Валерий Фурса - Третья звезда

Гор уже давно убедился в том, что на самом деле никакой пещеры у Небесного Отца нет. Значит, не существует ее и у Таураса. Но ему нравилось продолжать думать при помощи привычных для него категорий, и потому он всегда с удовольствием делал это. Так ему было значительно легче. Куда проще подумать о какой-то пещере и на том успокоиться. Ведь и так все ясно. А если бы думал о том, что происходит на самом деле… В такие дебри Гору никогда не хотелось забираться. Пусть уж Гордва думает о чем-то более сложном. На то он и сигом. Или как там его еще?…

Теперь по утрам в травах звенели холодные росы. Они действительно были обжигающе холодными. И они точто звенели при прикосновении к ним. Потому что были твердыми. Их касание к голым ногам уже не было таким щекотливым и приятным, как в недавние летние дни. Теперь они просто обжигали его ноги. Гору поневоле приходилось обувать легкие резиновые сапоги, чтобы не чувствовать касаний холодных, жалящих зубов такой, в одночасье ставшей неприветливой, росы. Даже эта, вторая шкура на его ногах теперь ему не мешала. Но и не очень-то помогала. Ведь и в ней чувствовался холод.

Это чувство Гору было и незнакомо, и неприятно. Ему нужно было что-то совсем другое. Ему нужна была его Большая Долина. Но ее не было на Торе. А чем ее заменить, Гор не знал. Да и возможно ли такое – заменить чем-то Большую Долину? Не надо быть сигомом, чтобы понять полную невозможность такой замены.

К большому удивлению Гора листья на деревьях в лесу постепенно начали менять свой цвет. Сначала они начали желтеть. Потом вообще стали какими-то красно-золотистыми. Когда Гор касался к этим пожелтевшим и покрасневшим листьям, они уже не было ни горячими, ни трепетно-нежными как в дни раннего лета. Они казались ему какими-то пожухлими, высохшими и будто неживыми. Они и на деревьях теперь долго не держались. Стоило подуть даже самому легкому ветру, как эта помертвевшая листва начинала отрываться от веток и, грустно кружась в воздухе, тихо опускаться на землю, укрывая ее богатым желто-красным ковром.

Такого в Большой Долине никогда не было. Даже после падения первой звезды. Нет, время от времени и там с деревьев и кустов опадали листья. Но ведь не все сразу! Упадет один листик, а на его месте тут же другой проростает. Еще один с ветки свалится, а ему уж и замена подросла. Так было гораздо лучше. И для Гора, и для самих листьев.

Гор вроде бы понимал обьяснения Гордва о временах года, бесконечно сменяющих друг друга. Но сердцем воспринимать эти неожиданные и непривычные для него изменения в природе не желал. Нет! Не для него такой холод, когда уже не только на ноги, но и на все тело нужно было напяливать чужую шкуру. Не для него! Ведь здесь даже на голову вторую шкуру одевать приходилось. А когда-то он ее ни от Небесного Отца не прятал, ни от его безжалостных вод.

Правда, теперь намного лучше ловилась рыба в озере и ручьях, впадающих в него. Но и это уже не радовало Гора. Он с детства привык к теплу и к свободным пространствам. А теперь большую часть суток он вынужден был проводить перед камином, с грустью посматривая в окно и ожидая возвращения Эолы.

Гордва со всеми своими интересными рассказами о достижениях торианцев в различных областях знаний теперь никак не мог расшевелить сына теплой Матери. Он целыми днями сидел, надувшись сычем, и почти не реагировал на внешние раздражители. Даже Эола, прилетая к их домику, не всегда могла развеселить его. Одна только музыка спасала его от неимоверной тоски и безразличия ко всему, которые с каждым днем все больше и больше одолевали его.

Иногда Гор целыми днями отдавался воспоминаниям о своей любимой Большой Долине. Только тогда, что случалось не так часто, его лицо становилось немного светлее. Но потом еще большая грусть облегала его душу. Если бы не торжественно-величественные звуки органной музыки, то его перегруженная огромным количеством полученной в последнее время информации психика могла бы не выдержать. Но именно эта музыка почему-то больше всего напоминала ему об оставленных им родных краях, которые теперь ему часто снились ночами, но всегда исчезали во время пробуждения. Именно в музыке Гор слышал и звуки, и запахи своей Долины.

Заметив постепенное угасание Гора, Эола решила забрать его в город. Против этого ее желания он особенно и не возражал. Тем более, что в их новом жилише его ожидала целая гора видеокасет, снятых Бруком на его родной планете. Но там был и еще один сюрприз, который, как убеждала его Эола, приятно удивит его. Этим сюрпризом была огромная комната виртуального мира, где Гор мог быть то в горах, то в лесу, то на реке.

Сам Гор никогда не разобрался бы, что там к чему. Но со своим другом Гордва он быстро освоился с этой хитрой технологией. Теперь он мог целыми днями путешествовать в виртуальном мире, где эффект присутствия был максимальным. Гор как бы действительно был учасником событий своих собственных феерических видений. По вечерам Эола снова могла видеть такие приятные и зовущие огоньки в его глазах. Это особенно радовало ее. Ведь если Гор чем-то увлекался, то это было надолго. Потому и она в некоторой степени успокоилась и даже решила, что Гор все таки привыкнет к жизни на Торе и возвращение на его планету произойдет еще не скоро.

Особенно Гора привлекала та часть комнаты, в которой была… его Большая Долина. Он даже детей своего Племени мог видеть с высоты своего мнимого полета. Но, к его огромному сожалению, поговорить с ними ему никак не удавалось. Его одноплеменники просто не узнавали его. Или не замечали? Как бы то ни было, но они почему-то всегда пытались убежать от навязчивого незнакомца. Будто не Гор был перед ними, а кто-то другой. Кто ни навредить им ничем не мог, ни помочь…

Потешась немного путешествиями в виртуальном мире и, в конце концов, поняв, что это самый обыкновенный обман, Гор опять загрустил. Но старался ничем не показывать этого Эоле.

Немножко выручали фильмы, снятые на его родной планете. Они имели огромный успех на Торе. Благодаря массовому тиражированию эти фильмы теперь были чуть ли не в каждой семье торианцев. В них не было определенного сюжета, не было людей-артистов и не было статистов. И снимал их далеко не профессионал. Но именно благодаря реальности снятых на пленку событий фильмы просто были обречены на такой ошеломляющий успех. Доход от реализации фильмов был разделен на шесть равных частей, в результате чего все члены экспедиции, включая и Гора, стали очень обеспеченными людьми.

Хотя Гор и знал, что он теперь очень богат, но это его почему-то совсем не волновало. Его цивилизация еще не доросла до товарно-денежных отношений. Потому для самого Гора понятия «богат» или «беден» практически ничего не значили. Ведь до сих пор все его желания сводились к примитивному удовлетворению потребностей в пище, утолении жажды и пребывании в тепле. А еще – чтобы его не заливали небесные воды. Во всем остальнои он просто не нуждался. Потому и деньги ему были ни к чему.