Джин Вульф - Пятая голова Цербера

Я рассказал ей, что делается трансплантация дополнительной пары рук. Перед этим, конечно, была уничтожена сопротивляемость организма чужеродным тканям. Во время операции ему, видимо, дополнительно пересадили несколько ребер, изменив, таким образом, скелет.

- Изучая биологию, я нечто подобное делал с мышами.

Естественно, это не было странным для меня. Странным было то, что такую сложную операцию мог сделать преступник.

Концы нервов никогда не подходят, разве что у однояйцевых блихнецов. Того, кто смог такое сделать, наверняка тысячу раз постигала неудача, пока он достиг желаемого. Такой гладиатор стоит хорошего дома.

- Я думала, ты уже отошел от возни с мышами. Разве сейчас ты не работаешь с обезьянами?

- Еще нет, но хотел бы.

Во всяком случае, стало ясно, что болтовней мы ничего не добьемся.

- 31

- Я думаю, надо отсюда убираться, - прохрипел Дэвид.

Так и надо было сделать, но сейчас я уже желал чего-то другого. Я хотел рассмотреть это существо поподробнее. Мое желание было гораздо сильнее желания Дэвида уйти отсюда. Брат всегда хвастал, что отважнее меня. Я знал, что если сейчас скажу: "Можешь уйти, когда хочешь, только не заслоняй мне это существо, братец!", то дело будет в шляпе.

- Он не может достать нас, а мы можем что-нибудь бросить в него, сказала Пхаедрия.

- Если промажем, то он бросит это в нас.

Дэвид совсем расслабился.

Пока мы так разговароивали, четырехрукий невольник глуповато посматривал на нас. Я был почти уверен, что, по крайней мере, часть нашего разговора он понимал.

Я кивнул Пхаедрии и Дэвиду, чтобы они перешли в комнату, где стояло бюро. Когда мы оказались там, я закрыл за собой дверь.

- Не хочу, чтобы он нас слышал. Если мы найдем что-нибудь острое типа копья, то сможем убить его, не приближаясь. Что здесь может быть такое? Что вы предлагаете?

Дэвид закрутил головой.

- Сейчас, погоди, - сказала Пхаедрия. - Что-то я видела.

Мы смотрели на нее. Она наморщила лоб, пытаясь отыскать это в памяти. Ей импонировала наша заинтересованность, поэтому она напустила на себя важный вид.

- Что ты надумала? - спросил Дэвид.

- Палки для закрывания окон, вот что. Знаете, такие, с крючком на конце. Помните окна в том зале, где хозяин принимает клиентов? Они расположены очень высоко. Когда он разговаривал с отцом, один из его слуг вошел с такой палкой и открыл окно. Значит, палки должны быть где-то рядом.

Через пять минут мы отыскали две такие палки. Они нам как раз подходили. Около шести футов в длину, полтора дюйма в диаметре, они были сделаны из твердого дерева.

- А где возьмем острие? - поинтересовался Дэвид.

Мой неразлучный скальпель, как всегда, находился в футляре, висевшем на груди. Я прикрутил его изолентой к палке. Найти наконечник на вторую палку оказалось сложнее, Пришлось заменить его куском стекла.

- Окно для этой цели не подойдет, - сказала Пхаедрия. - Нас могут услышать с улицы.

- Нужно толстое стекло. Посмотрите туда.

Я опять увидел свое лицо, Дэвид показывал на больше зеркало, которое так напугало меня. Я ударил носком ботинка, и оно с грохотом разлетелось. Наверху завыли собаки. Я отыал длинный, почти треугольный осколок и поднес его к свету. Он блестел, как драгоценный камень.

- Почти так же хорош, как те, что делали из агата и нефрита на Святой Анне, - сказал я.

Договорившись, мы подошли к гладиатору с противоположных сторон. Раб вскочил на сундук и оттуда спокойно смотрел на нас.

Его глубоко посаженные глаза внимательно следили за Дэвидом, потом перешли на меня.

На Пхаедрию он не обращал никакого внимания.

В конце концов, когда мы подошли достаточно близко, Дэвид метнул копье.

Стеклянное острие проехало по ребрам, но гладиатор, мгновенно изогнувшись, сумел схватить древко копья. Я ударил своим оружием, но промахнулся. Пока я старался сохранить равновесие, четверорукий уже

- 32

замахивался на Дэвида. Я наклонился и сделал выпад. Не знаю, попал я или нет, но тут послышался страшный крик Дэвида. Очевидно, гладиатор нанес ему рану копьем. Я заметил, как Дэвид пытался зажать рану, но между пальцами сильной струей била пости черная в тусклом освещении кровь. Я отбросил свое копье и кинулся к нему. Гладиатор мгновенно оказался на моем пути, навалился на плечи. Все четыре его руки схватили меня. Он радостно улыбался. Я был уверен, что через мгновение буду задушен, но, очевидно, забавляясь, раб двумя руками начал отгибать мою голову назад.

На помощь мне пришла Пхаедрия. Я, признаться, не ожидал этого. В мою свободную руку она вложила копье Дэвида со стеклянным наконечником, и я ударил им прямо в горло гладиатора. Острое стекло разрезало ему кожу, аорту, трахею...

Подхватив Дэвида, мы ушли без денег и без знаний, которые я хотел получить, осмотрев тело раба.

Кое-как я сумел притащить Дэвида домой, сказав мистеру Миллиону, что он упал, когда мы играли в саду. Сомневаюсь, что он поверил в это.

* * *

Есть еще одно дело, связанное с этим "приключением", то есть убийством

После ухода я сделал открытие, которое произвело на меня тогда очень сильное впечатление и постоянно искушает рассказать сразу о нем.

Однако, сначала я опишу то, что может быть только провидением. В конце концов, это трудно объективно оценить, чтобы утверждать что-то с уверенностью.

Когда я наносил гладиатору последний удар, мы были с ним лицом к лицу. По-видимому, под влиянием света, падавшего из высоко расположенных окон за нами, я увидел в его зрачках отражение своего лица.

И тут мне показалось, что это лицо очень походит на мое. С тех пор я не могу забыть его. Ведь доктор Маршх как-то говорил, что можно создать любое количество идентичных особей благодаря клонированию. И почему тогда отца считают торговцем детьми?

Выйдя из заключения, я старался отыскать след моей матери. Я всюду искал ту женщину с фотографии, которую показала мне тетка, но вскоре пришлось смириться с фактом, что фотография была сделана очень давно, может быть, даже на Земле.

Открытие, о котором я уже говорил, я сделал после убийства раба. На дворе стояла середина лета. Поскольку мы очень волновались за Дэвида и лихорадочно пытались объяснить причину увечия брата, я не думал об этом. Помню, что раньше деревья были почти лишены листьев. Сейчас же было тепло, воздух наполняла типично летняя влажность. В покрытых листвой деревьях пели птицы. Фонтан в нашем саду извергал из своих недр теплую воду, которая будет литься до самых заморозков. Когда я тащил Дэвида по тропинке к дому, то остановился передохнуть у этого фонтана. Машинально я сунул руку в бассейн и тут же отдернул. Вода была теплой. Мои шутки с памятью, сопровождаемые потерей сознания, продолжались очень долго, всю зиму и весну. Я ощутил себя странно потерянным.