Майкл Салливан - Полый мир

Свет в столовой моргнул.

— Не шути сейчас со мной, Альва! — прокричал Вин и шагнул навстречу Эллису, всё ещё сжимая кулаки.

«Хочешь меня ударить, призрак? Показать тебе бесчувственного неандертальца? Давай, бей!»

— Вы не знаете их прошлого. Пакс очень хрупкий. — Вин опустил взгляд на стол, разжал руку и тронул пальцами столешницу. — Прекрасный человек. Вы не знаете — Пакс бы ни за что не рассказал, — но они помогли тысячам: отчаявшимся, сдавшимся людям. В нашем мире нет такой жестокости, как в ваше время, но и нам знакома злость. Мы прячем её, запираем внутри, но разуму нужно избавляться от этой отравы. Однако нам некуда деть всю досаду, гнев и злобу, а они в итоге рождают депрессию и ненависть к самому себе. ИСВ ничего не может поделать. Говорят, с эмоциями слишком сложно работать — как с нервами. Один промах, и человек лишиться всех чувств, потеряет всякое желание жить или станет психопатом. В особенно тяжёлых случаях никто не в силах помочь. Некоторые посредники даже боятся, что расстройства заразны. Вполне возможно. Тяжёлую депрессию в наши дни прозвали новой чумой.

Вин поднял взгляд и посмотрел Эллису в глаза.

— Можете себе представить? Жить в бессмертном теле перед лицом вечных мук и страданий? Мы не знали большего страха. Нескончаемая депрессия вселенского масштаба. Средневековый мор хотя бы мог положить этому конец.

Вин коснулся стола второй рукой, скользя пальцами по невидимым узорам на блестящем дереве.

— Однажды жил художник. Чума всегда несоразмерно тяжко поражает творческие умы, и этот художник — гений, все так говорили — годами безутешно страдал, в тайне ото всех. Правда открылась, лишь когда они больше не могли вынести мучений. И вырвали ложкой оба глаза. — Пальцы Вина замерли. — Художник не заслуживал видеть красоты, понимаете? Не стоил тех даров, которыми владел. Сменил шесть пар глаз — ИСВ просто вставлял новые. Но что в том было толку? Даже потеря зрения не унимала боли. Ничто на свете не помогало. И не могло помочь, ведь никто не понял бы ни страданий, ни их причин. Одиночество и беспомощность затягивали художника всё глубже и глубже, и они не находили выхода из этого порочного круга.

Другие им сочувствовали — жалели и сторонились страдальца. Надежды просто не было, вам не надо объяснять. Но вдруг появился Пакс — невероятный, чудесный Пакс. Они могли войти во тьму, встать рядом и всё почувствовать, испытать на себе. Пакс прорывался через эту завесу к свету. Никто не мог понять — вникнуть в суть, — кроме Пакса. И одно знание, что кто-то понимает, что не нужно страдать в одиночестве — это всё изменило. Не сразу, но художник поправился. И Пакс помог так многим.

Вин глубоко вдохнул и торопливо приподнял маску, чтобы вытереть слёзы. Эллис заметил небольшие белёсые шрамы.

— Но у такого живого сочувствия есть своя цена. Пакс ощущает всё сильнее и глубже, чем мы. Это и дар, и проклятие, как мне кажется. Возможно, часть яда, который Пакс забирает у других, остаётся в них. Я не знаю. Но Пакс очень хрупкий… чувствительный… Но они должны такими быть… как кончики пальцев. — Вин поднял руку и согнул пальцы. — Не будь они такими нежными, то не смогли бы выполнить свою задачу, но оттого они острее чувствуют боль. Как и Пакс.

Повернувшись, Вин отошёл и опустился на ближайший стул, устремив невидящий взгляд на орган.

— Что случилось? — спросил Эллис. — Почему Пакс… почему вы здесь поселились?

— Не знаю. Пакс мне не рассказывал. Я услышал обо всём через общего друга. Их держали в отделении срочной помощи. Никто не знал, что делать. Паксу нужен был другой Пакс — чтобы кто-нибудь мог заглянуть им в сердце и понять, что за демоны их мучают. Но Пакс один на весь мир. И всё же я не мог допустить, чтобы… Я вызвался жить здесь, присматривать за ними и защищать. Я готов на что угодно, поверьте, на что угодно — только я не Пакс. Я не способен на чудеса. Мне оставалось только смотреть, как к ним подбирается депрессия. И тут появились вы. — Вин поднял глаза, снова нахмурившись. — Знал, что вы принесёте беду. Я видел, как в Паксе загоралась надежда, но понимал: это всё равно что поднимать яйцо над землёй. Оно упадёт, и ни королевская конница, ни королевская рать уже ничем не смогут помочь. Пакс — бесценное сокровище… а вы их погубили.

— Пакс что, мёртв? — Эллису стало плохо, новое сердце готово было разбиться на части.

«Нет, нет. Не мог же я опять…»

— Возможно.

— Возможно? Как это понимать?

— Пакс страшно расстроился после вашей прошлой встречи, а у пистолетов нет предохранителей. Ведь если приставить их к голове, никакой автоблок не защитит живые ткани? А на поверхности нет ни одного Гласa, некому позвать на помощь. Благодаря вам наша единственная надежда найти Пакса летает где-то около Нептуна. — У Вина дрогнули губы. — Я уже пять недель их не видел и ничего от них не слышал.

— Вин, я зашёл, чтобы узнать, вернулся Пакс или нет, всё ли с ним хорошо. Хотел поговорить, извиниться. Я бы раньше пришёл, но умер. Только неделю назад очнулся. Пол сказал, что Пакса нет дома и заставил меня… — У Эллиса упали плечи под сокрушительной тяжестью вины. — Не важно. Пакса кто-нибудь искал?

— Конечно! — Вин открыто заплакал. Из-под маски по щекам скользили слёзы, оставляя блестящие на свету дорожки. Не слышалось ни звука, ни всхлипа, только дрожала нижняя губа. — Я поднял на ноги всех их близких друзей — а это большая армия. Реши Пакс захватить планету, им бы это ничего не стоило. Но нет — мы искали целыми неделями, и до сих пор безуспешно. Я уверен: Пакс лежит в какой-нибудь глуши с вашим пистолетом в холодной руке.

— Неужели его никак не отыскать?

— Земля — большая планета. Но где бы сейчас Пакс ни был, я надеюсь, там идёт дождь. Пакс вам говорил? Они любили дождь.

Эллис хотел немедленно отправиться на поиски Пакса, но уже через пару минут понял, что толку от этого не будет. Он и не представлял, откуда начинать. Если Вин с Полом не нашли Пакса за месяц, на что тогда надеяться Эллису? У него даже портокола не было.

Ферма за месяц почти не изменилась, только пожелтели деревья да стал прохладнее воздух. Путешествия во времени сбивали с толку. Эллису казалось, что он второпях листает собственную биографию. На ферму он вернулся не потому, что его туда тянуло, а потому, что больше пойти было некуда. Вин с готовностью открыл ему портал в Гринфилд-Виллидж, что неудивительно: оба хотели поскорее друг от друга избавиться. Но хотя Уоррен предложил ему дом и со своими подопечными спас ему жизнь, Эллис не разделял их грёз о Новой Америке. Он увидел красоту Полого мира и не считал его таким уж плохим. А разговор с Сол только подкрепил это впечатление. Мир без запретов, страха и боли — разве не так большинство представляло себе рай? И всё же такой мир казался пустым. Не из-за нехватки сложностей или разнообразия — Эллис нашёл бы и то и другое, — проблема заключалась в другом. И Новая Америка Уоррена, и Полый мир выглядели блёклыми и лишёнными смысла по одной неожиданной, но простой причине — им не доставало Пакса.