Арина Воронова - Дети Брагги

- Поспеши к Карри Рану! - не останавливаясь, крикнул он. - Пусть ее люди и охрана скальдов растянутся вдоль нашего фланга. Иначе мы не выдержим их натиска!

Развернув скакуна, Скагги заставил его пробиваться сквозь побоище, забирая к лагерю. Выбравшись ближе к гребню, ученик целителя миновал лучников и живодеров-пехотинцев и, наконец, добрался до знамени детей Брагги. Натянув поводья и спешившись, он замер вдруг как вкопанный, увидев, как неподвижно стоят на краю битвы - плечо к плечу - скальды. Неподвижно?

Что же случилось? Неужели и они подобно часовым в Рьявенкрике поддались оборотной волшбе?

Позади него раздался топот копыт, и спешившись на скаку, Гвикка растолкал застывшие в неподвижности фигуры.

Карри лежала на покрытом жухлой и истоптанной травой склоне.

Сигварт потерянно склонился над вожаком приютившей его после гибели отца дружины. Возле него, опираясь на секиру, стоял на одном колене Большой Кулак. И самозабвенно хлопотал Амунди Стринда, однако выражение его лица ясно говорило, что все усилия бесполезны.

Поблескивали звенья тонкой работы кольчуги, в которой под сердцем зияла рваная дыра, и плащ гаутрека из рода Асгаута, и трава вокруг были залиты кровью. "Если она потеряла столько крови, - в ужасе изумился Скагги, - то как же она еще жива?"

Лицо Гвикки походило на серую маску, которая нисколько не скрывала охватившего его горя.

- Я сделал все, что было в моих силах... - Безвольно опустив руки, Амунди поднялся. В едином движении, столь стремительном, что Скагги даже не уловил его, Большой Кулак вскочил, чтобы сгрести за ворот плаща и притянуть к себе Амунди.

- Гаутрек не должна умереть. Ты спасешь ее!

- Она вскоре окажется рядом со Скаллагримом, - не отпуская взгляда Бьерна, тихо ответил травник. - Я рискнул дать ей... Не важно, но боль не будет беспокоить ее в последние минуты жизни. - Он осторожно разжал пальцы воина.

- Да не стой ты как каменный истукан! - набросился Большой Кулак на Грима, но Квельдульв даже не шелохнулся.

- Как это произошло? - перекрыл вдруг рев Бьерна внятный и какой-то мертвенный голос Гвикки. - Клянусь, я убью всякого...

- Едва ли.

Гвикка резко обернулся к говорившему, чтобы увидеть опирающегося на копье Одина Оттара Черного. Скальд Хеймдаля внезапно показался Скагги постаревшим не на один десяток лет.

- Едва ли возможно убить того, кого вы сами убили уже дважды, - и, прочитав догадку на лице Гвикки, Оттар Черный кивнул.

Вестред. Эгиль. "Пока я жив, он бессмертен", - бессвязные обрывки слов и мыслей водоворотом кружились в голове ученика целителя, в то время как он, как можно незаметнее, оглядывал собравшихся в поисках скальда Одина. Эгиля среди собравшихся не было.

- Он был не один, - добавил, как бы оправдываясь, Бьерн. Сигварт только молча указал на то, что некогда было человеческим телом. Теперь оно превратилось в такое месиво, что желудок Скагги не выдержал отвратительного зрелища, хотя ему пришлось уже немало повидать за долгую битву. Еще несколько франков лежали рядом кучей раздробленных черепов, внутренностей, отрубленных рук и ног. Чтобы не видеть этого, он перевел взгляд на Грима, лицо которого хранило какое-то странное отсутствующее выражение, а глаза были закрыты, как будто за маской отстраненности скальд Локи пытался скрыть бушующую в его душе внутреннюю борьбу. Внезапно Карри с удивительной ясностью произнесла:

- У меня есть к тебе одна просьба.

Никто сперва не понял, к кому именно обращается гаутрек, потом над ней склонился Гвикка.

- Мои люди не должны остаться без вожака.

- Если они согласятся, я с открытым сердцем приму их.

- И еще... Я потерпела поражение... - Голос ее все слабел, и Ирландцу пришлось опуститься на колени. - Вам победить там, где проиграла я...

- Это не было поражением... - впервые заговорил вдруг скальд Локи, но Оттар положил ему руку на плечо, заставляя замолкнуть.

Скагги не мог оторвать глаз от лица Карри в надежде запомнить черты его такими, какими они были в жизни, а не такими, какими они станут, когда дочь Асгаута перейдет последнюю черту, и все же краем глаза заметил, как придвинулись к Квельдульву дети Брагги, будто в попытке скрыть какую-то тайну.

- Возьми мой плащ... Укрепи его на копье, - теряя силы, гаутрек повысила голос, чтобы ее слышала ее дружина, - как это делали в древние времена!

По ее рукам пробежала дрожь, веки прикрыли глаза, которые уже не видели света дня.

- Скагги? А ты откуда здесь? - В голосе ее прозвучала нотка удивления. Придвигайся ближе к огню, дружок. Становится холодно...

Гвикка осторожно опустил голову Карри на траву, не отводя от нее взгляда, словно не веря в то, что случилось. Подобно любому из них, он много раз видел смерть, но почему-то эта, казалось, была выше его понимания. Затем Ирландец поднялся, подобрал залитый кровью плащ Карри и оглянулся в поисках копья. И внезапно, приняв какое-то решение, шагнул к все так же весело потрескивающему тисом костру.

В полном молчании, и как почудилось вдруг Скагги, под безмолвное одобрение скальдов, Ирландец без малейшего усилия выдернул из земли священное копье Всеотца, чтобы ловко закрепить плащ на серебряном наконечнике. Покончив с этим, он сделал шаг из Круга, поднимая копье над головой, так чтобы все воины из дружины дочери Асгаута увидели свое новое знамя.

Скагги, наверное, ожидал бы какого-нибудь клича или призыва, но Гвикка не проронил ни слова. Так же безмолвно сомкнулись вокруг него воины. Ирландец остановился лишь на мгновение, чтобы, едва не поранив лошадь, вырвать из притороченных к седлу ножен тяжелый меч. Одиново копье принял, в свою очередь, Сигварт. В прорехе меж облаков вынырнуло вдруг белесое солнце, луч его светлой полосой лег на запятнанный кровью плащ, ослепительно отразился от серебра...

Блеск этот вырвал из оцепенения Квельдульва, который одним - волчьим прыжком сумел преодолеть с десяток локтей до насмерть перепуганного вороного Гвикки, чтобы стать подле Ирландца.

Взметнулся, почти развернулся на ветру окровавленный плащ.

Спустившись со склона, отряд двинулся было к середине поля, потом стал забирать левее, и Скагги вдруг сообразил, что это Грим решил попытаться направить слепую ярость этих людей на помощь теснимым отрядам Орма. Бросив последний взгляд на детей Брагги, будто прося извинения за что-то у Амунди-травника, его ученик устремился вслед за уходящей дружиной. "Мармир! Мармир! - вырвалось разом наконец из многих дюжин глоток. - Ма-а-армир!"

И этот крик оказался много страшнее всего, с чем приходилось столкнуться франкам. Несколько оркнейских воинов Орма примкнули к ведомым яростью дружинникам Карри, подхватили призыв, не понимая его подлинного смысла. Расширяющимся клином пристроились за ними воины какого-то из разметанных врагом отрядов конунга, что защищали лагерный вал.