Гарри Гаррисон - Крыса из нержавеющей стали. Кн.2

— За работу! — приказал я себе и стал разгружаться под прикрытием большого дерева. Первая вещь, которую я снял, был сооруженный мною с большой изобретательностью контейнер. Он раскрылся и снова собрался уже в окованный латунью кожаный ящик, характерный для этого периода. Все остальное, включая гравитатор и скафандр, как раз вместилось в него. К тому времени, когда я его загрузил и запер, дождь перестал, и слабенькое солнце стало с трудом пробиваться сквозь облака. Была середина дня, я определил это по высоте солнца. Времени было достаточно, чтобы до темноты найти убежище. Но в каком направлении идти? Разбитая тропа через коровье пастбище должна куда-то вести. Я пошел по ней вниз с холма, перебравшись через наклонную изгородь. Коровы повернули глаза в мою сторону, а вообще-то они не обращали на меня внимания. Это были большие животные, знакомые только по фотографиям, и я попытался вспомнить, не драчливы ли они. Звери эти, ничем не тревожили меня, пока я шел по дорожке с ящиком на плече навстречу этому миру.

Тропа привела меня к лазу, выходившему на проселочную дорогу. Неплохо. Я перебрался и как раз размышлял, какое направление избрать, когда приближающаяся допотопная повозка заявила о своем присутствии громким скрипом и волной зловония, принесенной ветерком. Вскоре она с громким стуком появилась в поле зрения. Двухколесный деревянный реликт, влекомый необыкновенно костлявой лошадью и доверху наполненный субстанцией, которая, как я узнал позднее, именуется навозом — естественное удобрение, высоко ценимое за его полезность для посевов и за то, что из него добывают одну из важнейших составляющих оружейного пороха. Водитель этой повозки — неопрятно выглядевший крестьянин в бесформенной одежде — ехал на расположенной впереди платформе.

Я шагнул на дорогу и поднял руку. Он дернул за ремни, с помощью которых управлял тягловым животным, и все сооружение со стоном остановилось. Он поглядел на меня сверху, жуя воздух пустыми деснами — воспоминания о давно исчезнувших зубах, — потом вытянулся и коснулся костяшками пальцев лба. Я читал об этом жесте, который означал выражение почтения низших классов к высшим, и я понял, что мой выбор костюма был правильным.

— Любезный, мне нужно в Оксфорд.

— А-а-а? — ответствовал он, подставляя грязную руку к уху.

— Оксфорд!

— Ага, Оксфорд, — радостно кивнул он. — Это туда. — Он указал через плечо.

— Я направляюсь в этот город. Ты довезешь меня?

— Я еду туда, — махнул он рукой вперед.

Я вытащил из кармана золотой соверен, приобретенный у торговца старинными монетами, и показал ему. Очевидно, это было больше того, что он видел единовременно за всю свою жизнь. Глаза его широко раскрылись. Десны резко щелкнули.

— Я еду в Оксфорд.

Чем меньше говорить об этой поездке, тем лучше. Пока безрессорный дерьмовоз мучил седалищную часть моего тела, мой нос подвергся нападению со стороны его груза.

Но, по крайней мере, мы ехали в верном направлении. Мой шофер хихикал и бормотал себе под нос что-то непонятное, совершенно обезумев от жадности при виде моей золотой манны, и вынуждал своего древнего одра ковылять с максимальной для него скоростью.

Когда мы выехали из-под деревьев, выглянуло солнце, и впереди появились серые здания университета, бледные на фоне сланцево-серых облаков. Весьма привлекательное зрелище, по правде сказать. Пока я восхищался им, телега остановилась.

— Оксфорд, — сказал возница, указывая корявым пальцем. — Мост Магдалены.

Я слез и потер свои избитые окорока, глядя на изящную арку моста через речку. Рядом со мной раздался глухой удар, когда мой ящик шлепнулся на землю. Я начал было возмущаться, но мой транспорт уже развернулся и пустился назад по дороге. Я не стал спорить, так как не очень-то хотел въехать в город на этой телеге, так же, видимо, как и мой возница. Однако он мог хотя бы попрощаться со мной. Но по сути дела это не имело значения. Я взвалил ящик на плечо и побрел вперед, прикидываясь, будто не вижу одетого в голубой мундир солдата, стоявшего у хижины в конце моста. Солдат держал какое-то громадное пороховое оружие, заканчивающееся чем-то вроде острого лезвия. Но он-то отлично видел меня и опустил свое приспособление, загородив мне дорогу, а затем приблизил свое чернобородое лицо к модему, бормоча что-то непонятное.

Возможно, это был городской диалект, который я не в состоянии был понять; но ведь деревенщину, который привез меня сюда, я понимал без труда.

— Не будете ли вы любезны повторить? — попросил я дружелюбным тоном.

Он что-то прорычал и занес нижний деревянный конец своего оружия, намереваясь попасть мне по диафрагме.

С его стороны это было не очень любезно. Я продемонстрировал ему свое отвращение, отступив в сторону, чтобы удар пришелся в пустоту, а потом ответил ему той же монетой, но с большим успехом — засадил коленкой в его диафрагму. Он согнулся пополам, и я рубанул его по шее, как только представился случай. Поскольку он потерял сознание, я подхватил его оружие, чтобы оно при падении не сработало.

Все это произошло исключительно быстро, но я успел обратить внимание на дикие взгляды прохожих Кроме того, я заметил бешеный взгляд другого солдата, стоявшего в дверях обветшалой будки. Солдат поднимал свое ружье, явно метясь в меня.

Безусловно, это нельзя назвать незаметным проникновением в город, но, раз начав, я вынужден был и закончить.

Сказано — сделано. Я нырнул вперед, что позволило мне опустить на землю ящик и одновременно избежать нападения. Раздался взрыв, и язык пламени пронесся у меня над головой. Приклад моего ружья поднялся вверх и угодил моему второму противнику под подбородок. Солдат полетел назад и вниз, а я бросился вслед за ним. Если внутри есть еще люди, лучше будет разобраться с ними в замкнутом пространстве.

И точно, там оказались еще солдаты. И в изрядном количестве, так что я, позаботившись о тех, что были рядом, приемами ближнего боя, активировал гранату с сонным газом, чтобы утихомирить остальных — это пришлось сделать, хотя мне и не хотелось, Не спуская глаз с двери, я быстро измазал одежду и надавал по ребрам людям, свалившимся от газа, чтобы изобразить дело так, будто они пали от какого-то насилия.

Как же я теперь отсюда выберусь? Наилучшим ответом было: «Быстро» — потому что зрители наверняка разнесут тревожную весть повсюду. Однако, в проеме двери, я увидел, что прохожие подошли ближе и стараются рассмотреть, что происходит. Когда я вышел наружу, они заулыбались и радостно зашумели, а один громко выкрикнул:

— Да здравствует его милость! Поглядите, как он разделался с этими французишками!

Раздались радостные крики. Я стоял пораженный. Что-то было не так. Потом я понял, что тревожило меня с тех пор, как я в первый раз увидел флаг, гордо развевающийся на вершине ближайшей башни. Где же на нем английские кресты?