Дмитрий Градинар - Настоящая фантастика – 2016 (сборник)

– Зачем вы это сделали? »

Дальше – неразборчиво. Да и эти строки написаны так, будто автор использует самое скверное перо и самые нестойкие чернила – брызчатый, неровный текст на глазах выцветает, расползается в пятно Роршаха.

Еще один скомканный лист летит под ноги:

« Когда солнце почти закатилось за горизонт – красный распухший шар, Муравей увидел дом. Добротный деревянный дом с открытой верандой и столиками. Окна светились уютом, и он прибавил шаг. Поднялся по широким деревянным ступенькам, облюбовал местечко и опустился на стул, положив на другой котомку. Дверь распахнулась, выпустив всполох теплого света.

– Добрый вечер, путник, – женский мягкий голос ».

И вновь после прочтения остается пятно Роршаха.

Скомканные листы продолжают лететь ему под ноги, и в каждом из них Муравей узнает крохотный кусочек собственной Вечности, быстро выцветающей, настолько, что он не всегда успевает дочитать написанное до конца.

– Что это? – спрашивает Муравей, но сидящий за столом опять ничего не отвечает. Лишь по его напряженной спине, резкому движению рук читается: занят, дьявольски занят, нет ни единого мгновения в той Вечности, которой он располагает, чтобы уделить его для ответов на глупые вопросы посетителя.

– Вы – бог? – еще раз пытается Муравей прервать поток искомканных листов, которые уже перестает поднимать и читать.

И, похоже, это правильный вопрос. Человек замирает, затем откладывает в сторону ручку, шевелит плечами, словно разминая затекшие мышцы, массирует пальцами налившуюся кровью шею и, наконец, поворачивается к непрошеному гостю.

Машина имела удивительный цвет. Баклажановый, наверное. Другого слова не подберу. Широкая, с хромированными вставками. Пахло от нее нагретым металлом и кожей, которой были обтянуты сиденья.

– На «Виллис» похоже, – с восхищением сказал Мишка. – А как она сюда попала?

Действительно, как? Ведь машина стоит в квартире! И даже не на первом этаже! И въехать сюда через окно или дверь никак не смогла бы!

– Ты, пожалуй, был прав, – Мишка почесал затылок, обошел автомобиль, заглянул под днище, постучал костяшками пальцев по металлу.

– В чем?

– Машина времени! – Мишка повернулся к нам. – Это машина времени! Ну, как у Уэллса. Только у него машина больше похожа на мотоцикл, а эта – на автомобиль!

Он потянул за дверь со стороны водителя. Она распахнулась с непередаваемо мягким звуком. Мишка уселся за руль и захлопнул дверцу. Звук повторился. И мне внезапно захотелось услышать его еще раз. Странное желание, конечно.

– Прошу! – Мишка по-хозяйски повел рукой. – Машина времени отправляется в путешествие. Занимайте места согласно купленным билетам.

Я посмотрел на Таню, посмотрел на Мишку. И все же шагнул к автомобилю. Конечно, я ни капельки не верил, что на ней можно уехать в прошлое или будущее. Да если это и так, то Мишка все равно не смог бы ею управлять. Он и водить-то не умел.

– А ты водить умеешь? – словно прочла мои мысли Таня.

– Нет, – Мишка покачал головой. – Но ведь из нас никто не умеет…

– У меня есть права, – сказала Таня.

Мишка и я не сразу поняли – о чем она. Какие права? На что права?

– Я умею водить машину, – пояснила девушка. – Позволишь?

Мишка в полном молчании передвинулся на соседнее место – переднее седалище представляло собой единый диванчик, поэтому водителя от пассажира не отделяли рычаги ручного тормоза и переключения скоростей.

Таня, подобрав широкую юбку, села, захлопнула дверцу и посмотрела на меня. Я стоял с разинутым ртом. Продавщица-стажер магазина спортивных товаров открылась мне с совершенно иной стороны. И эта сторона мне нравилась.

– Тут даже ключи торчат, – сказала она, и, прежде чем мы успели как-то отреагировать, машина глухо заворчала и завелась. – Поехали! – Таня сдвинула рычаг на рулевой стойке, крепче ухватилась за руль.

Вот честно – я до последнего думал, что она придуривается. Ну, как обычно у красивых девчонок бывает. Строят из себя невесть что. Перед парнями выпендриваются. Так и здесь. Мало того, что машина вообще никуда не могла поехать, не протаранив стенку квартиры, я был уверен, что Таня не сможет ею управлять, тем более что расположение рычагов в этой машине иное, чем в «Волге» или «Жигулях».

Но автомобиль тронулся с места, так мягко, что я даже не понял, почему окружающий мир вдруг поехал куда-то назад, а на нас надвигается стенка с одиноко висящей африканской маской из черного дерева.

– А-а-а! – непроизвольно закричали мы с Мишкой. Не знаю, как он, а я покрепче ухватился за дверцу.

Машина набирала скорость, но столкновения не происходило. Будто ее колеса стояли на роликах – как ни крутись, а с места не сдвинешься. Но тогда почему стены убегают назад, сливаются в нечто серое, зыбкое? Наша скорость растет, ветер туго бьет в лицо, волосы Тани растрепались, локоны задевают меня по щекам, но от шелковистых касаний не становится легче, а только страшнее и страшнее.

Лицо его незнакомо Муравью. Сросшиеся на переносице брови, перекошенные так, что одна задирается, а другая низко нависает над черными глазками, придавая неприятное выражение физиономии.

– Бог умер, – сообщает человек. Сообщает так, как сказал бы усталый врач, для которого еще одна смерть – рутина тяжелого и бесконечного дежурства. – Вы опоздали с визитом.

– А он… – Муравей не решается задать вопрос, но все же произносит: – А он был?

– Зачем вам знать? – Насупленная бровь человека тоже вздыбливается. – Разве вы не получили чего хотели? Вечности?

Муравей мотает головой:

– Я думал… мне казалось… что это шутка. Все-таки, Вечность и даром…

– Даром? – Брови меняются местами – насупленная вздыбливается, вздыбленная насупливается. – Даром в этом мире ничего не дается. Закон сохранения дара, знаете ли.

– И что же… чем же… чем я расплатился?

– Нельзя изменить себя, не изменив при этом мир, – усмехается человек. Брови его выстраиваются в идеальную прямую. – Человечество жаждало Вечности. Не там, за порогом смерти, а здесь и сейчас. И оно ее получило здесь и сейчас. Никогда не задумывались – как можно быть Вечным в мире, который имеет начало, хотя бы в виде Большого Взрыва, и имеет конец – в схлопывании всего и вся обратно в сингулярность? Как можно быть бессмертным в смертном мире?

– Ну… – Муравей мнется. – Такого рода вопросы не приходили в голову, честно говоря…

– Не только вам. Зачем Вечным размышлять о Вечности? И вообще – что-то делать?

– Но я видел! – протестует Муравей. – Я видел! Да, были горстки тех, кто после обретения Вечности вдруг понял, что эта Вечность, бессмертие им не нужны. Все эти колонии хиппи… бродяги… Но большинство продолжало развивать науку, строить цивилизацию… Я был в Городе! Я сам строил корабли-интегралы…