Игорь Желем - Несовместимость

— Лучом бы тебя садануть… — уже со злостью прошептал Захар, вспоминая утерянный пульсатор. Он вдруг понял, что совершенно бессилен перед странным капризом этого громадного примитивного насекомого. Захар не был знаком с местностью. Пауки, неприметные овраги, дремучий первобытный лес… Попытка обойти тропу могла окончиться плачевно. Он мог потеряться окончательно и, даже, случайно погибнуть. По непреложному правилу он должен оставаться возле шлюпки при любых обстоятельствах. Здесь спасатели будут искать его в первую очередь. «Где-то через двое суток, — подумал Захар. — Не раньше…». Он сам назначил контрольное время. Он предупреждал, что задержится.

SOS-пульсатор. В каждом скафандре был аварийный бипер. Его непременно услышат. Захар мог воспользоваться им немедленно — всего лишь выжать клавишу на грудном щитке. Громадный корабль-матка на высокой орбите содрогнется от тревожного рева, полусонные люди побегут в трюм, к спасательным шлюпкам, а потом… Потом штурмовой бот на максимальной скорости врежется в атмосферу, пронзит вон тот облачный слой на горизонте и зависнет прямо над тропой, чтобы спугнуть упрямое насекомое и помочь его преподобию Захару проследовать к шлюпке… Захар вздохнул. Нет, его решительно не поймут. Скандала, конечно, не случится, но его обхохочут и потом еще долго будут вспоминать за «рюмкой чая»…

— Там, в большом космосе, умение постоять за себя — дело первейшее, — советовал ему когда-то бывалый фанатик-освоитель. — Но напролом идти не стоит. Уж лучше уклониться от удара, обойти препятствие, обратиться в банальное бегство — и уцелеть!

Постоять за себя… Захар угрюмо посмотрел на паука. Насекомое прогнуло туловище — как залежавшийся в сладкой дреме пес, потом разжало клюв и взвыло по-волчьи. Захар попятился в лес, но паук не стал его преследовать. Он устроился на тропе поудобнее и, как казалось пришельцу, пресладко зевнул. Рыжий закат, сумерки… «Глупая, безобразная, мерзкая скотина, — подумал Захар. — Будь на то моя воля, я скормил бы тебя маленькими кусочками стае дингозавров! Не слышал о таких?! О, это чрезвычайно прожорливые твари…».

Захар перестроил шлем на режим ночного видения и внимательно осмотрел нож. В человеческой ладони силовой контур внутри рукояти замыкался, и лезвие вспыхивало особой каймой дестабилизации. Органику такой нож рассекал шутя, как масло. При достаточном усилии он погружался даже в армированный стальной лист.

«Нет, бросать не стоит», — решил Захар. Нож, конечно, пронзил бы жертву навылет, но Захар мог промахнуться и остаться вообще без всякого оружия. Он вернулся в лес, обрубил ветвь потолще и выстрогал из нее длинную увесистую булаву. Он улыбнулся. Да, вот с такими дубинками род человеческий и начинал когда-то покорять вселенную. Материки, планеты, звезды… Кто бы мог подумать, что через сотни тысяч лет его сверхразвитый потомок опять вооружится дубинкой и с диким звериным ревом пойдет в атаку?!

Паук не дрогнул. Он молниеносно оценил ситуацию, уклонился от удара и, даже, выбил дубинку из рук агрессора. А потом он прыгнул — легко, грациозно, вращаясь вдоль продольной оси. Захар тоже был не промах. Он предвидел подобный ход событий и, как только насекомое взмыло в воздух, немедленно ретировался в лес. Так бесславно провалилась его первая атака…

Он предпринимал, конечно, и другие попытки прорваться к своей «летающей тарелке». Он выстрогал из нежной поросли местного псевдобамбука что-то наподобие копий и попытался хотя бы одно из них воткнуть пауку в бок. Когда-то, еще в лицее, он показывал неплохие результаты, но сейчас броски не получались. Четвертый бросок, самый мощный и прицельный, пришелся насекомому в торс, но паук даже не шелохнулся. Копье скользнуло вдоль туловища и упало на тропу. «Глаз! — догадался Захар. — Вот выковыряю сейчас глаз, и сукину сыну вмиг отхочется здесь сидеть…». Следующий бросок не состоялся. Паук вдруг резво — очень резво — засеменил пришельцу навстречу, и Захар немедленно обратился в бегство. Паук не преследовал его в лесу. Он собрал копья, забросил их подальше в овраг и преспокойно вернулся на прежнее место. «Вот сволочь!!! — взвыл Захар. — Сволочь, падло, мразь…». Он смачно харкнул, но плевок угодил на внутреннюю поверхность гермошлема. «У-у-у… — простонал Захар. — О-о-о…».

Лук? Он отказался от этой идеи. Лучник он никакой, да и тетиву в таких условиях он вряд ли смастерит. А вот припугнуть насекомое огнем, пожалуй, стоит. В этой галактике огня боялись все животные — даже самые глупые и свирепые. Он собрал сухой хворост, перехватил его куском лианы, подцепил к единственной уцелевшей пике и попытался поджечь раскаленным кончиком ножа. Местная древесина горела скверно. Она воспламенялась с подозрительным шипением и непонятным хрустом, и вспыхнула только после неоднократных и настойчивых попыток. Удивительное оранжевое пламя… Дышал Захар местным воздухом, и даже сквозь мощные фильтры он чувствовал странное, почти дурманящее благовоние.

Захар попытался ткнуть пылающий факел чудовищу прямо в клюв. Оказалось, однако, что огонь не имел гипнотически-пугающего воздействия на здешнее зверье. Без особой почтительности к этому виду преобразования энергии, паук попытался ухватиться за горящий конец факела. Поскольку его наружные покровы были рассчитаны на температуры более низкие, он взвыл и с возмущенным кудахтаньем отказался от этой идеи.

— Да, не стоит, — согласился Захар. — С огнем шутки плохи…

Паук так не считал. Он изловчился и повторил трюк с дубинкой — ухватился за древко псевдобамбука чуть пониже пылающего комка хвороста, вывернул его из рук пришельца и с опаской отбросил в кустарник. Дожидаться прыжка Захар не стал…

Время вышло, и сумерки превратились в чуждую и таинственно многозвучную ночь. Еще не приходилось Захару ночевать вот так, в лесу, вне уютной десантной шлюпки, на какой-то полузабытой планете… В космошколе моделировалось что-то подобное, но это было давно и навыки, обретаемые там, как правило, не находили применения и забывались. Удивительная освоительная техника, мощные средства защиты… Увы, романтики освоения теперь не осталось, а крупные катастрофы и аварии случались не чаще, чем в приземелье. Да, велик и могуч человек, светоч разума… «И глупости! — подумал освоитель. — Среднестатистический кретин Захар тому подтверждение…».

Только мысль о SOS-пульсаторе его успокаивала. «Еще успею его включить, — думал он, — утром или, даже, к вечеру — если этот урод не уберется прочь…». Он не рискнул удаляться от тропы в лесную глушь. Здесь же, под стволом обычной на этой планете гигантской «секвойи», он обнаружил небольшую выемку в грунте, подровнял ее ножом, набросал туда мягкого мха, сел, а потом, даже, попытался прилечь. Логово получилось удобным, но довольно влажным, отнимающим тепло. Скафандр начал прогреваться. Монотонно хлопали клапаны в респираторе, гипнотически мерцал тревожный сигнализатор, но Захар никак не мог уснуть. Он думал о пауке. Он понимал, что насекомое, скорее всего, к пришельцу никакой враждебности не испытывает и находится на тропе по каким-то своим, совершенно принципиальным соображениям. Ведь ему невдомек, что и Захар, собственно, не заинтересован в драке. Ему бы к шлюпке прошмыгнуть — и исчезнуть навсегда из этого мира… Но паук! До чего же отвратительное и нелепое созданьице! К насекомым Захар всегда испытывал брезгливость. Втайне он даже боялся их. Там, на Земле, бок о бок с миром человеческим, существовал и иной, бесконечно чуждый и пугающий мир. Мириады крошечных существ, мириады видов… Безобидные букашки? Как бы не так… Вы рассмотрите их под хорошей лупой. Там, по ту сторону стекла, возникают вдруг совершенно незнакомые и кошмарные существа. Мохнатые, глазастые, в диковинных хитиновых панцирях… Они иные. Они человеку бесконечно… далекие. Их движения, повадки. Они как роботы — бездушные, безжалостные. Они пугают. Они, обычно, вызывают отвращение и брезгливость — как и этот мерзкий паук на тропе!