Ирина Ванка - Фантастические тетради

Практикующий навигатор хотя бы раз в жизни сталкивался с зоной, которую не видят приборы, и предпочитал облетать ее стороной. Собственно, навигаторы одни из первых засвидетельствовали подобного рода аномалии и изобрели первые летные приемы выхода из них.

Вслед за расчетом временных пропорций Уровня оставалось то же самое проделать в обратном порядке, т. е. произвести расчеты пространства относительно времени, чтобы не ущемлять в преимуществах ни одну из диалектически равноправных сторон. А заодно убедиться, что время и пространство действительно неразделимы и неупотребимы врозь. Что только наивные фантазеры могли обозначить в природе Естества так называемые «чистое время» и «чистое пространство». Этими фантазерами, к слову, опять оказались аритаборцы. Те самые идентифологи, которые прежде уверяли ученый мир в том, что из «чистого» материала науки не построишь. Эта теория не исчерпала недоразумений, связанных с антигравитантом, но положила начало процессу управляемой аннигиляции, на котором впоследствии практика АГ! долго и успешно паразитировала.

Чтобы постичь суть «чистых» величин, надо пройти ось от начала до конца, по временной разметке и по пространственной в обе стороны. У нижнего предела физическая структура, как таковая, отсутствует, временная динамика возрастает до такой степени, что входит в макролоргический диапазон, т. е. заворачивается в катушку. Если б это было не так, Уровень не имел бы нижнего предела, — это и есть «чистое время».

У верхней границы оси временная динамика отсутствует, и если б это было не так, Уровень не имел бы верхнего предела. Зато физическая структура до предела насыщена, статична и безжизненно аморфна, — это и называется «чистое пространство». Между двумя «чистыми» величинами, согласно теории АДФС, не существует ничего кроме вибраций в самых разных комбинациях и диапазонах, которые мы привыкли называть природой мироздания. И если б это было не так, некому и незачем было бы постигать ее первозданную суть.

Согласно традиционной (абстрактной) математике, выход за границы Уровня невозможен, так же как невозможно сдвинуть макролоргический «ноль» вверх по оси скоростного режима. Эта величина зафиксирована Естеством и, так же как число «пи», не подлежит отмене волевым актом. Посредники же взглянули на проблему проще: если вся загвоздка эксперимента заключается в невозможности выйти из «диапазона м-ноля», значит, черт возьми, надо взять и выйти. В модели предлагается чисто математический ход: вывернуть систему наизнанку (поменять «плюс» на «минус»).

Рис. 1.

На рисунке схематично показана такая операция с уже знакомой «петлей навигатора». Затем поменять обратно «минус» на «плюс», потом еще раз и еще раз… запустить «пропеллер» на ту мощность, где некая сила (идентичная, по всей видимости, центробежной) не оттянет м-ноль по оси чуть дальше от центра.

Поединки посредников с Естеством за интеллектуальные приоритеты, как правило, не заканчивались ничем конструктивным. И в этот раз каждый остался при своих интересах, м-ноль на прежнем месте, а раскачанная АДК, сорвавшись, продолжила самостоятельно путешествие в дебри мироздания. Эксперимент не пошатнул пространственно-временной оси, зато уничтожил иллюзию вечности бытия, незыблемости материи и неограниченности познания, а заодно разнес вдребезги лабораторию, в которой трудились ученые, положив конец не только идее, но и оборудованию. Система вышла из-под контроля, затем вернулась и снова вышла. После очередного исхода в небытие была-таки поймана, а после поимки на свет появилась новая теория, которую можно назвать «компьютерное устройство Вселенной». Поскольку оркариумный пульт управления тем, что мы называем «бытие», по мнению авторов, имеет те же самые две кнопки: «да» и «нет», единица и ноль двоичной системы. Пока наивное человечество думает, что изобрело кибернетику, а не приняло в наследство менталитет Творца, кнопки активно щелкают. Оркариуму, работающему в таких системах счета, что современному программисту пока что в бреду не являлись, для управления процессами бытия в пределах Уровня достаточно двух элементарных полюсов.

После опытов в модели посредники перешли к более серьезным объектам. Боюсь, что с той поры Летаргические дуны чаще будоражат воображение романтиков. В то время как эти пресловутые дуны, согласно теории АГ! могут быть просто продуктом неудачного опыта аннигиляции. И если посредники поместили исповедь полоумного Фидриса в предисловие Первой Книги Искусств, значит, имели на то причину: допустим, угрызения совести.

Корабль тормозил на солнечной орбите, с каждым витком глубже втягиваясь в гравитационное поле светила. Несколько раз Альба проходила в зоне видимости, и ее яркая горошина была различима в оптических приборах. Бахаут был обвешан ими с ног до головы. Он не отходил от смотровой панели бытового отсека и вглядывался в планету сквозь зарево, выделяемое кольцом балансира.

— Иди взгляни, — звал он Эфа, но профессор не торопился покинуть спальник. Планета вторую неделю маячила на мониторах приближения. Какая есть, без цветовых эффектов сканера. Естественный цвет разочаровывал профессора и приводил в состояние глубокой апатии. Янтарный оттенок сменялся отвратительным грязно-розовым тоном. Аналогичный цвет имели самые удручающие воспоминания его жизни. Это заставляло предчувствовать неприятности даже там, где их по природе быть не могло. Бывало, и в юности, и в зрелые годы Эф с омерзением ежился от точно таких ощущений, но от чего это свойство так глубоко проникло в его суть, не помнил. Детство он припоминал смутно и целиком в грязно-розовых оттенках, а потому днем своего рождения считал первый день школы. Тогда его и пятерых таких же, как он, беспомощных откормленных карапузов привели в студию, включили панораму, а в ней творилось необыкновенное чудо: куб с разноцветными гранями сиял и переливался в сочных брызгах света, окрашивая пространство и лица зачарованных детей, поддавшихся гипнотическому очарованию неведомого. Тогда, от наивности, Эф решил, что грязные тона навсегда отодвинулись в прошлое.

— Мы уже поймали планетарную орбиту, — сообщил Бахаут. Кольцо балансира тускнело, отключались генераторы защитных оболочек. Бледное пятно Альбы становилось различимым без приборов. Радиус орбиты сокращался. Шар проплывал перед обзорной стеной и снова проваливался в темноту, превращаясь в горошину. — Опять… — ворчал Бахаут, — как все же развратил нашу навигацию технопарковый сервис. Совсем разучились парковаться в дикой природе. — Планета то притягивала к себе пришлый объект, то отбрасывала. — Все это кончится бездарной растратой энергии, необходимой на обратный путь!