Ларри Нивен - Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо

— Мне очень жаль. У нас нет с собой еды, иначе мы бы поделились.

— Все автоматические закусочные отключились, — пожаловалась старушка. — А я принесла еду в полиэтиленовом пакете. В следующий раз возьму с собой непрозрачный пакет.

Она сочувственно посмотрела на импровизированную юбку-свитер Джил и добавила:

— К сожалению, деточка, я отдала свою подстилку для загорания другой девушке. Та нуждалась в ней еще больше, чем ты.

— Ничего страшного, — тихо ответила Джил. Я заметил, что в последнее время она старается говорить как можно тише, чуть ли не шепотом. — Но все равно спасибо за беспокойство…

— Молодые люди… Пожалуйста, можно мне остаться с вами, пока не уляжется вся эта неразбериха? — попросила старая леди. — Мне что-то немножко страшно. Меня зовут Герда Готорн.

Мы представились, и Герда Готорн по-мужски крепко пожала нам руки.

Все больше темнело, над высокими кустарниками загорелись огни Вествуда и Санта Моники. Раньше Парк Свободы всегда освещал свет золотистых полицейских шаров. Но то было раньше! А сейчас, похоже, здесь скоро станет совсем темно, если полиция не поторопится снабдить нас новыми «глазами».

Мы добрались до поросшего травой просторного поля, на котором иногда валяли дурака члены Общества Исторического Анахронизма. Они устраивали здесь потешные турниры, сражаясь деревянными мечами, секирами, палицами и палашами. Этой оструганной древесиной не так-то легко было нанести друг другу серьезные увечья, и все же на лужайке анахронистов чаще всего применялись парализующие лучи и над ней гуще всего роились полицейские «глаза»… Раньше.

Теперь от золотистых шаров остались только детали, разбросанные по траве, и я невольно порадовался, что на сегодня не намечался очередной «рыцарский турнир». Страшно подумать, что могло бы случиться, начни анахронисты дубасить друг друга своим деревянным снаряжением без бдительного присмотра полицейских «глаз».

На краю лужайки мне вдруг почудилось какое-то движение. Я остановился, вгляделся попристальнее и сказал:

— Оставайтесь здесь.

Джил в панике схватила меня за руку:

— Не глупи! Куда ты? Рассел, перестань меня пугать!

Она и Рон пошли за мной, как привязанные. Шествие замыкала миссис Готорн, держа наготове палку.

Я не ошибся: в тени кустов лежал на траве человек; он приподнялся нам навстречу и тут же болезненно застонал. Рядом валялся порванный белый транспарант без всякой надписи, на котором выделялись черные следы подошв.

— Что тут произошло? — пискнула Джил.

— Похоже, они выбили мне плечевой сустав, — прошептал лежащий. — Не понимаю, почему полицейский «глаз» не сработал…

Рон открыл было рот, чтобы объяснить, почему, но я вовремя пихнул его локтем в бок. Коул понял намек и захлопнул рот, так ничего и не сказав.

Джил опустилась на колени и стала ощупывать плечо пострадавшего; потом она уперлась ногами и дернула его руку резко и сильно.

— Нет!! — завопил человек и тут же смолк, коротко и шумно дыша.

— Теперь лучше? — озабоченно осведомилась Джил.

— Да… Почти не болит. Спасибо. — Лежащий попытался улыбнуться. — Но, кажется, у меня здорово помяты ребра…

— Как же это случилось?

— Они начали отталкивать меня и кричать, чтобы я убирался. Я и без того уходил, но тут кто-то выхватил мой транспарант… — Он попробовал приподняться, но Джил торопливо сказала:

— Нет-нет, вам лучше пока полежать!

— Я ведь никому не мешал, правда! — с горечью проговорил раненый. — И мой транспарант тоже. Я — помощник мэра по психологии и пишу работу о том, что каждый индивидуум хочет прочитать на пустом транспаранте. Ну, знаете, как пустые страницы в тесте Роршаха. Бели бы мне позволили, я объяснил бы им это, но они, похоже, хотели только одного — топтать и рвать…

Джил принялась вытирать кровь у него с лица вывернутым наизнанку кошельком Герды Готорн.

— Люди становятся все злее и злее! — чуть не плача, пожаловалась владелица кошелька. — Раньше ничего подобного не случалось. Я хожу в Парк Свободы уже сорок лет, и…

— Но ведь и здесь ничего подобного раньше не случалось, — возразил я. — До тех пор, пока не упали все полицейские «глаза».

— Точно, — кивнула Джил. — Эй, Рон, расскажи-ка нам еще про твое государство анархии!

Рон втянул голову в плечи и робко кашлянул.

— Надеюсь, вы не будете судить об анархии по нескольким печальным случаям, — нерешительно промямлил он. — Просто Королевский Парк Свободы находится во власти анархии всего пять-шесть часов. Анархии нужно успеть созреть…

— Страшно подумать, что начнется, когда она созреет! — резко оборвала Джил. — А тем более перезреет. По-моему, она здорово воняет уже сейчас!

— Фу, деточка, что за слова! — укоризненно пробормотала Герда Готорн.

— Я думаю, пора ложиться спать, — решительно предложил я. — Давайте устроимся прямо здесь. А к утру наверняка все будет в полном порядке!

Это поле показалось мне подходящим для ночевки, потому что было открытым и пустым. Ни кустов, ни теней, ни ложбин — никто не смог бы подкрасться к нам незамеченным. Кажется, я быстро учусь думать и чувствовать, как настоящий параноик! Могу поспорить, что в царстве анархии Рона смогли бы существовать только стопроцентные параноики. Любой нормальный человек живо превратился бы там в отъявленного психа.

Еще две маленькие группки устроились на дальних краях нашего поля, старательно соблюдая дистанцию. Мы тоже не стремились к сближению и знакомству. Время от времени до нас долетали голоса — значит, они не спали, а может быть, выставили часовых.

В нашей компании крепко спал только помощник мэра; да старая леди недавно задремала с палкой под боком. Джил и Рон продолжали шепотом препираться насчет анархии. Как им не надоело?

Что же касается меня, я размышлял, где бы добыть воды. Если завтра выходы не откроются, это может стать серьезной проблемой, куда более серьезной, чем отсутствие пищи.

— Правительство нужно хотя бы для того, чтобы печатать деньги! — втолковывала Джил. — Как ты этого не понимаешь, дубина ты стоеросовая?

— Зачем тебе деньги? — не сдавался Коул. — Ведь можно просто выписывать долговые обязательства. Стандартного достоинства, нотариально заверенные. Да на худой конец сошли бы даже кредитные карточки!

Мне надоело слушать эту ахинею.

— Ничего себе девушка, правда? На нее было приятно смотреть.

— Правда. И что же?

— А то, что если бы не существовало законов, запрещающих любому сексуально озабоченному ублюдку просто взять да изнасиловать ее, она ходила бы застегнутой по уши. В чем-нибудь, напоминающем средневековые доспехи анахронистов, — да еще таскала бы с собой электрошокер. Приятно тебе было бы тогда на нее смотреть?