Виталий Вавикин - КвазаРазмерность. Книга 3

– Я всегда думал, что за исправностью пневмотоннелей следят биоавтоматы, – сказал Джаво. – Не такие, конечно, как те, что были отправлены давно на другие планеты, но…

– О, не думал, что ты разбираешься в истории! – удивился Рахаб, лицо которого в молочно-белом освещении казалось серым и рыхлым, как грязный лед на стенах тоннеля за окном или иней, покрывавший до основания проржавевшие конструкции старой капсулы. – Ты увлекался реконструкциями хронографов или просто отец любил рассказывать о проектах и капиталовложениях?

– Друзья любят ужастики… – смутился Джаво, сбивчиво пытаясь пересказать страшные истории о туристах, пневмокапсула которых сбилась с пути, оказавшись в ремонтных полостях жилого комплекса.

– И что с ними стало? – подыграл мальчику Рахаб.

– Сначала они пытались остановить капсулу и вернуться, пока не стало слишком поздно, потом на них напали ремонтные жуки, пытаясь превратить в материал для реконструкции тоннелей, а под конец, когда все думали, что самое страшное уже позади и капсула достигла ремонтных площадок, туристов пленили модифицированные биологические автоматы, разобрав их на органы! – воодушевленно подытожил Джаво, решив, что чем бы ни закончилась эта поездка по закрытым для использования тоннелям, он все равно давно уже перещеголял друзей и приключений за один день у него было столько, что хватит на всю жизнь. Вот только все прежние ценности теперь ничего не значат.

– А эта история о туристах… – попытался отвлечь мальчика от мрачных мыслей Рахаб. – Ты просто слышал ее от друзей или пользовался развлекательной интерактивной реконструкцией?

– Слышал от друзей. Родители никогда не разрешали мне пользоваться подобными продуктами… – на губах Джаво появилась несвойственная ребенку ироничная улыбка. – А теперь я не просто участвую в интерактивных путешествиях по закрытым для людей территориям жилого комплекса, а нахожусь здесь на самом деле, сбежав от хранителей и став причиной смерти двух человек… Думаю, знай моя мать, что я натворил за последние несколько часов, то у нее пошла бы изо рта пена, – он тщетно попытался притвориться, что его все это веселит. – Мне ведь, если честно, никогда ничего не разрешали, а тут такое! Наверное, родители верили, что я всегда буду оставаться ребенком. Даже когда тесты показали, что у меня есть склонность к нейропатии, родители убедили себя, что вероятность мала и ничего страшного не случится. Уверен, они прямо сейчас обвиняют меня в потере контроля и бегстве, планируя, какое наказание лучше всего пойдет мне на пользу: либо ограничить общение с друзьями, либо доступ к детским интерактивным нейронным каналам…

Старая капсула вздрогнула, перестраиваясь на дополнительный путь, заставив мальчика замолчать. Ремонтная платформа была пуста, но едва зажимы зафиксировали капсулу, двери в мастерские открылись и оттуда вышли три робота.

– Это синергики? – шепотом, почти благоговейно спросил Джаво.

– Еще одна история, рассказанная друзьями? – снисходительно улыбнулся Рахаб.

– Все знают, что боевые синергики запрещены Иерархией.

– С чего ты взял, что видишь боевых синергиков?

– А разве есть другие?

– Конечно.

– Я слышал обратное. Каждый синергик сильнее любого человека. Он может обойти нейронные блокировки и способен действовать как в одиночку, так и пользуясь коллективным разумом… – Джаво попятился, увидев подошедших к капсуле синергиков. – Чего они ждут? – шепотом спросил мальчик.

– Пытаются получить доступ к архивным базам данных, чтобы понять, нужен ремонт нашей капсуле или нет.

– А почему бы им просто не отправить нашу капсулу в утиль?

– Потому что информация о капсуле занесена в их первичный код, подменяя основные системы анализа.

– Выходит, информация о капсуле для синергиков – это вирус?

– Выходит, да.

– Круто! – мальчик осторожно выглянул из капсулы, но тут же обернулся, недоверчиво уставившись на нового знакомого. – А разве можно изменить первичный код после активации основной нейронной цепочки алгоритмов машины?

– Твой отец занимается и этим? – удивился Рахаб.

– Пытался, – нахмурился мальчик. – Последнее время все кому не лень болтают об экспедиции к центру Великого ледника. Всемирная иерархия готова тратить на проект колоссальные суммы единиц Влияния. Отец говорит, что все, у кого есть мозги, пытаются пристроиться к этой кормушке. Одни работают над коммерческими перевалочными базами, другие над передвижными исследовательскими платформами, третьи пытаются предложить нейронные варианты связи, что даст возможность работать удаленно… В общем, отец тоже хотел стать частью этого шабаша, пытаясь возродить закрытый проект синергиков. Он планировал усовершенствовать старый биоэлектронный мозг, внедрив в основные ядра искусственно выращенные чипы, способные напрямую взаимодействовать с нейронными сетями последнего поколения. Проект считался перспективным, так как в случае провала с синергиками мог трансформироваться в разработку принципиально новых жидких чипов, интегрируемых от рождения людям, но клирики выкупили у отца разработки и заморозили исследования прежде, чем его ученые смогли добиться серьезных успехов. Отец счел это удачей, потому что не верил в успех затеи – нейронные сети восьмого поколения вряд ли появятся в ближайшие несколько веков, а что касается биоэлектронного мозга, то взлом основных ядер оказался сложнее, чем планировалось вначале, так что… – Джаво покосился на застывших возле капсулы синергиков. – Отец, конечно, следил, чтобы я не совал нос в его дела, но и того, что мне удалось пронюхать, хватает, чтобы знать – после того, как биоэлектронный мозг активирован, невозможно внести изменения ни в одно из миллиардов ядер, не разрушив основные связи, что приведет к отключению основных систем биомашины.

– А ты не думал, что первичный код мог быть изменен до активации биоэлектронных систем? – улыбнулся Рахаб без намека на снисхождение.

– Я ребенок, но не глупец! – обиделся Джаво. – Этим синергикам не одна сотня лет. Никто не мог знать, что появятся нейропаты и будут скрываться в ремонтных полостях пневмотоннелей, добираясь сюда из Размерности на старой, давно списанной с обслуживания капсуле общественного транспорта.

– А если мог?

– Что?

– Прежде чем отрицать, попробуй найти объяснение.

– Говорите как чокнутые акеми.

– Говорю как обыкновенный нейропат, который видел достаточно людских мыслей, чтобы разучиться делать поспешные выводы.

– И что это значит? – скривился Джаво. – Кто-то научился заглядывать не только в прошлое, но и в будущее? Но как? Новое понимание дома жизни? Взлом схем жизнеустройства и полный доступ к плитке многоуровневости бытия?