Ирина Ванка - Фантастические тетради

— Еще не понял, — признался Фрей, — но уже завидую.

— Они застрахованы даже от несогласия партнера. Кроме того, они умеют прекрасно обходиться без партнера вообще.

— Понял.

— Ничего ты не понял. Ты представить себе не можешь, сколько раз эта девчонка занималась любовью именно с тобой.

— В своих дурацких фантазиях…

— Отнюдь не дурацких… Ее фантазия способна дать ей гораздо больше, чем ты всем своим нажитым опытом и чувствами; в таких красочных диапазонах, которые ты представить себе не способен. Я уже не говорю о способах извлекать из тебя удовольствие — этого даже я не могу себе представить. Но уверяю тебя, ее способы к твоим возможностям не имеют никакого отношения и все, что ты называешь сексуальным, может отвратить ее раз и навсегда. Ты не хочешь понять: у них удовольствия такого свойства уже не связаны с продолжением рода и все эмоциональные переживания давно переместились сюда, — Раис погладил Фрея по голове, — и только отсюда возможно управление состоянием организма. Ей нужен был ты — видеть тебя, наблюдать, а иметь возможность общения — это уже выше мыслимого удовольствия. Они, как правило, вообще обходятся без общения, которое рискует поломать кайф. Они умеют терять половую ориентацию и переключаться на совершенно абстрактные вещи, которые для тебя могут вовсе не иметь отношения к сексу. Так что, имей в виду, Фрей, пока с фантазией у тебя не густо — вы не пара.

— А потом… тем более не пара.

— Я понимаю твои проблемы, собственник чувств. Такие вещи не воспринимаются сразу. Для фактурного типа они совершенно не приемлемы. Однако твое положение выгодно тем, что когда-нибудь ты сможешь сравнить то и другое.

— Тогда у меня будет достаточно развитая фантазия, чтобы обходиться…

— Когда-нибудь, — остановил его Раис, — у тебя будет достаточно возможностей, чтобы понять: «нумерация вагонов начинается с головы поезда». А если она у тебя всю жизнь будет начинаться «с хвоста» — ты так и останешься фактурным маньяком.

— А что мне прикажешь делать со своим «хвостом»? — вскипел Фрей. — Отстегнуть его от «состава»?

— Сделай так, — развел руками Раис, — чтоб «хвост» не диктовал направление локомотиву. Вначале будет трудно. Надо надеяться на лучшее. А это значит — искать выход.

Описание «теста» идет только с мемуаров Матлина, где-либо еще информацию о нем найти не удалось. Но не думаю, что это изобретение посредников или бонтуанцев. Вероятнее всего, стандартный психологический трюк, используемый в случае некоторых типов жизненно приобретенных расстройств. Он удобен тем, что позволяет обходиться без «механического» вмешательства в структуру мозга. Подобные трюки могут быть противопоказаны некоторым типам существ даже на самых «низких оборотах», потому что способны привести к хроническому расстройству. Другие же существа, напротив, имеют склонность им злоупотреблять и превращать вполне медицинскую процедуру в подобие наркотического стимулятора. Третьи… к которым, для примера, относятся оптималы, имеют врожденный «тест» — дар природы, гарантирующий им пуленепробиваемую психику в любых жизненных катаклизмах.

Почему-то принято считать, что на фактуриалах эти опыты наиболее эффективны. Но тут уж, как посмотреть: что гуманнее, заставить такое существо сразу пройти рискованную прививку или ждать, вдруг еще обойдется. Матлин утверждает, что в его случае все как раз таки должно было обойтись…

Как выглядит эта штука и по какому принципу работает, не столь уж важно. Интересен сам эффект. Пациент помещается в пространство, заполненное особой средой, парализующей его способность отличать реальность от видений. Параллельно идет воздействие на подсознание, из которого одна за другим, по степени возрастания, извлекаются все причины его нервных расстройств — прием явно гипнотический. Вероятнее всего, это самогипноз на совершенно конкретном возбуждающем эмоциональном фоне. Когда эти две «параллели» пересекаются — «тест» начинает аналитическую работу. К примеру, если испытуемый больше всего на свете боится умереть от пули, на него воспроизводится красочная картинка собственного расстрела с обязательной, нагнетающей атмосферу преамбулой поимки, прочтения приговора, приготовлений для приведения приговора в исполнение и, наконец, ярчайшей развязкой, где пуля будет лететь так медленно, чтобы жертва имела «удовольствие» прочувствовать до конца всю неотвратимость ее устремлений. При этом у пациента нет ни малейшего шанса очнуться от кошмарного сна или хотя бы заподозрить, что все это — не более чем игра на подсознание, — главное условие работы «теста» это абсолютная уверенность в реальности происходящего. Если попадается представитель расы с природным иммунитетом против иллюзий, у которого отсутствует функция мозга, позволяющая воспринимать туфту за чистую монету, «тест» отключается и просит его выйти вон. К слову сказать, земляне такого иммунитета лишены и они не единственные.

В начале работы «теста» задается оптимальный «уровень напряжения», соответствующий физическим возможностям организма. В процессе этот уровень автоматически доходит до максимального, затем происходит так называемый «сброс» или «рассечение» — состояние, при котором психический накал любой мощности лишен возможности влиять на физическое состояние организма. После «теста» эти связи чаще всего восстанавливаются, но иногда нет. До стадии «рассечения» любая картинка на подсознание обратима и прокручивается сколько угодно раз: с каждым может случиться, к примеру, инфаркт, попытка самоубийства в контексте сюжета или слишком сильный шок — для «теста» это неприемлемо. При малейших признаках опасности он будет останавливать сцену, возвращаться в исходную точку и начинать сначала, оставляя пациенту лишь информационную память события и убирая эмоциональный эффект от него. И так до полного торжества: с какой бы скоростью не летела роковая пуля, она должна восприниматься, как «не более чем летящая пуля», а перспектива собственной смерти — «не более чем перспектива смерти», но не вселенский кошмар.

«Тест» сам определяет, когда клиент «готов». Иногда моделирует собственные, совершенно сюрреалистические картинки, требуя продолжения работы, если видит в этом необходимость. Стандартный «тест» со всеми перерывами и расслаблениями обычно занимает несколько суток. Все можно считать законченным только после того, как «тест» сам отказался от пациента, а не взял тайм-аут по его поводу на всю оставшуюся жизнь. Иногда он начинает заниматься прогностикой и моделирует будущие психотупики — это считается редкой удачей, потому что «тест», как правило, не ошибается в прогнозах. Пациент, только что прошедший эту «экзекуцию», обычно все помнит, но мало что соображает и, мягко говоря, выглядит неважно. Но, по прошествии времени, эффект теста обязательно дает о себе знать. Само собой, что фактуриалу, прошедшему это, возвращение домой противопоказано. Он уже вряд ли выживет, будучи уязвимым в элементарных бытовых ситуациях, утратив свои прежние (фактурные) психические ориентиры. То есть, вряд ли он имеет шанс дожить до естественной смерти.