Ирина Ванка - Фантастические тетради

— Это лишь потому, что я тебя, беспомощного и безобидного, ни разу как следует не пугал.

— Вот как?

— А еще потому, что тебе здесь нечего терять, кроме своей беспомощности, — Али очень нехорошо поглядел в глаза Матлину. Тот держался сколько смог, но отвел взгляд первым и поразился, как можно из человеческого взгляда извлечь столь мощный поток отвратительно-жутковатой проникновенности.

— Прекрасно, — ответил Матлин, — только никак не могу понять, что же тебе, могучему, в этой жизни без меня не хватает?

— Поймешь. Этот день нами еще не прожит.

Эту фразу Матлин вроде бы когда-то от него уже слышал, но когда и в связи с чем — вспомнить не мог, да и не время было погружаться в воспоминания. Павильон уходил в сумерки, и первые капли дождя уже шуршали в кронах растений.

— Пойдешь в Акрус навигатором?

— Пойду.

«Что-то не так», — подумал про себя Матлин.

— А вернешься?

— Вернусь.

— А безопасность экспедиции? Будешь прилично вести себя по дороге?

— Буду.

«Определенно, что-то не так», — что-то настораживало Матлина в этом диалоге, только он никак не мог понять, что именно.

— А что за это попросишь?

Али оживился.

«Ага! Вот теперь в самую кучу».

— Кое-что попрошу.

— Проси.

— Ты отвезешь меня на Землю.

— Вот это да! Ты что, один заблудишься?

— Ты не понял. Мы отправимся туда вместе, о`кей?

— Ладно, только я не понимаю, зачем?

— Я не прошу тебя понимать, просто сделай это для меня.

— И все?

Али улыбнулся и кивнул.

— Только обещай мне не наследить там…

Али еще раз кивнул.

— Послушай, может, ты мне просто расскажешь, что со мной произошло?

— Не знаю.

— А про Короеда что-нибудь знаешь?

— Не знаю.

— Тогда какого черта ты собрался в Акрус? — психанул Матлин.

— Потому что ты попросил, — удивленно обернулся к нему Али.

— Врешь! Знаешь! Все ты знаешь и постоянно бессовестно врешь.

— Не смей мне повторять это слово. Если я не знаю, значит, не знаю, а если будешь портить мне настроение — ищи другого навигатора.

Матлину стоило усилий удержать себя в руках. Али на него так действует? Или состояние подкупольной атмосферы? Он считал, что давно избавился от комплексов в общении с непохожими на него существами, но Али его раздражал непонятным образом и очень сильно, возможно, именно тем, что был на него похож.

— Ты — глупый лягушонок Маугли! Если я когда-нибудь перестану врать и стану говорить одну только правду… — Али схватился за голову от предчувствия той самой невысказанной правды, — тебе незачем будет жить… Ты сам начнешь упрашивать меня соврать. Неужели ты не можешь понять: пока я вру — у тебя есть шанс обойтись без моей помощи. Спроси у своего шестирукого, в каких случаях врет мадиста. Он тебе объяснит лучше, чем я…

— Хорошо, не нужно ничего говорить вообще. Просто найди Короеда и верни домой.

— Кажется, один раз я это уже сделал.

— Ты сделал паршивую копию. Нужен натурал, тот самый, такой же, как я…

— Честно сказать, не вижу разницы между хорошей копией и так себе натуралом. Ты зря. Копия была отменной.

— Но отчего-то покончила с собой.

— Мне жаль. Возможно, ему приснился дурной сон.

— Может, ты хочешь сказать, что у меня есть шанс найти его самому?

— Я же сказал, что пойду в Акрус навигатором. Что тебе еще от меня надо?

«С тех пор, как ты забылся у Белой Воды, прошло ровно сто лет. Твои дети выросли и оставили дом. Твои слуги разбрелись по каменным дорогам, а друзья стали посещать нас все реже… Но не думай, что они забыли тебя или сочли помешанным. Ты говорил им, что истина одна, а обмана — бесчисленные множества. Ты думал, что правы все одинаково, а заблуждается каждый на свой манер. Ты понимал, что существует творец и хранитель, который сильнее и мудрее тебя, но не мог понять, зачем он сотворил тебя и хранит… Ты искал его ошибки в парадоксах собственного бытия затем, чтоб открыть его истинное лицо. Но звезды падали в цветы, а цветы тянулись к звездам. Равнину Белой Воды устилал туман. Каждый твой жест, каждый шорох скользящего с горы камня имел свою причину и не хотел отклоняться от предначертанного ему, чтоб не сорвать вуали с лица, которое ты должен был видеть раньше, чем появился на свет. Но жизнь подходила к концу, ты не приблизился даже к краю вуали… Перед тем, как покинуть нас навсегда, ты оставил свой «символ неизбежности» на глазной стене у каменной дороги, идущей сквозь дом, сквозь земли, ведомые и неведомые тебе, у дороги, которая всегда возвращается обратно. Ты написал на ней то, что казалось тебе непререкаемой истиной: «Если Он есть — Он живет и дышит; если Он видим — Он состоит из всех оттенков радуги; если Он справедлив — Он сам себе и добро и зло; если Он чувствует — значит, Он бесконечно страдает; и если Он существует — Его конец предопределен самим существованием.»

Тот, кто «покинул их сто лет назад», — имеется в виду представитель особого рода существ, которых называют гуминомами. Смысл этого термина полезно будет узнать именно теперь, несмотря на то, что действующими лицами повествования гуминомы в ближайшее время не станут.

Эти существа появляются исключительно в бонтуанских фактурах и исключительно при самых благоприятных для себя обстоятельствах, которые хорошо описаны в многочисленных «теориях возврата», сторонником которых, напомню, был Дуйль. Существует масса обстоятельств, способных уничтожить фактурную цивилизацию «под ноль»: от мутационных и селекционных порогов до банальных астрофизических катаклизмов, от которых мы заранее абстрагировались. Внутренние тупики естественных цивилизаций (более или менее естественных, искусственные и фактурные хвосты здесь не рассматриваются) в каждой из них имеют четкую цикличность, обусловленность и элементарно просчитываются. Если один из этих барьеров обойти невозможно, фактура отбрасывается в своем развитии назад, опять же, на вполне просчитываемый уровень. (Существует своя методика расчетов «возврата» для однотипных фактур. Но, к слову сказать, не припомню, чтоб Ареал хоть что-нибудь, хоть когда-нибудь предпринял для предотвращения такого «возврата». Скорей бывало наоборот, когда ситуация «возврата» искусственно создавалась. Для того, чтоб Ареал вмешался в развитие фактуры, нужны сверх серьезные причины, затрудняюсь даже привести в пример какую-либо из них.)

При «возврате», скажем, средней степени тяжести имеет шанс уцелеть от 5 до 10 % цивилизации и среды ее обитания. Естественные фактуры, как правило, входят в Ареал, преодолев несколько таких барьеров. Искусственным фактурам, безусловно, проще. Дуйль и многие его единомышленники находят это мероприятие весьма полезным.