Виталий Забирко - Везде чужой

- Встречались. Лет тридцать назад, - согласился Таксон Тей, а про себя добавил: "В зеркале". Но вслух сказал: - На улице. Я в девятиэтажке жил, в трёх кварталах отсюда.

- Да нет. Тридцать лет назад, вы, наверное, мальчишкой были. А мне ваше лицо знакомо именно таким.

Таксон Тей поморщился. С тридцатью годами он дал маху.

- Я очень похож на своего отца, - нашёлся он. - Он работал слесарем в околотке. Возможно, и у вас чинил канализацию. Когда она ещё была.

- Возможно. - Таксон-первый потерял интерес к личности собеседника и окинул взглядом его одежду. - Давно из зоны?

- Вчера, - честно признался Таксон Тей.

- Воровство, разбой?

- Помилуйте! - рассмеялся Таксон Тей. - Разве сейчас это преступление? Политика.

- Всё дерётесь... - вздохнул старик. - Не надоело?

- Надоело.

- Нет, правда надоело? - оживился Таксон-первый. - Впервые вижу человека, которому надоели политические игры.

- Если не ошибаюсь, то вы сами когда-то поступили точно так же.

- Было дело... - мечтательно протянул Таксон-первый. - Молодо-зелено. И мы были рысаками. Но у одного меня хватило клёпки, чтобы сойти с глупой бесконечной дистанции! - самодовольно закончил он.

- Почему так?

- Что - почему?

- О людях так плохо. Словно вы избранный.

Таксон-первый с любопытством уставился на своего двойника.

- Хм... - он пожевал губами. - Насчёт избранности я как-то... А вот о людях действительно думаю плохо. В молодости я думал о человеке как о венце творения. Но годы жизни разубедили меня. Личностей нет - есть самовлюблённые ублюдки, карабкающиеся по трупам к личному благосостоянию и власти. А все остальные - толпа со стадными инстинктами.

- Жёстко, - констатировал Таксон Тей и поискал по комнате глазами, на что бы сесть.

- Табурет под столом, - подсказал Таксон-первый. - Он, к счастью для гостей, из негорючего пластика. А то бы давно сгорел в печке, и тогда бы вам пришлось сидеть на полу.

Он подождал, пока Таксон Тей достал табурет и уселся возле печки.

- А насчёт жёсткости определения, вы ошибаетесь. Это не эфемеризм, а суть нашей жизни. Когда в начале Республиканства после братоубийственной резни стали строить общество равных, я, воспитанный на этих идеях, питал к его зачаткам самые радужные чувства. Но строительство продолжалось недолго - его быстро скомкала ублюдочная сущность личностей, стоящих во главе Республиканства. И тогда зачинщик Перелицовки, кстати, из той же когорты, провозгласил отринуть идеалы общества равных, потому что такого общества никогда не было и, следовательно, быть не может, и возродить идеалы старого общества. По его мнению, деление людей на богатых и бедных предопределено законами развития, и эти самые бедные только тогда смогут жить нормально и счастливо, когда богатые будут одарять их своей благосклонностью. Кстати, это счастье и это благоденствие мы сейчас пожинаем. Но тогда, как ни странно, сию собачью чушь приняли "на ура". Потому, что каждый видел себя только богатым, хотя их единицы, и никто бедным, то есть среди миллионов. И никто не задумывался, что благотворительность проявляется только тогда, когда с бедного взять уже нечего, и только затем, чтобы он не бунтовал. Впрочем, всё это частности. Больше всего меня поражает то, что словам лидеров - будь-то в обществе равных, или неравных - толпа верит бездумно и бездумно им следует. Больно и горько сознавать, что людьми, с гордым названием разумные, любые сентенции любого общества воспринимаются не трезвым рассудком, а слепыми инстинктами стада, следующего за вожаком.

- Я вижу, вы стали приверженцем Республиканства. А ведь когда-то были ярым сторонником перелицовки.

- Неверно. В отличие от наших лидеров, я своих убеждений не меняю. Тогда я надеялся, что перелицовкой нам удастся возродить идеи общества равных, которое к исходу Республиканства успешно похоронили под идеологическими догмами. Но потом понял, что наша цивилизация развивается не по законам разума, но инстинкта, и что в обществе торжествует чисто биологический закон, применимый, наряду с животным миром, и к человеческому. Закон отрицания отрицания. Всякое последующее поколение подвергает обструкции, а затем и гонению достижения предыдущего. Оно и понятно. На смену героям, вознесённым на вершину пирамиды общества, на правах наследования приходят их безвольные и бесхребетные потомки, и тогда новые герои берут пирамиду за основание и переворачивают её вверх дном. Называйте это как хотите: путчем, революцией, перелицовкой... Точно так молодой сильный самец в стае хищников перегрызает горло одряхлевшему вожаку. Точно так и человечество существует всё обозримое время.

- Ве-есёлый разговор, - протянул Таксон Тей.

- Вот! - неожиданно рассмеялся Таксон-первый. - Сколько раз давал себе слово не воспринимать наше общество серьёзно, и столько же раз срывался. Кстати, вода-то вскипела.

Он извлёк из-за кресла две кружки и налил в них кипятку.

- Уж не обессудьте, угостить нечем.

Таксон Тей взял в руки кружку.

- Почему - не серьёзно? - спросил он.

- Потому, что театр абсурда нельзя воспринимать с этих позиций. Можно свихнуться. Когда я был таким же молодым, как вы, я чуть не перешагнул эту грань.

Он подул на воду и отхлебнул из кружки.

- Эх, какими мы были! - мечтательно протянул он. - Горластыми да самоуверенными. Запальчивыми. Какие речи говорили...

Он поставил кружку на пол, выудил из бумажного хлама позади себя замызганную, ветхую от частого употребления папку и раскрыл её. В папке находились такие же ветхие, чуть ли не распадающиеся, зачитанные до дыр газетные вырезки.

- Вот послушайте. "...Кто-то из классиков литературы сказал, что лучший способ избавиться от перхоти - гильотина. Но это вовсе не означает, что невозможность применения такого метода исключает другие способы. Наши же новодемократы исходят именно из этого принципа - если общество равных строилось гильотинным способом, то и идея его неверна. А между тем новодемократы столь же разительно не соответствуют основам демократии, как свергнутые и затоптанные республиканцы - идеям общества равных..." Или вот ещё: "...Я согласен с материалистами, что материя первична, а сознание вторично. Но в жизни человека первичной должна быть духовность, а материальное благосостояние лишь сопутствовать. Только тогда человек из животного становится разумным существом..." Нет, о каких высоких материях мы говорили с трибун, и сколь высокопарным слогом!

Таксон-первый швырнул папку на пол и снова взялся за кружку. Из папки выпал листок и спланировал к ногам Таксона Тея.

- А хорошо - горяченького! - воскликнул старик, прихлёбывая из кружки. - Между прочим, это всё я, - с наигранным кокетством заявил он. Детские игры в сорокалетнем возрасте... К счастью, я их скоро забросил и "ударился" в науку.