Ирина Ванка - Фантастические тетради

— Можешь не объяснять. Кое-чему я здесь все-таки научился.

— Тогда, может быть, именно ты поможешь мне разобраться кое в чем остальном? Должны же мы хоть что-нибудь иметь с наших неприятностей. Или ты вольный человек и сможешь в любой момент сам вернуться обратно?

— А разве я не нашел тебя сам?

— Тогда тем более я должен знать все, что знаешь ты.

— Полагаешь, между нами, инопланетянами, секретов быть не должно?

Гренс схватил его за обе руки и задрожал от волнения.

— Если у тебя есть «секреты», открой мне их. Поверь, мне есть, чем тебе отплатить…

Вечером следующего дня Матлин, оставив полусонного Гренса, выбрался в фойе и связался с болфом узнать, кто «дома».

— Как, Феликс Матлин, вы все еще живы? — услышал он приветствие Суфа на страшно ломаном русском.

— Даже не надейся! Лучше запомни место и прими меня на борт.

Матлин ступил на корабль тотчас, но Суфа разыскал с трудом на одной из дальних внешних отсеков. Вежливые навигаторы предпочитали отстегивать эти оболочки в ближайших технопарках, чтоб не казаться чересчур громоздким. Не то, чтоб это имело какой-либо физический смысл…Такой порядок сохранился с далеких времен, как жест вежливости пришельцев: отстегнул грузовые отсеки и порядок, каждому аборигену должно быть ясно: никаких грабительских намерений экспедиция не имеет. Очевидно, на Суфа подобные жесты не распространялись, а в его грабительских намерениях мог сомневаться только самый наивный абориген. Матлин застал Суфа как раз за сопровождением транспортера. Метровый зеркальный шар медленно плыл впереди него и о содержимом этого шара оставалось только догадываться: вероятнее всего оно было мягким и пушистым. Шар перед погрузкой в люк плотно утрамбовался в кубик вполне компактных размеров и ввалился в ячейку консервационной камеры.

— Ну, как? — обратился Суф к Матлину, не поворачивая головы. — Твой приятель в порядке?

— Только не делай вид, что ты не вел запись.

— Я вел запись, ты знал это, и все равно говорил по-русски. В результате я ничего не понял: везем мы его обратно или нет?

— Подождем. Ему надо прийти в себя.

— Этот хмырь, — пожаловался Суф на Али, — обосновался в фактуре. Чувствует себя как на курорте: волочится за женщинами. Мало того, что он неприлично себя ведет, он еще и меня провоцирует…

— Он собирается выводить корабль из Акруса?

— Спроси сам. Мне он надоел: «не фаза», «не фаза», «надо денек-другой подождать». Этот денек-другой может тянуться бесконечно. Встретит какую-нибудь очередную рыжую особь — тут же у него «не фаза»…

— Хорошо, — с облегчением вздохнул Матлин, — это можно понять. С его нынешним темпераментом без женщины долго не протянешь. Завтра же я займусь его моральным обликом. Завтра я ему устрою «фазу». Завтра все станет ясно.

Но ни завтра, ни послезавтра, ни через два дня ничего ясно не стало. Лоин Гренс, запершись в своих покоях, не принимал ни посетителей, ни сообщений. Терпение Матлина лопнуло, когда вдоволь нагулявшийся Али категорически заявил: либо стартуем завтра, либо придется здесь проторчать еще с полгода, либо катитесь вы все к черту… Через пару минут они втроем стояли в фойе у фонтана. Их неосторожное появление вызвало шок у хромого полотера и он, бросив свой полотерный агрегат, быстро поковылял прочь.

Матлин поднялся в коридор и осторожно постучал в почтовый ящик Гренса. Ответа не последовало.

— Андрюха, открой!

За дверью по-прежнему было тихо.

— Долго ты намерен соблюдать этикет? — вмешался Али. — Эта дверь вскрывается проще сигаретной пачки.

Но Матлин выставил его в фойе, велел не путаться под ногами и опять принялся барабанить в дверь. Во всем гостиничном коридоре было подозрительно тихо. Никто из соседей даже не попытался поинтересоваться шумными визитерами. Хотя по всем правилам их давно бы полагалось выдворить прочь.

— Андрей! Открой попрощаться! У меня нет времени ждать.

После этой фразы внутри комнаты что-то зашевелилось, и осторожные шаги направились к дверям.

— Что значит попрощаться, Феликс? Ты меня покидаешь? Так скоро?

— Сколько мне еще стоять за дверью? Имей совесть!

В проеме двери показалась физиономия Гренса с опухшими от бессонницы глазами.

— Лучше сразу отруби мне голову. Я никуда тебя не отпущу!

— Не смеши, — Матлин с силой толкнул дверь, и она распахнулась вместе с Гренсом, прилипшим к ней с другой стороны. Вид у него был впечатляющий: растрепанные волосы, мятая пижама; постель выглядела так, будто на ней неделю занимались любовью, ни разу не поправив простынь, а вокруг живописным хороводом располагались объедки, немытая посуда вперемешку с книгами и черновиками.

Гренс зажег свечу и обошел вокруг Матлина, разглядывая его снизу доверху.

— Ух, ты! Вот это шмотка! Вот это да… Это и есть навигаторский прикид, о котором ты говорил?

— Обычная полетная защита.

Дрожащая рука Гренса потянулась к поясной панели, спрятанной под черной плазматической оболочкой, но Матлин увернулся.

— Никогда не трогай руками существо в такой форме, особенно за манжеты. Никогда, понял!

— Обалдеть! — удивился Гренс. — От кого же эта защита? Уж, не от меня ли?

— Я так и не понял, ты собираешься возвращаться домой?

— Феликс, ты мне должен пообещать одну вещь… Ты не мог бы мне оставить на память свой костюмчик?

— Это индивидуальная штука, она включается в нервную систему и, без меня, работать не будет.

— Может быть, можно сделать и для меня такую защиту?

— На что тебе? — Матлин начал выходить из себя. — Под диваном прятаться достаточно пижамы!

— Ты должен пообещать мне, что напишешь мемуары обо всем, что с тобой произошло, и пришлешь их мне так скоро, как только сможешь. Начни сегодня же. Костюмчик можешь не описывать, я его сфотографирую.

— Не старайся. На снимке ничего не останется.

— Ты не понял, Феликс, я никуда не еду…

Феликс это понял уже давно, но до сих пор не придумал ничего умнее, чем просто промолчать, — спорить с Гренсом было бесполезно. Гренс всегда был прав. Даже в тех редких случаях, когда ошибался — исключения лишь подтверждали правило. А правило таково: рыба ищет, где глубже; человек — где лучше, а Гренс ищет себе проблемы.

— Сядь, выслушай и не перебивай, — он собрался было толкнуть Матлина в кресло, но вовремя отдернул руку, — я никуда не еду. Это бессмысленно, во-первых; во-вторых, меня никто не отпустит; в-третьих, это невозможно.

— Что ты мелешь! Может, думаешь, что я тебе визу оформлять буду? Через две минуты мы на корабле, через два часа — за пограничной сферой.

— Нет! Нет! Нет! Дело совсем не в этом. Я вернусь. Это раньше я думал, что на Земле мне делать нечего, теперь я отлично понимаю, что это глупость. Я обязательно вернусь, только не сейчас. Осталось два года работы, и я свободен…