Пола Волски - Наваждение

- Я не это имела в виду. Конечно, его нужно спросить...

- А вот это по справедливости, и я рад, что вы согласны.

- Что вам до моего согласия! Вы все равно своего добьетесь, согласна я или нет.

- На сей раз вы ошибаетесь. Связаться с мастером Кинцем, как вы, понимаете, непросто. Возможно, он уже за пределами Вонара...

- Ни в коем случае. Он никогда не сбежит за границу. Он привязан к своей земле. Уверена, что он по-прежнему безбедно живет себе в Дерривале.

- Будем надеяться. О том, чтобы ему написать, не может быть и речи. Нужно подумать, как мне съездить в Фабек и лично встретиться с ним. Тут, однако, возникает другая загвоздка: ваш дядя - человек в высшей степени осторожный и неуловимый...

- А-а, понимаю. Понимаю. Без моей помощи вам до него не добраться. Теперь все ясно. Вот почему вас так необъяснимо волновало мое согласие... Да, все ясно как день.

- Цинизм вам не к лицу - он вас не красит. - Дреф слегка улыбнулся в ответ на ее рассерженный взгляд. - Помнится, домик мастера Кинца в холмах, что над сеньориальными угодьями, защищен от чужих глаз чародейным наваждением и к нему невозможно пройти. Однако, если не ошибаюсь, вы частенько наведывались туда. Вам удавалось одолеть чародейную преграду?

- Не совсем так. У нас был условный знак. Я нажимала на рычаг в нише, укрытой под камнем у старого пня, дядюшка Кинц спускался и проводил меня через скалу.

- Сквозь скалу?

- Ну, не настоящую.

- Конечно, конечно. Мне нужно знать, как найти камень, пень и скалу. Рычаг поворачивается как-нибудь по-особенному?

- Дреф, у вас ничего не выйдет.

- Попробуем заставить вас передумать.

- Это дядюшку Кинца нужно заставить, а не меня. Вас он никогда не пропустит к себе. Нет, вы ему по душе, но я не об этом. Он все тот же, я уверена. Однако дядюшка Кинц и в мирное время отличался застенчивостью, а уж сейчас... Он знает, что вы родились серфом, а теперь, когда такое творится и все охотятся за Возвышенными... он не рискнет вам довериться. Нет, правда, он вас не пустит.

- И будет прав, учитывая, что происходит. Над этим нужно подумать. Может, мне оставить письмо с объяснением под камнем, о котором вы говорили? Нет, не пойдет. Если он не доверится мне лично, с какой стати ему брать на веру мои слова? Пожалуй, напишите-ка ему сами. Ваш почерк он, разумеется, знает...

- Знает, но это не имеет значения, потому что я не стану писать. Путь до Фабека неблизкий, у вас будет при себе изобличающее письмо, и если вас вдруг задержат и обыщут - что тогда? А такое бывает, я знаю.

- Ерунда. Если я спрячу бумагу, ее невозможно найти.

- Можете говорить что угодно, но, по-моему, это слишком опасно, к тому же это не все. Дядюшка Кинц застенчив и робок, как птица лесная. Он может решить, что вы подделали почерк, чтобы его обмануть. Он знает, как вы находчивы и что подделать чужой почерк для вас пустяк.

- Спасибо на добром слове. Но в действительности...

- Нет, письмо не убедит его. Я вообще не представляю, что может его убедить, разве если появлюсь сама собственной персоной. Уж мне-то он поверит, в этом можно не сомневаться. Но вам придется поставить крест на своих планах, потому что мое появление там невозможно.

- Невозможное нередко осуществляется.

- Поскольку мне нет хода из Шеррина...

- Разве?

- Что вы хотите сказать?

- Частица "разве" имеет много оттенков; в данном случае она выражает сомнение, - пояснил Дреф.

- В чем именно?

- В том, что вам "нет хода". Возможно, положение не так безнадежно, как вам представляется.

- Неужели? Рада слышать. Как я понимаю, мне остается всего лишь спокойно выйти через Северные ворота в буквальном смысле под носом у Чувствительницы Буметты, каковая в это время, конечно, забудется сном.

- Не выйти и не спокойно. Все не так просто, и тем не менее думаю, мне удастся вывезти вас из столицы.

- Что вы хотите сказать? Это не шутка?

- Разве я похож на шутника?

- Иной раз вас трудно понять.

- Уверяю, что говорю серьезно. Есть способ выбраться из Шеррина.

- Выбраться! Почему вы молчали все это время? Я столько недель живу за ваш счет, а вы и словом не обмолвились! Почему?

- Во-первых, потому что вам нужно было поправиться, в таком состоянии вы не могли пуститься в поездку.

- Но это сначала. А потом?

- У меня вам было удобно и сравнительно безопасно. Вы казались довольной. Я не предполагал, что вы рветесь уехать.

- О! Впрочем, вы правы. И все же - разве не было другой причины?

Элистэ и сама не знала, что хочет услышать в ответ, но почему-то это представлялось ей крайне важным.

- Бегство скорее всего удалось бы, однако оно сопряжено с известным риском. Мне не хотелось подвергать вас опасности.

- Но сейчас захотелось, поскольку вам это на руку, верно? - съязвила она, ибо его объяснение непонятным образом ее огорчило. - И если вы требуете, чтобы я предоставила дядюшке Кинцу самому решать, хочет он пойти на риск или нет, вам бы следовало до этого дать мне такую же возможность. Или я не права?

Она не сомневалась, что на сей раз загнала его в угол, но Дреф и бровью не повел.

- Откуда мне было знать, что вы мечтаете уехать? Вы ни разу даже не заикнулись, а я не ясновидящий. Даром ясновидения, если он вообще существует, безусловно, наделены только Возвышенные, а я, как известно, к ним не принадлежу. - И он весело улыбнулся.

- Чего не знаю, того не знаю, - возразила она и, отчаявшись, прибегла к самому последнему доводу, который обычно выводил Дрефа из себя: Возможно, в прошлом веке какой-нибудь сеньор позволил себе неосторожную связь со всеми вытекающими последствиями.

К ее досаде, Дреф рассмеялся.

- Позор, - охотно согласился он.

- Так какой способ бегства вы придумали? - спросила она, сменив тему, чтобы скрыть разочарование - ей так и не удалось одержать над ним верх. Как мне провести Буметту?

- Нам понадобится грузовая повозка, возница и не менее двух надежнейших сообщников.

- Уже не нравится. Вы что, собираетесь схоронить меня на дне повозки и попытаться вывезти через Северные ворота? Я слышала, что Буметта извлекла не один десяток Возвышенных из-под старых мешков и снопов соломы. Говорят, она улавливает мысли, словно дальние звуки, а мысли проникают сквозь все материальные препоны и предают нас. К тому же не будем забывать о вознице. Уж его-то страх Буметта непременно учует...

- Опять вы торопитесь с выводами. Неужели, по-вашему, я не учел этого? Минутку терпения, я все объясню, а после решайте, имеет ли смысл рисковать. Вот послушайте.

Порой он напоминал ей школьного наставника. Такой его тон часто раздражал Элистэ, но на сей раз показался уместным.

- В день нашего отбытия, - начал Дреф, - за несколько часов до рассвета мы отправимся в дом первого нашего сообщника - я знаю такого, он живет недалеко от университета. Там мы оба выпьем снотворной настойки - не пугайтесь, она совершенно безвредна, - и на восемь или девять часов погрузимся в полное забытье.