Виктор Эфер - Тайна старого дома (сборник)

Нет, конечно, никакого сомнения в том, что студенческая жизнь всегда носит некоторый отпечаток неудовлетворенности и вытекающего из нее фрондерства, однако и то, что смутно вырисовывалось ее гранью — не вызывало в Вальке особенного одушевления и энтузиазма…

По окончании института, ему предстоит вместо быстрого перехода в категорию людей сытых и обеспеченных, как это случается во всех остальных странах земного шара, в Европе, Азии, Африке, Америке, Австралии и даже, очевидно, в Арктике и Антарктике со всеми умудрившимися получить высшее образование (за исключением особой категории лиц, мудрено именуемых «апатри» и имеющих единственные в своем роде паспорта, подтверждающие, что они беспаспортные бесподданные…) — ему предстоит сероватое «бытие», мало что больше обеспеченное, чем студенческое…

Валька тряхнул нечесаными кудрями и проглотил жидкую слюну… Как там ни говори, а в Америке, скажем, — дело веселее!.. И там, конечно, случается без подметок нашему брату бегать, но все же: подцепил какую сенсацию, словчил — гляди и выбился; там хоть пути предприимчивости и инициативы не заказаны… Да оно, в общем, и здесь устраиваются как-то люди, ловчат!.. Вон Ванька Арбузов — умеет как-то… И где он, черт, деньги берет? Купил — продал… Спекульнул, на бегах поставил — взял, махинации какие-то… Глядишь и обернулся…

Только он не умеет и все дожидается покорно, как кролик, дня выплаты стипендии, да перебивается эпизодическими посылками из Тура [1] Где в идиллической глуши французской провинции живут его родные. . Да что-то и этих эпизодов давненько уже не было… Видно, и дома то же, астрономами недовольны…

А в последнее время он стал замечать, что даже и Оленька как-то реже ему улыбается… Чего удивительного, когда он забыл уже, в какую сторону двери в кино открываются…

А мороженое и бриоши!.. А оранжад!… Э, да что там говорить!

На этом месте, как и полагается во всяком порядочном рассказе, из состояния черной меланхолии Вальку вывел приход почтальона, так часто исправляющего помимо своей основной должности, еще и должность «Деус экс машина…» Как видно, пришло предопределенное судьбой время, и случился один из редких, но захватывающих эпизодов: из дома пришел почтовый перевод на 250 франков…

Кто бросит камнем в Вальку, если после этого его мысли приняли несколько иное направление?…

В розовом… нет, перламутровом тумане где-то улыбалась Оленька, и слюна, в полном соответствии с теорией условных рефлексов, остроумно замеченной академиком Павловым, — стала выделяться в значительно увеличенном количестве.

Валька на радостях угостил усатого почтальона одной из своих, еще оставшихся, немногочисленных папирос «Зуав», известных больше под названием — «Смерть мухам», и тот сказав: «Покорнейше благодарим-с!» — сунул ее за ухо и с приятной улыбкой удалился. Валька же, полный самых лучезарных надежд, поспешно принялся расчесывать свои кудри, предполагая немедленно предпринять экскурсию в город с тем, чтобы немножко «протереть глаза» своему капиталу…

Колбаса со свежим хлебом, Оленька, сеанс в «Палас», где шла новая картина — «Моя любовь», может быть, даже… Жозефина Беккер… Все это и многие другие ослепительные точки приложения потенциальной энергии 250 франков — завихрились в Валькином воображении. Много ли, в конце концов, человеку надо для счастья?!..

Увы!.. Всему этому не суждено было осуществиться…

Не успел Валька привести в христианское состояние свои вихры, как дверь отворилась, и в комнату просунулась нахальная физиономия известного ловчилы — Ваньки Арбузова. Увидав Вальку — физиономия довольно ухмыльнулась.

— A-а, ты, значит, дома… Я, правду говоря, не рассчитывал тебя видеть; так, на всякий случай «на огонек» завернул. (В интересах истины необходимо заметить, что никаких «огоньков» в комнате не было, так как стоял белый день…)

Ванька бесцеремонно расположился на колченогом стуле и сказал: «Да-а-а…»

Валька покосился на него, и ему показалось, что Ванька имеет весьма значительное выражение лица. Вальке это не понравилось.

— Ну, что хорошего скажешь, будущий Эдисон? — довольно недружелюбно спросил он.

— Ничего особенного, — с равнодушнейшей интонацией ответил тот, закурил «по ошибке» одного из Валькиных «зуавов», неосмотрительно оставленных на столе, и внезапно спросил:

— Что бы ты сказал, если бы тебе показали склянку с радием стоимостью в миллион?

— Миллион?… — быстро обернулся Валька. — Что ты плетешь?

— Ну, миллион не миллион, но во всяком случае стоит он, кажется, порядочные деньги. Помнится, я что-то читал на этот счет.

Физиономия Ваньки Арбузова из равнодушной постепенно делалась все более значительной. Он даже придвинулся на стуле ближе к Вальке.

— Ты читал сегодня в газете о потерянном радии?

— Нет, не читал. А в чем дело?..

Ванька сделался еще таинственнее и вытащил из кармана смятую «Пари Миди»…

— Вот тут… Прочти-ка.

Валька взял газету и прочел, что главный врач Рентгено- и онкологического института потерял пробирку, в которой содержался радий, и предполагал, что это случилось в трамвае. Дальше говорилось, как невероятно дорог этот металл… Крупные цифры так и пестрели.

— Счастлив будет тот, кто найдет эту штуку, — сказал он.

— М-да, — таинственно подал голос Ванька, кашлянув в руку. — Да!.. И вот ведь какой случай, ты только представь себе… — и, сделав выразительную паузу, закончил. — Представь себе, что этот доктор, мой старинный друг…

— Неужели? — с удивлением спросил Валька. — Не поздравляю его.

— Да, — продолжал Ванька, не замечая обидного значения Валькиных слов. — Да, он мой старинный и добрый друг. А скажи, тебе случалось видеть радий? — И, узнав, что Вальке не случалось видеть радия, заметил, что это не многим случается и подал вырезанный газетный столбец, — На-ка, посмотри вот это.

Это была популярная статейка о могуществе чудесного металла, о его чудодейственных свойствах, о том, что на всей земле не наберется и полукилограмма его и о том, что богатейшие банки лопнули бы, если бы вздумали скупить все наличное его количество. В заключение говорилось: «Профессор М. показал нам стеклянную баночку, на дне которой лежали несколько крупинок темного металлического порошка. Эта с виду неинтересная пыль — стоила целого состояния»…

— Чудеса!.. — дочитав, сказал Валька, несколько ошеломленный этим концентратом сведений, крупных цифр и всего прочего, что рисуется в воображении рядом с крупными денежными суммами.

— Но самое чудесное в том, — глядя в валькины глаза, сказал Ванька, — что я и мой друг доктор, — ехали в одном трамвае…

— Ты хочешь сказать… Что ты…