Игорь Джавадов - Мишень для левши (сборник)

Бросив салфетку на стол, Кась легко поднялся и направился к выходу. Гарун заметил, что гигант при ходьбе ставил ступни одну перед другой, как на узкой тропинке, и ворочал могучими плечами, как бы раздвигая плотный воздух.

– Кто это был? – Гарун толкнул Белова в бок.

– Кась! – оторвался от тарелки Белов. – Ты все слышал.

– Да нет же, – рассердился Гарун. – Почему он так выглядит? Ну, рост этот гигантский, волосы по всему телу и прочие странности. Он не мутант?

– А они почти все так выглядят, – пожал плечами Белов. – Сибирская раса, по крайней мере.

– Кто – они? – начал терять терпение Гарун.

– Реликтовые гоминоиды, кто же еще! – вмешался Кари. – Ты что, снежного человека никогда не видел?

– Видел, – растерялся Гарун. – На картинке. Но у нас принято считать, что снежных людей не существует.

За столом дружно заржали.

– А мы? – давился смехом Кирога. – Мы, по-твоему, существуем? Или ты считаешь, что такая еда бывает только во сне?

– Не понял юмора, – Гарун с силой потер виски. – Черт, голова какая-то тяжелая. Нет, я не пьян, это другое. У меня синяки по всему телу. Во сне я не мог так драться. Это Эгль поработал, ваш Скалагримсон. Такого ночью увидишь – заикой останешься. Я не заикаюсь? Вроде нет. А вы? Ваша пестрая компания ни в одном кошмаре присниться не может.

Белов, захохотав еще сильнее, схватился руками за живот и съехал под стол.

– Ты Эгля лучше не задевай, – посоветовал Кари. – Синяки – это мелочь. Ты о нем еще ничего не знаешь.

– Почему? – возразил Гарун. – Знаю, что он хорошо говорит по-русски. Еще он специалист по выживанию. Значит, окончил спецназ. Здесь он главный. Главный разведчик, значит. Или нет, он главный дивер. А сам родился в Исландии. Вот и все.

– Родился в Исландии! – фыркнул Кирога. – В Исландии многие родились. Например, Бьорк Гвюндмюндсдоттир. Только ее здесь нет. Диапазон не тот. Наш Эгль известен из скандинавской летописи. Саги называются, слыхал?

– Не читал, – замотал головой Гарун. – Я физик, а не филолог. Термин знакомый. Но не читал. Мог видеть в библиотеке. Вернусь, обязательно прочитаю. Хотя погодите, куда вернусь? Вы, ребята, так быстро выдернули меня, что я еще не привык, – икнул Гарун. – Чтоб меня возили, как дрова. Признаю, упаковали меня профессионально. Профессионалы, вы – профессионалы. А я еще только учусь. Я всю жизнь учусь, понимаете? Это какой-то кошмар! Я не прив…ык к этим вашим, ну понимаете, к этим штукам всяким. Тимешин, Мимешин! Где это вообще находится? Нет, господа биндюжники, я имею право знать, за сколько световых лет вы меня сюда притаранили.

– Опять за рыбу деньги, – усмехнулся Кари. – Саток, объясни, пожалуйста, аспиранту, куда он попал. Похоже, русские слова до него не доходят.

Индеец аккуратно промокнул губы салфеткой.

– Вы, молодой человек, уже знаете, что попали не совсем в обыкновенное место, – начал Саток. – Назовем его параллельным миром, суть от этого не меняется. Хотя Оливер предупреждал относительно толкования параллельности миров. В первую очередь вас интересует, как мы совершаем перемещения между мирами. Вы думаете, что для этого нужно иметь машину времени?

– Безусловно, – согласился Гарун. – Как же иначе?

– Вы абсолютно правы, – обрадовался Саток. – И такая машина у нас есть.

– Где же она? Любопытно было бы на нее взглянуть. Если она не секретная.

– Никаких секретов! Смотрите, – индеец обвел рукой зал. – Вот она.

– Эта столовая и есть машина времени? – недоверчиво протянул Гарун.

– Нет, конечно, нет, – замотал головой Саток. – Берите выше.

– Здание обсерватории?

– Еще выше.

– Ну, тогда не знаю, – сдался Гарун. – Что может быть выше?

– Весь планетоид, – не выдержал Кари, – где мы находимся, служит для перемещений между мирами. Мы называем его Тимешин, поскольку это уже другая Вселенная.

– Машина времени величиной с планетоид? – поразился Гарун. – Кто это сделал?

– Кто создал нас, тот создал и Тимешин! – торжественно объявил Саток.

Гаруна внезапно прошиб холодный пот. Он мгновенно протрезвел. Внимательно взглянув в суровые лица сидевших за столом людей, он вдруг с пронзительной ясностью понял, что этот смуглолицый человек в индейской куртке говорит абсолютную правду. Именно в этот момент его прежней и, говоря откровенно, беспечной московской жизни с ее аспирантской вольницей пришел полный и бесповоротный конец. В глазах у Гаруна потемнело, и, чтобы не упасть, он схватился за стол. Кто-то подставил ему полную кружку с квасом. Он, не глядя, выпил ее залпом.

– Ну как, легче стало? – участливо спросил выбравшийся из-под стола Белов. – Ты не бери в голову, что мы как бы двойники. В вашем мире мы любому местному сто очков вперед можем дать.

– Это точно, – подтвердил Кари. – Случайно люди сюда не попадают. Обрати внимание, вот Кирога сидит. Родился в десятом веке, в Африке. До восемнадцати лет славян в глаза не видал. А пищу предпочитает что ни на есть русскую. Говоришь, почему?

– Да, почему? – механически повторил Гарун.

– Вот и я спрашиваю, – вмешался Белов. – Почему Кироге дома не сиделось? Нет же, отправился в Египет изучать лютневую музыку. Не знал, бедный, что любопытство губит кошку. По дороге его схватили алжирские людоловы и продали грекам из Крыма. В Алжире он научился играть на домбре, в Крыму – на гитаре. После осады Херсонеса греки подарили его князю Владимиру. Так африканец попал в Киев. Здесь его научили играть на гуслях. Заодно окрестили, о чем была сделана запись в церковной книге. Его необыкновенная одиссея заинтересовала Эгля. Так на планетоиде появился чернокожий любитель русских пельменей.

– Пельмени он любит, это верно, – подтвердил Кари. – Зато Кирога – лучший композитор всех времен и народов.

– Еще бы, – засмеялся Кирога. – Пока я спал в консольном скафандре, Баг Мэк активировал во мне музыкальные способности ста детей.

– Теперь понятно, почему рядом с тобой нельзя оставить вазу с пирожными, – поддел Белов. – Тебя тянет на сладкое, как сотню детей.

– Кстати! – сверкнул зубами африканец. – Вы, ребята, вернулись из двадцатки. Я понимаю, вам было не до музыки, но все-таки можно спросить, а вдруг вы все же… – замялся он.

– В чем дело? – спросил Кари. – Говори прямо, здесь все свои.

– Знаете, – смутился нигериец, – я подумал, вдруг вам удалось послушать «Элеанор Ригби» в первой аранжировке? У меня есть более поздняя версия в исполнении команды «Редкая земля». Но это немножко не то.

– А кто ее сочинил? – спросил Кари.

– Сами «Битлз», – доложил Кирога.

– Послушай, друг, – сказал Белов. – Мы были не в Юнайтед Штатах, а в Советском Юнионе. Разве тебе не известно, что рок в Советах был запрещен и таких как «Битлз» туда не пускали?