Николай Шагурин - Эта свирепая Ева (Сборник)

Когда я спросил об этом Евгения Максимовича, он загадочно усмехнулся и похлопал меня по плечу:

— Потерпите — узнаете.

Я знал — когда Кудояров не хотел что-либо сказать, то добиваться этого бесполезно.

Вот пока первая «морская тайна».

Пресса

«СКЕЛЕТ В ШКАФУ»

Советский ученый, профессор Кирилл Румянцев снискал себе мировую известность своими смелыми и оригинальными проектами и идеями в области океанологии. О нем пишут много, но ни один из самых дошлых журналистов не может похвалиться, что взял у профессора Румянцева интервью или фотографировал его.

У англичан есть поговорка «Скелет в шкафу», что означает тщательно охраняемую неприглядную семейную тайну. Загадка профессора Румянцева объясняется просто: еще в начале его научной карьеры у него в лаборатории во время рискованного эксперимента произошел взрыв. Большой толстостенный стеклянный баллон, который он держал в руках, разлетелся вдребезги. Глаза чудом уцелели, но лицо оказалось страшно изуродовано осколками. Понадобилось 19 операций на лице и постановка искусственной нижней челюсти, чтобы привести лицо ученого в относительный порядок. Но навсегда осталась непередаваемо уродливая маска Квазимодо — вот причина, по которой профессор Румянцев никому не показывается и не разрешает себя фотографировать…

(Газета «Ивнинг ньюз», Лондон).

Одновременно мюнхенская «вечерка» — «Абендцайтунг» порадовала своих читателей очередной сенсацией:

«Как известно, никому из журналистов не удавалось до сих пор беседовать с профессором Румянцевым или сфотографировать его.

Перед отплытием научно-исследовательского судна «Академик Хмелевский» из Ленинградского порта наш специальный корреспондент побывал на борту корабля и получил у него интервью.

«Знаменитый ученый принял меня, — рассказал наш спец. корр., — в своей роскошно обставленной каюте.

Наш корр.: Уважаемый профессор, надеюсь, что цель плавания вашего корабля не является секретом?

Профессор Румянцев: Нет, почему же. Цель нашего научного похода — исследование Атлантиды, место гибели, которой я определил с достаточной точностью.

Наш корр.: Любопытно было бы знать — каким путем?

Проф. Румянцев: Гипотетическим путем. Могу заверить вас, что рассказ Платона об Атлантиде не является мифом.

Наш корр.: А испытания «Перехватчика ураганов»?

Проф. Румянцев: Я не знаю, о чем вы говорите.

Дальше совершенная галиматья, так как «наш спец. корреспондент» никогда в Ленинграде не бывал.

Фотографию «профессора Румянцева», на которой был запечатлен благообразный старичок с бородкой, шустрый корреспондент заимствовал из семейного альбома своей тетушки.

…А французский юмористический журнал «Канар аншене» («Утка на цепи») откликнулся на газетную шумиху абстрактным рисунком. Подпись гласила: «Загадочная картинка. Где профессор Румянцев?» (отгадку см. на стр. 12).

Читатель, обратившись к стр. 12, узнавал, что профессора Румянцева, на этой картинке вообще нет.

Океан в это утро полностью оправдывает свое название «Тихий». «Академик Хмелевский» режет носом воду, и она ложится по бокам форштевня двумя мягкими маслянистыми полудужьями.

Жизнь на борту «Академика» начиналась рано. Впрочем, это сказано не совсем точно — жизнь на судне не прекращалась, ни на секунду. И в то время, когда ученые мужи разных специальностей и степеней и свободные от вахты члены экипажа мирно похрапывают в своих каютах, «Академик» продолжает вспарывать воды Тихого океана. Кораблю не страшны штормовые широты и тропическая жара: он оснащен успокоителями качки и установками для кондиционирования воздуха. В рубке вахтенный следит за временем и пространством. Тихонько жужжит репитер гироскопического компаса. Изредка пощелкивает электронный штурма» — всевидящий глаз корабля, и в квадратном окошечке его бесконечно тянется лента, на которой самописец показывает вычисленный машиной курс корабля, да в другом, круглом окошечке выскакивают цифры. Меняются каждые четыре часа вахты. Ни на секунду не прекращает деятельности вычислительный центр. И кажется, что «Академик Хмелевский» — это не сугубо земной научноисследовательский корабль, а огромный звездолет, мчащий пытливых астронавтов к далеким, неведомым и желанным мирам.

Такое сравнение нередко приходило на ум Кудоярову, когда он в ночное время поднимался на верхнюю палубу: четыреста восемьдесят обитателей корабля связаны с родными домами только незримой нитью радиотелеграфной и радиотелефонной связи, но, как и на космическом корабле, Родина, кусочек Отчизны здесь, с ними — это территория «Академика Хмелевского», осененная советским флагом, с могучими двигателями и множеством самых современных и совершенных электронных и радиотехнических устройств, созданных руками советских людей. И корабль стремит их к главной цели — познанию Океана, необъятного и, в сущности, пока так же мало изученного, как и Космос.

Таким образом, под началом жизни на борту «Академика» следует понимать начало рабочего дня научных сотрудников.

Кудояров не любил сонь. «Во-первых, — говорил он, — много спать в тропиках — вредно, это расслабляет. Если вам хочется днем спать — примите холодный душ. Во-вторых, есть хорошая русская пословица: «Кто рано встает, тому кок прежде всех подает».

Уже в 5.30 во всех душевых раздавались шум водяных струй, плесканье и фырканье, а вскоре научные сотрудники сидели в кают-компании за завтраком, кто хотел — за общим длинным столом, кто за отдельными столиками на четырех человек. Накормить такую большую семью было делом нелегким, и главный, кок Агафонов, поднявшись раньше всех, всегда оказывался на высоте положения, орудуя со своими подручными на камбузе, белизной и блеском не уступавшем научной лаборатории.

В шесть часов, минута в минуту, заняли места во главе общего стола Кудояров и капитан Лех Казимирович.

Этот морской патриарх восседал по правую руку от Кудоярова, облаченный в двубортный белый китель. Черный галстук подчеркивал первозданную белизну старомодных стоячих воротничков с отогнутыми уголками, какие еще во времена парусного флота назывались «лиселями».

Так как подавляющее большинство научных сотрудников было людьми молодыми, то оживленный, хотя и нешумный разговор за завтраком носил преимущественно юмористический характер. Сегодня мишенью острот оказался Лев Маркович Киперфлак, прославившийся своей скаредностью. Злые языки утверждали, что он занимается упражнениями по системе йогов и ежедневно, закрывшись в своей каюте, стоит по два часа на голове. Сам Лев Маркович, кругленький, толстенький, дипломатично помалкивал, зная по горькому опыту, что ему не под силу дать отпор завзятым острословам, и ел сладкий пирожок с таким видом, будто это был последний пирожок в его жизни.