Сергей Вольф - Где ты, Маленький Птиль

-- Ну как вы тут? -- спросил он, подымаясь из воды.

-- Мы-то унизительно отдыхаем, -- сказал папа. -- А вот как вы?

-- Я в порядке. Я пилот винтокрыла, и, как видите, у меня за спиной винт, а где шпарить -- в воздухе или воде, это уже детали. Рольт и Ки-лан -отлично, ученые -- тоже. Олиф, конечно... не очень. Рольт в море. Он вас издалека высмотрел и послал меня узнать, как дела. Орик волнуется. Он поговорил с Рольтом, может, вам лучше перебраться на подлодку. Или податься к Тульпагану, к моро -- все подальше от военных действий.

-- Здесь ближе Тарнфил, -- сказала Пилли. -- Там мало медсестер.

-- Но на этом берегу уже нет перемещений наших войск к Тарнфилу, а на северном есть. Как вы доберетесь? Северный берег вам выгоднее.

-- Своей машиной, -- сказала Пилли. -- Как же еще?

-- Привет! -- Фи-лол прыгнул, надев маску, спиной в воду.

-- Вы это серьезно про Тарнфил, Пилли? -- спросил папа.

-- Вполне.

Папа как-то растерянно затрепыхал руками.

Вдруг мы услышали над головой тихую и протяжную песню моро; мы обернулись -- по ущелью к нам спускался Олуни. Его длинный нож и тело были в крови, и он, улыбнувшись нам, быстро прыгнул в воду и омылся. Потом сел рядом с нами на песок, сказав, как бы между прочим, что две криспы-тутты мешали ему пройти в тоннеле скалы. Потом он рассказал нам о важном для всех моро событии. Еще неделю назад Малигат принял решение: мы живем на этой планете особняком, сказал он, но мы, моро, ходим по ее земле, ловим ее рыбу и едим ее мясо и плоды с деревьев, пьем ее воду; в воздухе городов, леса и моря пахнет войной, и войной справедливой, мы, моро, должны помочь политорам в их борьбе. Всем молодым моро уходить на войну нельзя: кто тогда будет кормить и защищать остальных? Пойдут триста человек. По берегам моря живет много племен моро -- пусть вождь каждого племени знает о решении Малигата. Вожди согласились с Малигатом, что моро трудно будет воевать в городах. Малигат решил, что войска квистора, терпя поражение, будут вынуждены отступать в леса, где их и встретят моро.

-- Завтра мы. уходим, -- закончил Олуни, -- надо сообщить об этом Орику.

Папа кивнул и долго пытался "изловить" в эфире Рольта.

-- Капитан? -- спросил папа. -- Это сварщик с берега. Недавно мы видели винтокрыльщика с вашего летательного корабля, но не знали тогда одной новости...

-- Внимательно слушаю вас, -- сказал Рольт. Папа замялся, стараясь придумать, как в разговоре обозначить моро; похоже, Рольт почувствовал именно это, так как спросил у папы: -- Это касается ребят, которые посильнее кулачных бойцов, да?

-- Да-да, -- обрадовался папа. -- Они завтра веселыми компаниями отправятся по всем городам, но в них входить не будут, будут в лесах рядом. Передайте кому следует.

-- Ясно, -- сказал Рольт. -- Завтра. Спасибо. Все?

-- Все!.. О вашем выходе завтра, -- сказал папа Олуни, -- я передал. -Папа улыбался, почувствовав себя "при деле".

Олуни кивнул, положив папе руку на плечо.

После обеда возникла мысль, чем бы заняться, хотя все "занятия" воспринимались мною в одну сотую их силы. Пилли и папа решили, что ничем не займутся, останутся в селении; несколько неохотно папа согласился на то, чтобы я и Оли побросали блесну на ближайшей речке. Пилли попросила нас набрать побольше красной травы, она очень бы пригодилась к ужину. Я положил свой пистолет и коммуникатор в маленький рюкзак, мы с Оли взяли снасти и улетели на одной из наших машин. Пилли спросила еще у Оли, взяла ли та свой "кистевой" пистолет, и Оли кивнула.

Прилетев на речку, мы сделали плавный поворот и "спустились" вниз по течению, выискивая красную траву и щели в скалах: стало уже привычным находить глубокую и не узкую щель, куда бы можно было спрятать машину. Так мы и поступили.

Нет, решительно, даже рыбалка не могла перешибить моего настроения, не говоря уже о сборе этой красной травы, которой мы набили с Оли весь мой рюкзак так, что (довольно небрежно с моей стороны) мой пистолет и коммуникатор остались на дне рюкзака, под травой. Рюкзак по привычке, приобретенной мною на Земле, я оставил за спиной, тем более он был очень легким. Оли шлепала блесной по воде как попало: бросала дальше, ближе, выше или ниже по течению, подмотку делала как-то нервно, но именно она вытащила-таки пару средних рыбок, и лицо ее так и сияло. Я улыбался ей в ответ. Обе рыбинки она вытащила прямо против щели, в глубине которой, за поворотами, стояла наша машина, и Оли отнесла рыбу в машину, в холодильник. Потом она вернулась, и мы продолжали блеснить, спускаясь дальше вниз по течению. Каким-то образом мне тоже попалась рыбина, посолиднее, неохота было возвращаться к машине, и я положил ее в рюкзак, приподняв сначала слой красной травы, -- не очень умно, конечно, если траве вовсе не полагалось пахнуть рыбой. Вдруг Оли подошла ко мне, как-то очень легко и свободно поцеловала меня в щеку и, сказав, что ей все поднадоело, отправилась обратно к щели, бросив на ходу, что подремлет в машине.

Минут через пять -- семь выше по течению речки появился низко летящий винтокрыл, он пролетел надо мной и скрылся за поворотом, и звук его быстро стих. Сменив блесну, я сначала поднялся чуть вверх по реке, и когда тронулся вниз и до поворота оставалось метров десять, из-за него появились двое винтокрыльщиков в очках и шлемах и, весело маша мне руками и смеясь, быстро оказались рядом со мной; один из них, улыбаясь, положил мне руку на плечо, и тут же я получил вполне оглушающий удар по голове, в полусознании я "поплыл" вниз, к земле, они подхватили меня, и я, чувствуя, что бессилен что-либо сделать, успел-таки сообразить и не закричал: Оли могла связать мои крик не с винтокрыльщиками, выскочить... нет, ею я рисковать не мог. Эти, легко приподняв меня, бросились бежать к повороту реки, я впился в руку того, что был справа от меня, тут же прогремел выстрел, этот правый упал, упал и я, успев заметить, как спряталась в щель Оли с револьвером, второй снова оглушил меня легким ударом, и я в каком-то полутумане, не имея сил бежать, видел только, как он склонился над своим напарником, непрерывно стреляя в сторону щели, потом махнул рукой, закинул меня себе на плечи и потащил дальше, отстреливаясь, так что снова Оли стрелять никак не могла; он, гад, стрелял не переставая. Уже за поворотом, ближе к винтокрылу, я получил еще один легонький ударчик, который лишил меня сознания... не знаю, насколько. Я очнулся уже в воздухе. Я был привязан какой-то веревкой к креслу, соседнему с пилотским, а сам пилот, ведя винтокрыл одной рукой, другой развязал мой рюкзак, поднял пук травы, увидел рыбу, лежащую тоже на траве, и снова бросил верхний пук травы на рыбу и пришлепнул мой рюкзак сверху рукой, не обращая больше на него внимания. Увидев, что я немного пришел в себя, он сказал мне:

-- Интересно, как хорошо ты видишь и хороша ли твоя память? Понимая, что терять мне нечего, я сказал: