувства, но теперь к страху перед монахинями добавилось волнительное чувство приближения к тайне. Именно благодаря этому чувству Саломея выбирала дорогу, когда у них на пути появлялись развилки. Волнительное предвкушение было точно таким же, как и в тот день, когда она преследовала Сфинкс, покидавшую закрытый город.

– Ты тоже это чувствуешь? – спросила она молодого стражника.

– Что именно?

– Волнение, приближение к тайне.

– Я чувствую только, как усиливается жар.

– Думаешь, дело в том, что я уже видела дверь в Аид и знаю, а ты нет?

– Все возможно. Главное – не ошибись на очередной развилке.

– Если протоколы восприятия не играют со мной злую шутку, то не ошибусь.

Саломея увидела тупик и остановилась.

– Вот это номер! – растерялся Джаво, вглядываясь в черную стену.

Факелы не горели, и различить детали было практически невозможно.

– Думаю, нужно подойти поближе, – сказала Саломея.

Преследование отошло на второй план. Мысли сконцентрировались на черноте, которая оживала, начиная пульсировать.

– Ну что там? – спросил Джаво.

– Не знаю, кажется… – Саломея подошла ближе. Тьма пульсировала, переливалась.

Где-то далеко, словно в другом мире, закричал Джаво, увидев объятых пламенем монахинь. Саломея почти не слышала его. Мир сосредоточился на темном дверном контуре. Любопытство стало абсолютным.

– Сюда! – закричала Саломея, протягивая руку к эфемерной двери.

Схемы восприятия передали в сознание ощущение холода. Теплый ветер окутал тело, принося свежий, едва уловимый запах цветов.

– Ого! – в один голос произнесли Джаво и Афна, увидев переливающийся разными цветами проход в покои Сфинкс.

Монахини-свечки что-то закричали, пытаясь остановить беглецов, но было уже поздно. Саломея переступила порог первой, за ней Афна. Джаво замыкал процессию. Монахини-свечки почти настигли их, но молодой стражник захлопнул дверь, пропустив в Аид лишь извивающиеся языки пламени, которые почти сразу рассыпались на десятки крошечных копий, позволив затоптать себя.

В покоях Сфинкс было тихо, если не считать размеренного дыхания богини, скрытой от посторонних взглядов балдахином.

– Один случайный звук – и она проснется, – услышала Саломея голос демона, который преследовал ее с момента, как она пришла в театр Торсия.

Спустившееся на замок Сфинкс серое небо Аида запечатало окна своей желеобразной плотью. В полумраке было видно лишь слабую пульсацию двери, позволявшую выйти из пограничной зоны между двумя игровыми площадками в дворцовые коридоры и залы, которые ночью не охраняются, – Саломея думала так, полагаясь на опыт своего прошлого визита в этот мир.

– Заставь Афну молчать! – велел нависший за плечом демон.

Саломея хотела сказать, что нимфа молчит, но увидела, как та делает глубокий вдох, собираясь выдать очередную глупость, и едва успела зажать ей рот, одновременно с этим указывая свободной рукой на кровать правительницы Аида. Имитация на удивление быстро сообразила, что к чему.

– И не спускай глаз с мальчишки, он тоже может натворить глупостей, – прошептал демон на ухо Саломее в тот самый момент, когда молодой стражник, ведомый любопытством, приблизился к кровати владычицы Аида, собираясь заглянуть за балдахин.

Оставив Афну без внимания, Саломея метнулась к Джаво. Он недовольно всплеснул руками. Саломея указала ему на двери, ведущие в коридор за покоями Сфинкс. Молодой стражник нахмурился, но спорить не стал. Желание увидеть лицо спящей владычицы Аида было таким сильным, что ноги словно приклеились к полу, отказываясь уходить от кровати Сфинкс. Тайна рядом, ты можешь слышать ее дыхание. Нужно лишь протянуть руки и убрать балдахин. Грозная богиня не проснется. Ничего страшного не случится, лишь будет удовлетворена тайна.

Джаво вздрогнул, получив от Саломеи затрещину, и поплелся к выходу. Дверь открылась почти беззвучно, выпуская незваных гостей в каменный коридор.

– Теперь можете разговаривать, – прошептал демон Саломее.