Сергей Вольф - Где ты, Маленький Птиль

... Он лежал, высокий, стройный, худощавый и абсолютно спокойный в обычной своей одежде, без единого украшения. Как и его оружие, они лежали рядом с ним.

Не было ветра, солнце было мягким, совсем не палящим, молчали птицы, и даже журчание ближнего ручья можно было услышать, только специально к нему прислушиваясь.

Все стояли вокруг ложа Малигата в полной тишине, никто не шевелился и не смотрел на него, пока он не поднял высоко руку и не заговорил, так и держа руку высоко и прямо над своей головой -- все время, пока звучал его ровный голос.

-- Земляне, политоры и моро! -- произнес он. -- Я ухожу от вас. Так мне велят жилы моего тела, моя голова и мое сердце. Я рад, что все вы рядом со мной и помогаете переносить мне горечь от того, что я ухожу вдали от своей родины, на чужой земле. Живите в мире, руководствуясь законом доброты. Это самый важный и главный закон, выше его -- нет ничего. В далекие времена, когда я был лишь частицей воздуха, воды или камня, -- добрые существа перенесли на своих машинах погибающих моро на землю Политории. Когда-то, может быть и по нашей вине или глупости, мы потеряли свою землю, свою планету. Это -- навсегда, и единственное, что может не дать погибнуть самим моро, -- это наша смелость, честность и доброта. Знайте об этом, моро, и верьте мне. Скоро земляне, которых я полюбил, улетят на свою Землю. Пусть политоры, земляне и моро всегда помнят, что они вместе задушили страшную войну на Политории. Я знал, что вы победите, но я хотел видеть и чувствовать это. Я это видел и почувствовал. И только теперь я могу и должен уйти. Я слышал, что маленький корабль землян полетит сначала не сам, а внутри большого корабля политоров. Потом в далеком небе они разойдутся, и земляне полетят на Землю сами. Но прислушиваясь к себе, я услышал, что скорее всего корабль политоров полетит и дальше вместе с землянами на Землю, чтобы многие земляне могли положить руку на плечо политорам, а политоры землянам. Если так и произойдет, я хочу, чтобы среди политоров был хотя бы один моро. Я хочу, чтобы этим моро был Олуни. Олуни будет лететь через огромное небо и смотреть в него, смотреть внимательно. Может быть, он увидит планету, где никого нет, но есть воздух, деревья, животные, трава, вода и камень. И если Чистому Разуму политоров будет угодно, они перенесут на своих кораблях всех моро Политории на эту планету. Эта планета не станет родиной моро, но это будет их планета, их -- и ничья больше. Моро не будут чужими на чужой земле. Моро будут жить на новой и только своей земле. Пусть Олуни возьмет с собой свою невесту Талибу. Пусть мужчина и женщина моро увидят планету, на которой родятся их дети.

Я хочу, чтобы вождем моро, когда я уйду, стал -- Олуни. Я сказал вам все, моро.

Теперь я должен уйти.

Я, ваш вождь Малигат, хочу проститься с вами.

Медленно моро и мы один за другим подходили к Малигату и склонялись над ним, а он мягко и спокойно глядя на каждого, касался пальцами его лба.

Когда я поравнялся с Малигатом, он тоже прикоснулся пальцами к моему лбу и вдруг неожиданно для меня погладил меня по голове.

Я, сжавшись, сделал три шага в сторону, уступая место следующему за мной, и вдруг почувствовал, что сейчас расплачусь, разрыдаюсь и брошусь со всех ног куда попало -- в лес, в скалы, к морю... Но, не знаю уж как, я сдержался: Малигат без единого слова приказал мне это.

Долго и медленно проходили моро, прощаясь с Малигатом. Очень долго и медленно. Последним подошел к нему Олуни. Малигат коснулся пальцами его лба, потом положил свою руку Олуни на плечо, слегка сжал его и мягко оттолкнул от себя. Олуни, опустив голову, отошел.

Все, кто стояли вокруг ложа Малигата, стали медленно отходить назад и встали большим кругом, освободив пространство между собою и вождем. Все, что застыло в этот момент в нас и вокруг нас, -- застыло как бы еще, еще сильнее, как затвердело. Малигат, слегка приподнявшись, обвел всех стоящих спокойными глазами, потом взгляд его скользнул полукругом по деревьям и скалам, после обратился к небу, и наконец Малигат снова легко опустил плечи на свое ложе и закрыл глаза.

Медленно снова он поднял абсолютно прямую руку вверх. Застыло небо, едва-едва уловимый звук журчания ручья смолк совсем...

Я увидел, как медленно, очень медленно Малигат начал опускать свою прямую вытянутую руку вниз. Она опускалась ровно, как бы тихо и едва заметно скользя в воздухе, и вдруг, где-то на полпути, внезапно остановилась и резко упала на ложе.

Малигата не стало.

12

Я стоял на вершине той самой скалы, на которой, казалось, сто лет назад впервые увидел Малигата с Сириусом на руках, не зная еще, что это великий вождь.

Скоро вечер должен был перейти в ночь, и море неярко светилось внизу.

Торжественное пиршество в связи с уходом Малигата началось днем и тянулось медленно и долго.

Когда же начались ритуальные танцы, я -- не сразу -- тихо забрал фонарь и лазер и незаметно для остальных ушел к морю: мне хотелось побыть одному. Будут мои волноваться или нет, -- я не подумал, скорее всего потому, что уходил ненадолго, да, может, они не заметили, что я ушел: на проводы Малигата прибыли моро из других племен, народу было полно, толпа. Как они заранее узнали, что Малигат уходит, и успели к этой тяжелой церемонии, -- я понятия не имел. Да, в такой толпе (да еще половина из них танцевала) трудно было меня отыскать, но можно было подумать, что я здесь, никуда не делся. А если вдуматься -- когда меня буквально потянуло сходить на эту скалу -- мне и в голову не пришло предупредить своих, считай -- отпрашиваться, последнего мне уж вовсе не хотелось, не ребенок.

... Я стоял на высокой скале, над сереющим внизу пляжем, над светящимся морем, и все это, если отрешиться, похоже было на Землю- Крым, Кавказ. Но отрешиться не удавалось: даже если думать о Земле, все внутри "подсказывало", настаивало -- ты где-то в глубинах космоса, в глубинах неопределимых.

Я пытался как бы зрительно, пользуясь незримой при этом линейкой в миллионы километров длиной, увидеть эту "схему": Политория -- дикое расстояние -- Земля. И вот это "дикое расстояние" все казалось меньшим, чем на самом деле, и как бы зрительно я его не увеличивал еще и еще, оно снова представлялось маленьким, нереальным. Страшно было представить -- где я. А уж представить, например, как какая-то девчонка из нашего класса с мороженым в руке бежит домой к Грише Кау, потому что, видите ли, нашла новое решение принципов смещения элипсовидного тела в плотных газах, -- нет, это представить было совершенно невозможно.

Взрыв Алургом адской машины в Квистории и -- совсем недавно еще -- наш класс на лекции в институте низких температур -- эти две реальности не совмещались, второй как бы и не было вовсе, только в сознании.