Дмитрий Градинар - Настоящая фантастика – 2016 (сборник)

– Откуда же мне знать, барин, – вздохнула Татьяна, в кои-то веки радуясь роли наивной дурочки. – Стало быть, работы у него много. Старается… эм, хлопочет, чтобы к вашему выздоровлению все в порядке полном было. Отца опозорить страшится. Вы, главное, не тревожьтесь.

– Добрая ты, – сказал барин.

Седьмой день слонялся Грегори по замку и окрестностям в поисках любимой трубки. Уже и так ее звал, и сяк. Нет ответа. У бедного таракана усы в спираль закрутились, а перед глазами пустились в пляс темные кляксы, мешая видеть. Грегори натыкался на деревья, стулья, падал с лестницы, один раз даже в пруд бултыхнулся. В общем, дюже тяжко было таракану.

Василич, как обычно, рыбачил – изловил нынче старый башмак и велел тому насекомым стать, башмак извивался, корчился, но пока без особых успехов. Грегори сидел рядом, свесив с берега ноголапки, и печалился о потерянной трубке. И враз потемнело вокруг. Грегори сперва подумал, что это – очередная клякса перед глазами, а сие оказалось новое сыночкино насекомое. Черное, жирное, еще и смердит от него. Кто бы подумал, что в Сознании хозяйского отпрыска такое заведется?

– Зачем пожаловал? – буркнул Грегори.

– Не зачем, а с чем, – усмехнулся Наследник. – С подарком. Чуял я, ты без нее очень страдаешь.

И протянул новенькую трубку. Грегори посмотрел недоверчиво.

– Это не моя.

– И что? Зато курить снова сможешь.

– И то верно! – подхватил Василич, отложив удочку. – Ты же, милостивый друг, сам на себя ужо не похож, какая разница – чья трубка? Важно, что она у тебя есть.

Грегори задумался. Ох как же хотелось схватить подарок, натолкать в чашечку табака, раскурить и затянуться. И снова, и снова, раз за разом выпускать колечки дыма! Но что-то его в Наследнике смущало.

– Хэй! – раздался девичий крик.

Грегори обернулся и увидал милую девицу, ее крылышки отливали синим, руколапки воинственно упирались в бока, а усики негодующе трепетали.

– Нельзя тебе курить, – прокричала она, приближаясь. – Это погубит твоего хозяина. Так уж вышло, что трубка стала слишком опасной для его жизни. Прости.

– А ты, наглая девчонка, получается, хочешь, чтобы Грегори развоплотился? – Наследник навис над Прямо Той. – Он без трубки и двух недель не протянет.

– И то верно, друг Грегори… – пробормотал Василич, но на сей раз не дюже уверенно.

Грегори присел у воды, опустил усы.

– Что же это выходит – мне либо самому погибнуть, либо дать ему умереть?

– Именно! – оскалился Наследник. – Но мы же, разумеется, не можем потерять такого ценного таракана, как ты. Обещаю, что после развоплощения вашего царства подыщу уютное местечко в своем или в прилежащих – и тебе, и твоим товарищам.

И снова улыбнулся, показав ряд белоснежных острых зубов. Грегори медленно встал, расправил плечи.

– Вы ошибаетесь, – сказал он. – Иной способ имеется. Я ухожу!

Рядом с ним вмиг образовалась котомка, он немедля закинул ее за плечо.

– Грегори! Друг! – вскричал Василич. – Но сие же смерти подобно! Таракан не проживет долго вне Сознания.

– Не тревожься. Мало ли чудаков, что стремятся выделиться как можно эпатажней? Авось среди них найдется любитель трубки, до того как… В общем, счастливо оставаться. Берегите хозяина.

Он отсалютовал другу и, насвистывая, пошел прочь.

Василич с Прямо Той смотрели таракану вслед, пока он не скрылся из виду. После чего синекрылая девица повернулась к Наследнику:

– Вам тоже пора!

– Кто ты такая, девчонка? Ты здесь не хозяйка и не смеешь мне указывать!

– Зато я – хозяин! – рявкнули за необъятной черной спиной, и на лужайке объявился Князь ГэВэ, одет он был в красный кафтан, расшитый золотом, на руколапках блестели драгоценные браслеты. – И княжьею волей приказываю тебе: убирайся прочь, проклятый!

– Да! – поддержал Василич и на всякий случай замахнулся на незваного гостя удочкой.

Наследник глухо засмеялся.

– Вы можете меня прогнать, но вам меня не остановить. Глупцы. Скоро ваше царство растает, словно туман.

Сын приехал наутро. Задержался в дверях, смерил их взглядом, пробормотал: «Должен пройти ящик». Затем поднялся в отцовскую спальню, не обращая внимания на мельтешащих вокруг слуг.

– Здравствуй, папа, – заулыбался он с порога, Григорий Васильевич приподнялся на кровати, Таня поспешила поправить ему подушки. – Как здоровье? Идешь на поправку? А я тебе подарок принес!

И достал из сумки новенькую курительную трубку.

– Во! Ручная работа, из бриара. Под заказ делал, готовил к твоему дню рождения, но решил сейчас подарить. Для поднятия боевого духа, так сказать. И табаку специального купил – специально под нее…

– Нельзя Григорию Васильевичу курить! – перебила Татьяна, но барский сын лишь отмахнулся от нее.

А барин оживился.

– Ох, молодец, сынок. Уважил старика, – улыбнулся, разглядывая деревянную трубку с маленькой чашей, причудливой резьбой на поверхности и серебряной цапфой. – А то эти окаянные все попрятали, я уже и запамятовал, как табак выглядит.

Никита оскалился. А у Татьяны все вскипело внутри.

– Что же это за подарок такой – для человека после сердечного приступа? Вы что, не понимаете, ваш отец умереть может! Или вам только того и надо? Что уставились? Лучше бы ему… мандарин принесли! А вам, барин, не стыдно? Давно лежали, не в силах пошевелиться? Снова хотите?

– Пошла вон, девка! – зарычал Никита и побагровел до ушей, доберманы в углу комнаты приподнялись. – Кто ты такая, чтобы командовать? Не тебе решать, будет курить мой отец или нет. Твое дело пыль вытирать и молчать в тряпку. Пошла, пошла вон из этой комнаты и из этого дома – тоже. Я здесь хозяин!

– Э нет, сынок, – Григорий Васильевич выпрямил спину. – Покамест хозяин здесь я! И, даст бог, еще не один год проживу в этой комнате и этом доме, посему горничную и сиделку мою трогать не смей. А подарок свой и правда прибереги до лучших времен. А теперь ступай. Я отдыхать буду.

– Ты… ты гонишь меня, сына, из-за какой-то наглой девки? Сиделка, говоришь? Думаю, она не только сидит с тобой. Может, уже и дом на нее отписал? Или разделил его между всеми этими… прислужниками убогими.

– Выйди, сын.

– Барину отдыхать надо! – Татьяна подошла к кровати, стала между отцом и сыном. – Ложитесь, Григорий Васильевич.

В дверях спальни появился дворецкий, поинтересовался, не нужна ли помощь. К кому именно он обращался, понятно не было, но от его спокойного голоса Никита, готовый ринуться на Татьяну, остановился, подумал секунду и бросился прочь.

– Сдохнет старик, я вам всем здесь устрою, – прошипел он, скатываясь по лестнице.

Крупный липовый лист упал в воду. На него тут же взобралась водомерка. Князь ГэВэ восседал на берегу в кресле-качалке, Василич уныло вертел в руколапках удочку и печалился по Грегори. Ох, как недоставало ему приятеля, зело недоставало, но вместе с тем очень хорошо понимал он, что в сложившихся обстоятельствах разлука не смерти подобна, а совсем наоборот.