Ирина Ванка - Фантастические тетради

— Наверное, здорово струсил.

— Так и есть! Не то, что струсил — меня почти парализовало с испугу. Я был уверен, что спятил, что должен немедленно сдаться в психушку. Тут я и сказал ему, что согласен, только ради того, чтобы выиграть время и смыться из Москвы, но он… Ты не представляешь себе, как он был счастлив, сколько наговорил мне на радостях всякой ерунды и, в числе прочего, проскочила одна небезынтересная информация: что Георгий Павлович очень гордился бы мной, узнав о моем мудром решении, что он сам рекомендовал меня на эту работу.

— Это и заставило тебя всерьез согласиться?

— Безусловно. Только это. Я рассчитывал увидеть его. Мне было обещано хорошее вознаграждение при условии, что я сохраню в тайне местонахождение архива. Я согласился, что меня доставят туда с завязанными глазами. Мне так безопаснее, а им спокойнее. Но уже потом, познакомившись с Биоргом, я понял, почему они не дали мне поступить в университет. Именно они были виноваты в моих провалах. Биорг открыл мне глаза. История, которую мы изучали с Георгием Павловичем, оказалась историей без белых пятен. Например, официально практически ничего не известно о цивилизации этрусков — я же могу защитить по этрускам диссертацию, и подобных примеров колоссальное множество. Я почувствовал свое рвение к истории полным идиотизмом, особенно, когда понял, что мое «подпольное» образование имеет роковой смысл — без «белых пятен» истории цивилизация развивается иначе. Одним словом, я понял главное — надо соглашаться, выбора у меня нет.

— Ты не догадывался, куда тебя завербовали?

— Биорг сказал, что архив находится в подземном бункере. Там я должен буду находиться безвылазно до полного завершения работы.

— Кто этот Биорг?

— Смешной человек, — Гренс задумался, подбирая ему точное определение, — он, некоторым образом, мой импресарио. Ценный кадр: знает всех, все, что угодно, может достать, пробить. У нас здесь шутка такая ходит: если не знаешь, в чем смысл твоей жизни, спроси у Биорга, он знает все. Короче, с полгода мы с ним суетились. Он взял на себя все проблемы: транспорт, питание, проживание, материалы для работы. И действительно, мне даже не пришлось ходить по библиотекам. Всю литературу, которая могла понадобиться, он добывал сам. Я лишь просматривал историографию и говорил: теперь мне нужно еще то, другое, третье, такого-то автора — сякого-то… хватали все подряд. Трудно сориентироваться, когда туманно представляешь себе предмет исследования: социальная история, психогенетика цивилизации… искали все, что могло помочь. Несколько раз он ездил за литературой за границу. Энергичный мужик, все доставал моментально. В итоге одна из комнат его квартиры оказалась до потолка завалена книгами, многие из которых я даже не успел просмотреть. И вот настал день отъезда. Этого дня ты, разумеется, тоже не помнишь.

— Никак не могу понять, причем здесь я?

— Ты же хотел все подробно и по порядку. Изволь. Так вот, поздно вечером накануне отъезда Биорг должен был позвонить, чтобы уточнить время и место встречи, но позвонил лишь в два часа ночи и очень извинялся. Говорил, что возникли неожиданные сложности с перевозкой багажа, и очень просил прийти пораньше, помочь погрузить. Договорились, что я буду у него к семи утра. Сам знаешь, как ходит транспорт в нашем районе по утрам. Я, приготовившись идти пешком до метро, вышел в пять, и встретил тебя у твоего подъезда.

— Ты хочешь сказать, что встреча была случайной?

— По правде, мне не стоило к тебе тогда подходить.

— Что я делал у своего подъезда в пять утра?

— Ты шел домой… Не знаю, стоит ли об этом?

— Ну же, не тяни.

— Ты был в стельку пьян. Вернее, не то чтоб в стельку, но вид у тебя был, будто ты не спал три ночи. Увидев меня, ты решил, что еще недостаточно прогулялся и ничего страшного не произойдет, если я приду с другом, который поможет грузить багаж. А я решил, что мне сам Бог тебя послал, и рассказал тебе об этой подозрительной командировке. Ты взялся выяснить, что это за «архивное место». Я еще передал тебе письмо к родителям. Видишь ли, Феликс, как только я встретил тебя, мне стало намного спокойнее, хотя и следовало гнать тебя прочь.

Матлин рассмеялся.

— Разве я не выполнил своего обещания найти «архив»?

Гренс недоверчиво поглядел на него.

— Значит, кое-что ты все-таки помнишь?

— Нет, считай, что программа поиска сработала подсознательно. Итак, мы прошли пешком до метро…

— Ты раскошелился на «мотор» и как раз, когда открывалось метро, мы уже звонили в дверь Биорга. У тебя заиграли часы — было ровно шесть утра. Биорг не удивился, увидев тебя, будто ожидал от меня какой-нибудь пакости. «Заходите, — говорит, — что ж поделать?» Открыл дверь и отправился в сторону дальней комнаты. Мы зашли в коридор, и как только дверь за нами закрылась, я сразу почувствовал что-то не то. Коридор оказался непривычных размеров, будто мы попали в другую квартиру. Я хотел нащупать выключатель, но не смог дотянуться до стены, она как будто исчезла. Потом я неожиданно далеко услышал твой голос. Ты кричал: включи свет, скорее включи свет! Я кинулся открывать входную дверь, но и ее на месте не оказалось. Руки проваливались во что-то вязкое. Вокруг кромешная темнота. Я совсем перестал ориентироваться и вдруг заметил, что не касаюсь ногами пола. Тело сворачивается, как в воде. Потом до меня уже дошло, что это невесомость. В тот момент я, кажется, потерял сознание или заснул, а ты все время норовил меня растормошить…

— Если это была «твоя» камера — тебе и полагалось в ней спать до посадки. Все нормально. На меня спячка не действовала?

— Ни капли.

— Естественно. Эту камеру делали для тебя, и мое присутствие в ней не предусматривалось. Так что мучился ты по моей вине. Я эти «гробы» знаю, они все с одного «конвейера».

— Да, Феликс, — покачал головой Гренс, — ты здорово спутал все карты. Ты даже не можешь себе представить… Одно дело я, поставивший на себе крест, и другое дело ты. Пережить все это на трезвый, относительно трезвый рассудок… Возможно, она и к лучшему, твоя амнезия.

— Надеюсь, я вел себя достойно?

— Не то слово! — вдохновенно воскликнул Гренс. — Не то, что достойно, можно сказать, героически! Пока я бездарно болтался вверх тормашками, ты отчаянно пытался выбраться. Можешь гордиться собой. Но все твои попытки были неудачны. Это оказалась какая-то странная невесомость, она все время стягивала нас к центру, а ты пытался прощупать стены, говорил, что они мягкие и вязкие, но чем глубже, тем тверже. До твердого вещества не хватало сил дотянуться — отбрасывало в центр. Мы даже лежали таким способом, на спине друг у друга. Было такое ощущение, что летаешь привязанным к кровати. Это, между прочим, твоя фразочка.