Юрий Забелло - Планета для робинзонов

- Внимание! До включения двигателей остается час. Командиру корабля проверить работу камер и занять свою.

Как проверять камеры, я не знал. Огляделся. Справа на стене находился большой пульт. На нем светились четыре зеленые лампочки. Они горели возле номеров камер, в которые я уложил детей. Многочисленные приборы показывали разные отсчеты. Над ними были надписи: "Пульс", "Дыхание", "Давление" и т.д. Может быть специалист сумел бы в них разобраться, но мне они ничего не говорили. Возле лампочки N_1 - надпись "Командир".

Я осмотрел все камеры. Камера N_1 отличалась от всех остальных. Во всяком случае, все трубки и кабель подсоединены к скафандру, ванна была пустой. С правой стороны, около того места, где должна быть правая рука, маленький пульт с тремя кнопками "Включение камеры", "Связь с командой", "Разгерметизация".

Я ждал профессора. На всякий случай, поискал другую камеру, выполненную по типу командирской. Нет, не было второй такой камеры, в которую я мог бы влезть без посторонней помощи.

"Почему нет профессора? Зачем он от нас прячется?"

Единственно правильную мысль, что профессора в корабле нет, я упорно отгонял от себя.

- Внимание! На занятие камер остается пятнадцать минут!

"А вдруг профессор ранен и не может сам прийти в отсек?"

Холодный пот прошиб меня. Я бросился к выходу из отсека. Надо найти профессора, помочь ему! Дверь не открывалась. Я дернул ручку - все напрасно, напирал плечом - безрезультатно. И тут только разглядел на дверях надпись: "Перед стартом закрывается автоматически при отсутствии людей в отсеках".

- Профессора на борту нет! - мысль, которую я до сих пор отгонял от себя, но которая все время жила где-то в глубине, всплыла теперь как наиболее реальная.

- Внимание! На занятие камер остается пять минут! Дальнейшее промедление опасно для жизни!

Я влез в скафандр, улегся в ванну. В рот взял кончик трубочки питания, запястья охватили датчики, прикрепленные к скафандру. Окинул еще раз взглядом пульт: все четыре лампочки светились ровным зеленым светом. Откинулся на спину и нажал кнопку "Включение камеры". Открылся какой-то кран, жидкость стала заполнять камеру, одновременно крышка пришла в движение и опустилась на ванну. Я лежал в темном гробу.

- Внимание! - раздался в ушах голос профессора. - До включения двигателей остается пять минут.

Нажал кнопку "Связь с командой". Снова раздался голос профессора (позднее я убедился, что все автоматы на корабле говорят голосом профессора):

- Камера N_25 ("Джек, - отметил я про себя) - электросон включен, физиологическое состояние в норме.

Точно так же автомат доложил о камерах N_8 (Мартин) и N_16 (Мария), по-видимому, он докладывал в порядке заполнения камер. А потом неожиданно для меня:

- Камера N_1 - электросон включен, физиологическое состояние - в норме. Выход из камеры разрешается сразу после пробуждения.

Спал спокойно, без сновидений.

Проснувшись, какое-то время не мог понять, где я, и только ощутив на губах вкус какао, вспомнил все.

- Внимание! Внимание! В камере N_25 человек не принимает пищи.

Лихорадочно вспоминаю, какая кнопка соответствует выключению камеры:

"Первая - включение, вторая - связь, третья!"

Крышка камеры поднялась, вылилась жидкость.

Вылезаю из скафандра.

"Что же случилось с Джеком?"

Подошел к его камере и попытался открыть крышку руками, совсем забыл, что надо включить подъем крышки на пульте. Только теперь заметил, что невесомость исчезла.

Выключил все четыре камеры. Крышки поднялись. Подбежал к Джеку, вынул его из камеры, снял с него скафандр. Малыш спал, крепко стиснув зубами трубку подачи пищи. Пришлось его срочно разбудить и сбегать в столовую за тубой с соком. Пока бегал, проснулись и оделись остальные.

Пообедали в этот день тоже из туб, хотя в этом не было необходимости, так как невесомости уже не было. Правда, и сила тяжести была невелика. Гораздо меньше, чем на Земле, так что передвигаться приходилось осторожно.

Здесь я и потерял счет времени, потому что не знаю, сколько мы пролежали в камерах.

В иллюминаторах уже не было голубоватого шара Земли. Либо он остался далеко позади, либо его просто не видно. Кругом была только иссиня-фиолетовая чернота, усыпанная яркими звездами.

Только теперь у меня появилось время обдумать наше положение. Раньше я просто плыл по течению, вынуждаемый обстоятельствами или голосом профессора принимать то или иное решение.

Итак, "Ласточка" летит. Куда? Неизвестно. Какое-то время и я, и дети находимся в безопасности. А потом? Рано или поздно мы куда-нибудь прилетим. А может быть, мы будем летать десятки лет? Тоже возможный вариант. Есть ли на корабле запас продуктов? Должен быть. Профессор собирался вылететь с большим количеством людей, значит, пищи должно быть достаточно. Но ведь корабль стартовал раньше срока. Почему? На этот вопрос тоже нет ответа. Правда, профессор как-то говорил, что он предусматривает возможность отправить "Ласточку" с Земли в любое время.

Все-таки надо решать, что нам делать. Я занимался только библиотекой, устройства корабля не знаю. Где-то должны быть чертежи и расчеты профессора. Я в них, наверняка, сразу не разберусь, я ведь не инженер и даже не техник. Значит, надо найти эти чертежи и расчеты и выучить основы точных наук, которые необходимы, чтобы разбираться. На это нужно много времени.

Да, утешительного мало. Слишком много неизвестных в этом уравнении, которое надо решить. А от правильности решения зависит жизнь всех пяти невольных пассажиров "Ласточки".

Итак, на борту космического корабля нас пятеро.

Я сам, Роберт Лоусон, двадцати четырех лет. Без специального образования, профессия - монтаж электронного оборудования. Работал на заводе. Уволен. В Нью-Йорке познакомился с Паркинсом, тогда он тоже был безработным и отзывался на кличку "Профессор". Он получил наследство, не знаю, после кого, и истратил его на строительство "Ласточки", привлекая к работе только тех, кого знал лично. Я работал на монтаже библиотеки.

Второй пассажир - Мартин - я даже не знаю его фамилии, двенадцатилетний нью-йоркский Гаврош, но поразительно способный. Негр, что не мешало профессору любить его за быстроту ума. И мне цвет его кожи не мешает. Среди нас он лучше всех знаком с кораблем.

Сабина и Джек - восьми и четырех лет - дети профессора геологии Мандера, собиравшегося лететь на "Ласточке" со всей своей семьей.

Мария - тринадцатилетняя девочка из индианского племени ланкадонов, шесть лет прожила в семье профессора Мандера на правах няньки. Подобрана им в джунглях около своих мертвых родителей. За шесть лет научилась говорить по-английски, писать не умеет.

У меня не было детей, безработному и бродяге они ни к чему. Своих братьев и сестер я тоже не помню, так сложилась моя жизнь. И теперь у меня голова идет кругом, что я с ними буду делать? А если они заболеют? Почему-то это пугает меня больше всего.