Жюль Верн - Том 1. Пять недель на воздушном шаре. С Земли на Луну. Вокруг Луны

Несколько лет спустя данцигский астроном Гевелий, измерения которого были правильны лишь дважды в месяц — в первую и вторую четверть Луны, — высчитал, что высота лунных гор на самом деле значительно меньше, а именно — равна одной двадцать шестой диаметра Луны. Его цифры, в противоположность галилеевым, оказались преуменьшенными. Этому ученому мы обязаны первой картой Луны. Круглые светлые пятна на лунном диске представляют кольцеобразные горы, так называемые цирки, а темные — обширные моря, которые в действительности не что иное, как равнины. Гевелий дал этим горам и морям земные имена. Таким образом на Луне оказались, например, Аравия с Синаем, Сицилия с Этной в центре, Альпы, Апеннины, Карпаты, Средиземное и Мраморное моря, Черное море, Каспийское море. Эти названия мало применимы к лунным морям и горам, которые совершенно не похожи по очертаниям на своих земных соименников. Вряд ли в большом белом пятне с остроконечным мысом, граничащим на юге с обширными лунными материками, можно угадать Индийский полуостров, Бенгальский залив и Кохинхину. Поэтому, естественно, что эти имена не сохранились. Другой картограф, глубже познавший человеческие слабости, предложил новые наименования, льстившие человеческому тщеславию, а потому быстро и охотно принятые и укоренившиеся в науке.

Это был отец Риччиоли, современник Гевелия. Его карта была выполнена неточно, со множеством грубейших ошибок. Но зато лунные горы он окрестил именами великих людей древности и современных ученых, что и вошло впоследствии в обычай.

В XVII столетии астроном Доминико Кассини составил третью лунную карту; хотя эта карта была выполнена лучше, чем риччиолева, но она не давала точных размеров. Несколько ее изданий разошлось, но затем медную доску, долго хранившуюся в Королевской типографии, продали на вес, как негодную вещь.

Другой знаменитый французский математик и гравер Лагир вычертил карту размером в четыре метра; но она никогда не была напечатана.

После него немецкий астроном Товия Майер, в середине XVIII столетия, начал было издание великолепной карты по точным, им самим проверенным измерениям, но смерть ученого в 1762 году прервала его замечательный труд.

Затем следует назвать Шретера из Лилиенталя, сделавшего наброски многочисленных лунных карт; далее, некий Лорман из Дрездена изготовил таблицы в двадцать пять листов, из которых четыре были гравированы, наконец в 1830 году Бэр и Мэдлер составили свою знаменитую Марра selenographica. На этой карте совершенно точно изображен лунный диск в том виде, как он представляется земному наблюдателю; но расположение гор и равнин верны только в центральной части Луны, прочие же части — южная, северная, восточная и западная — даны в уменьшенном виде, и поэтому несравнимы с центральными областями Луны. Эта топографическая карта, размером в девяносто пять сантиметров, разделенная на четыре части, представляет шедевр лунной картографии.

После перечисленных ученых можно упомянуть о лунной карте немецкого астронома Юлиуса Шмидта, о топографических трудах отца Секки, о замечательных опытах английского любителя Уорена де ла Рю и, наконец, о карте Лекутюрье и Шапюи, выполненной в 1860 году в ортогональной проекции с удивительной точностью и отчетливостью.

Таков перечень различных лунных карт. Барбикен располагал двумя из них — картой Бэра и Мэдлера и картой Шапюи и Лекутюрье. Они должны были облегчить ему его наблюдения.

Что касается оптических приборов, то в распоряжении Барбикена имелись отличные морские подзорные трубы, специально приспособленные для этого путешествия. Они увеличивали объекты в сто раз и, стало быть, могли приблизить Луну к Земле на расстояние менее тысячи лье. Здесь же в снаряде, на расстоянии ста двадцати километров от Луны, и в среде, где атмосфера не препятствовала видимости, эти приборы приближали Луну на расстояние тысячи пятисот метров.

— Видали ли вы когда–нибудь Луну? — насмешливо спросил одного из студентов некий профессор.

— Нет, — так же насмешливо отвечал студент, — но должен сознаться, что кое–что слыхал о ней.

Шутливый ответ студента могла бы повторить большая часть обитателей подлунного мира. Сколько людей слышали о Луне и никогда не видели ее в окуляре зрительной трубы или телескопа. Сколько из них никогда даже не рассматривали карты нашего спутника!

В лунной карте нас прежде всего поражает одна особенность. Материки Луны в противоположность земным материкам и материкам Марса сгруппированы главным образом в южном полушарии. Очертания их не представляют тех четких, резких линий, которыми очерчены, например, Южная Америка, Африка или Индийский полуостров. Их угловатые и причудливо изогнутые берега изрезаны множеством заливов и полуостровов. Лунные материки напоминают Зондский архипелаг, где материк раздроблен на несчетное число частиц. И если на Луне когда–нибудь существовало мореплавание, то оно, вероятно, было необычайно трудным и опасным. Нужно пожалеть лунных моряков и гидрографов — первых, когда они огибали эти извилистые берега лунных материков, а вторых, когда они производили их измерения.

Мы заметим также по лунной карте, что на южном полюсе Луны больше суши, чем на северном.

На северном полюсе Луны имеется также небольшая группа островов, отделенных от прочих материков обширными морями. Под словом «моря» мы понимаем, конечно, те огромные пространства, которые, повидимому, были когда–то покрыты водой, но теперь представляют лишь обширные низины. На юге почти все полушарие занимает суша. Весьма возможно, что селениты уже успели водрузить палатку на одном из своих полюсов, тогда как Франклин, Росс, Кан, Дюмон-д’Урвилль, Ламбер все еще не достигли полюсов Земли.

Что касается островов, то на Луне их чрезвычайно много. Все они имеют овальную или круглую форму, словно вычерченную циркулем, и представляют собой огромный архипелаг, напоминающий живописные островки, разбросанные между Грецией и Малой Азией, которые мифология избрала когда–то центром самых поэтических легенд. При виде лунных островов невольно вспоминаются названия Наксос, Тенедос, Милос, Карпатос и глаза инстинктивно ищут корабль Одиссея или парусник аргонавтов. Таково было, во всяком случае, впечатление Мишеля Ардана: ему чудился на лунной карте греческий архипелаг. Его друзьям, менее склонным фантазировать, вид лунных побережий напоминал скорее изрезанные берега Нью—Брансуика и Новой Шотландии, и там, где француз искал следов мифических героев, американцы выискивали точки, наиболее благоприятные для торговых колоний, центры для развития лунной торговли и промышленности.