Александр Белоткач - Дм Мой или Шанс №2

Окончив свой рассказ, Олег просто подмигнул мне, и помедлив, спросил:

— Ты думаешь спустя все эти годы я забыл ее?

Я только промолчал, подумав; что прав был классик: «нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте».

«Что же делают с нами эти негодные девчонки? — и тут же поправился: — Нет, Катька все-таки хорошая. Это я Балда, чего я нашел в Юльке? Ну красивая, но ведь и Катя тоже вполне симпатичная. Особенно сейчас, со своей новой прической».

И вот опять, Олег помог мне пережить очередной, резкий поворот судьбы. И я за это ему был очень благодарен. Однако еще долго после той злополучной встречи в парке, я приходил в себя. Впоследствии я узнал, что они давно уже общаются. И оказалось, что у них все серьезно. И ничего странного в этом нет. Борька был наверное, самым солидным и достойным внимания парнем в школе. Да и родители у него были очень состоятельные. Кем они работали, я не знал, но вот Борька, который был старше меня года на два, всегда ходил в отличном сером с искрой костюме, а так же, в дорогущих лаковых штиблетах. В купе с всегда прилизанной челкой, и приятным, даже где-то благородным лицом, он был просто неотразим, и производил на наших девчонок решительно чарующее воздействие. Так что неудивительно, что и моя, нет, теперь уже не моя Юлька, влюбилась в него по уши.

«А я простофиля, и не понял ничего! Ну да ладно, — решил я, — нет, так нет! И не стоит изводить себя, и близких. Чего стоят лишь одни мамины нервы!»

Так что, хоть и со скрипом, но постепенно жизнь стала налаживаться. А через год, я совсем избавился от своих непонятных чувств к Юльке. Меня уже не умиляли ее прелести. И даже когда она, на уроке истории порой шептала мне в ушко; что Хомяк, (наш учитель), обязательно вызовет ее сейчас, а она не готова, или еще чего-то подобное, мое сердце уже не замирало от удовольствия, и меня уже не бросало в жар от случайного прикосновения ее губ. В общем, сам не знаю почему, но постепенно я даже стал чувствовать к Юльке некую антипатию. Мне стало казаться, что она намеренно заигрывает со мною, дабы пощекотать нервишки. Но как оказалось впоследствии, я глубоко заблуждался.

А пока все шло своим чередом. Тренировки, занятия в музыкалке, новые друзья, парни и девчонки из компании Олега, кстати, очень хорошие — такие ребята. Мы не раз выезжали с ними загород. У кого-то из них была там шикарная дача, где мы, бывало, оставались на три-четыре дня. С выездами в лес, на природу. С шашлыками, костром, с палатками, неизменной гитарой и веселыми песнями у костра. И вот, как-то однажды, приглашая меня к себе на праздник, мой теперь уже лучший друг, объявил, что хотел бы непременно видеть меня с Катей. С которой я познакомил его совсем недавно, и о которой он очень положительно отозвался.

— «Хорошая девчонка. Сразу видно настоящая!»

Катьку долго не хотели отпускать родители, особенно Алла Петровна, мама Кати. Да и отец ее, Здоровенный такой дядька, капитан дальнего плавания, назвавшийся дядей Витей, тоже видно, не горел желанием отпускать единственную дочь, с хоть и нормальным вроде, соседским пацаном, непонятно куда загород. Но пообещав до темноты вернуться и быть паиньками, мы наконец, уговорили-таки их.

Тот день мне хорошо запомнился. Мы долго ехали на желтом Пазике, куда-то по ужасно тряской грунтовке. Потом, так же долго петляли по лесным просекам. И наконец, остановились на огромной поляне, где росли великолепные луговые ромашки, васильки и еще какие-то невиданные мною ранее цветы. Вывалившись гомонящей толпой из автобуса, мы тут же разбрелись по лесу.

Сработал инстинкт горожанина, вечно зажатого в своих бетонных коробках, и неожиданно оказавшегося на практически необитаемой территории. Каждый норовил найти уголок, где еще не ступала нога человека. Каждый хотел отыскать здесь свой кусочек рая. А красота тут была неимоверная, и воздух, после наших заводских дымов, казалось, пьянит как хорошая кружка пива. Решив не отставать от прочих, мы с Катей, тоже ломанулись напрямик через чащу, в поисках чего-то неведомого. А, не пройдя и ста шагов, наткнулись на еще одну полянку, совсем маленькую, но столь же красивую и живописную. Я, долго не раздумывая, нарвал охапку цветов, и тут же подарил довольно объемистый букет, опешившей от неожиданности Катьке.

К тому времени, надо сказать, я уже не сомневался в том, что Катька мне нравиться непросто как друг, а как девчонка. И чем дальше я узнавал ее, тем больше она нравилась мне. Со временем я понял, что этот милый человечек, стал для меня по-настоящему дорог. Но все же, до этого дня, я никогда не заводил разговора о нас, и о наших с ней отношениях. Как мне показалось, Катька уже давно смирилась с ролью моей боевой подруги, и видно не думала, что я все это время, просто не решался сказать ей о самом главном. Поэтому, когда я, подойдя с букетом, (смущаясь и краснея), остановился, Катька, в своей любимой манере спросила:

— Что. Кого-то уже присмотрел в автобусе? — и улыбнувшись, поправила волосы, которые за лето отросли у нее чуть не до пояса, и которые она очень редко заплетала в косу. Она глядела на меня весело, открыто и по-доброму, и когда я вручил ей цветы со словами:

— Катя. Я тебя люблю!

На ее лице, в один миг промелькнула целая гамма чувств. Было видно, что она никак не ожидала такого поворота. Но все же, быстро справилась с растерянностью. Сильно покраснев, осторожно, (словно не веря в происходящее), Катька взяла у меня с рук увесистый букет, и прошептала едва слышно:

— Я тоже.

После чего, я второй раз в жизни неловко поцеловал ее, но теперь уже в губы.

Мне казалось, что в тот момент на небесах заиграла музыка, и застывший в удивлении лес, ставший невольным свидетелем рождения нового счастья, тоже радуется и ликует, глядя на нас с Катькой еще долго целующихся посреди чудесной поляны, в окружении вековых сосен, белоснежных берез, и огромных лиственниц.

Когда мы наконец, вышли к главной стоянке, мою Катьку было трудно узнать. Из простой на первый взгляд, обычной девчонки, она превратилась в настоящую красавицу. С горящими глазами, широкой белозубой улыбкой, и легкой походкой лесной феи. Не зря говорят: «Женщина прекрасна, когда ее любят». И это стало в Катином случае настолько очевидно, что увидевший нас выходящими из леса Олег, многозначительно переглянувшись с Ольгой, лишь незаметно кивнул мне. «Понимаю. Давно пора».

В тот день, я сам не ожидая от себя, взял музыкальное сопровождение этого праздника в свои руки. И выдавал такое, что большинство из ребят, словно приклеенные сидели у костра, слушая мой концерт. Я не раз ловил на себе все понимающий взгляд Олега, и видел что некоторые, довольно симпатичные девчонки из новеньких, очень откровенно строят мне глазки. Но сегодня у меня был особенный день, и все свои песни из репертуара модного тогда; Цоя, Аквариума, Браво, Машины, и еще многих других, я посвящал лишь Катьке. Которая весь тот день, не выпускала из рук подаренный мной букет. И которая удивленно глядела на меня большими серыми глазами, где зависимо от песни, плескались то радость, то грусть и печаль. Я знал, что она любит меня по-настоящему, и я так же сильно любил ее. А когда наконец, именинник Олег отобрал у меня гитару со словами: