Владислав Чупрасов - Дом на улице Нетинебудет

Гость помолчал, вглядываясь в лицо Андреаса. Тот тоже не спешил прерывать тишину. Что уж говорить, даже Ротмистр заинтересовался этой историей. Вопросы жизни и смерти его сильно волновали, причем смерти — куда больше.

— И что делать? — все-таки решился задать вопрос мужчина. Он мял в руках шляпу. Сейчас многие носили шляпы, предпочитая, чтобы соседи и старые друзья не узнавали, не хватали за плечо и не заглядывали в глаза: ну как ты? Жив или выжил?

— А что вы хотите?

— Нет хуже жизни, чем жизнь в ожидании смерти, не так ли?

— Что думаешь? Андреас шарлатанским жестом посмотрел куда-то под потолок.

Ротмистр, чтобы ответить, взобрался на комод. Ему не терпелось заглянуть в глаза вопрошающему и дать свой ответ. Несмотря на чин, несмотря на смерть, он был тем еще мальчишкой.

На вид ему можно было дать лет двадцать пять — больше, чем Андреасу, — но вел он себя так, будто так и не вырос.

— Пусть он убьет человека.

— Ты рехнулся? — возмутился Андреас. Это, конечно, разом сломало всю его клоунаду: кто же орет на духов, дающих ответ? Но мужчину это не смутило, он как будто даже успокоился. Все предложения, на которые так реагируют, обычно необычайно действенные, хотя и подсудные. Андреас со свистом вздохнул и закурил.

— Боюсь, это не то, что вы хотите услышать. Мужчина подался вперед, выложил перед собой изрядную пачку банкнот, от которых у Андреаса перехватило дыхание, и серьезно сказал:

— Я здесь для того, чтобы услышать то, что вы хотите сказать. Этого мало? Может, вам нужны не деньги?

— Деньги, — поспешно уточнил Андреас. Ротмистр потешался с комода — деньги, подумать только! Вот ему, мертвому, деньги не нужны.

— И еще кое-что. Мужчина кивнул, соглашаясь, хотя Андреас даже еще не сказал, чего хочет.

— Можете забрать эти деньги. Но если со мной что-то случилось, я хочу, чтобы у моей жены все было в порядке.

— Не проблема, если все сработает, — согласился мужчина. — Говорите. Андреас собрался с мыслями. «Смерть», «убить», «убийство» в последние месяцы стали для него запретными словами.

— Вы должны убить человека. Мужчина внимательно слушал, Ротмистр подсказывал.

— Смерть так и так придет, но за вами или за вашей жертвой, мы не знаем. Если Смерть заберет вас — вы не убийца, если же не вас — то бояться нечего. Проживете отведенную вам жизнь. Мужчина кивнул еще раз, поднялся и ушел. Деньги он оставил, и Андреас тут же кинулся их пересчитывать.

Господи-боже-как-же-их-много. Спустя пять минут он уже бежал на рынок. А через полгода шагнул с моста, не выдержав голосов, которые что-то от него требовали. Он сомневался, но Габи и их сын в самом деле не бедствовали — видимо, совет Ротмистра сработал.

Если бы не стоящий посреди дороги мужчина, которого мгновение назад там не было, я бы, наверное, так и не понял, что что-то случилось. Но что-то все-таки произошло — ветер, во всяком случае, дул совершенно в другую сторону. Я остановился.

— Я никуда не пойду, пока не позвоню еще раз. Мумр пожал плечами.

— Давай. У нас впереди еще целый день.

Я хмыкнул. Целый день? Вообще-то, впереди целая ночь. Именно это я бродяге и сказал. Тот улыбнулся.

— Вообще-то, уже следующий день.

— Что-то не шибко похоже, что уже март, — съязвил я. Стало даже как будто холоднее.

— А еще и не март. Спокойствием Мумра можно было колоть орехи, а его скандинавское лицо настойчиво просило кирпича. Это немного бесило, но не сильно.

— И какое же сегодня число?

— 30 февраля, — ответил он.

Я вздохнул.

— А. Ну да. Точно. А мы теперь, наверное, в сказке старика Бойнтона Пристли? Я выразительно посмотрел на свои часы, показывающие не только время, но и дату. В маленьком окошке стояло число — 30 февраля. Черт бы вас всех побрал.

— Что? — едко уточнил Мумр.

— Ничего, — огрызнулся я и начал набирать номер. У фирмы, в которой работала Эржебет, был до дурацкого прилипчивый номер телефона — она сама сочиняла эту песенку. А в ее начальнике единственной положительной чертой был добавочный номер — 666. Что может быть лучше? Отрывистые гудки говорили о том, что идет переадресация с рабочего номера. Мог бы и не взять трубку, но все-таки взял.

— Римус Байер у телефона.

— Доброго… дня, мистер Байер. Джеймс Нильс, моя жена работает у вас. Эржебет Нильс. Я хотел уточнить у вас, не знаете ли вы, где она. Римус Байер задумался, как будто у него этих Эржебет был десяток.

В том, что он знает мою жену, я не сомневался. Пиар-отдел был у Байера, можно сказать, родным и любимым детищем. И сама Эржи ему нравилась, это я точно знал.

— Извините, мистер Нильс. Но я не знаю вашу жену. Может быть, она новенькая? В любом случае, обратитесь в отдел кадров. Всего хорошего. И отключился. Я смотрел на экран смартфона, который тихо гас. Снова смеялся Мумр. Ну сколько можно ржать?! Я задумался — почему снова? Кажется, при мне этот тип еще не смеялся.

— Что ты ржешь? — раздраженно поинтересовался я. — Этот мудила положил глаз на мою жену, а теперь делает вид, что ее не знает! Боже, только не лопни, чувак. Мумр согнулся и смеялся, хлопая по колену ладонью.

— Бля, не могу. Ты такой смешной. Тебе сколько, девять? Если бы я даже не знал, давно бы уже догадался. Я разозлился. Да что уж, тут любой бы разозлился. Шагнул вперед и сгреб воротник Мумрового пальто в попытке хорошенько тряхнуть урода.

— Что ты знаешь?!

— Ну-ну. Я сам не понял, что случилось, но спустя мгновение мои руки хватали воздух, а Мумр стоял рядом. И улыбался.

— Ты любишь фантастику? — вдруг спросил он. Я опустил руки. И так уж выглядел как дурак, хорошо хоть, вокруг было пустынно.

— Скажем так, я бы предпочел Стига Ларссона Роберту Хайнлайну.

— Ага, детективы… А как ты хочешь — чтобы я общался с тобой так, как будто ты все знаешь, и ты чувствовал себя, да и меня тоже, дебилом, или предпочитаешь все сначала узнать?

— Узнать, конечно.

— У, — бродяга улыбнулся и хлопнул меня по плечу. — Тогда ты еще очень долго ничего не узнаешь. Я снова протянул руки, чтобы схватить его, но Мумр за мгновение оказался от меня в десяти шагах. Будь ты неладен!

— Хватит воевать, рыцарь. Пойдем домой, Мара сможет тебе объяснить все куда лучше меня. Я снова сдулся. Может, и следовало не вестись на дурацкие провокации, но я чувствовал себя до того погано, что готов был идти куда угодно. Домой? Домой. Мара? Ну, пусть будет Мара. Как ни странно, мы шли в сторону нашего с Эржи дома. Занимался рассвет. Хорошо знакомый город казался каким-то неправильным, но я никак не мог понять, что не так. Понял только, когда мы дошли до нашего двора. Двора не было. Не было лужайки, на которой я выгуливал Чайну. Да и самого дома тоже не было — небольшой особняк в викторианском стиле, компактный и невычурный. Я мог бы восхититься архитектурой, если бы не тот светлый факт, что это, вообще-то, было мое жилье. Квартиру в этом доме купили еще мои родители, где и жили, пока не решили отчалить в Базель. И это было… как-то не очень радостно.