Дино Буццати - Линкор смерти

Унтермайер говорил много и беспорядочно. Воспоминания наплывали друг на друга, перемешивались, путались в мыслях и в речи. Рассказывая о тех или иных событиях, Унтермайер то перескакивал на несколько месяцев вперед, то возвращался назад.

В сбивчивом его рассказе Регюлюс понял далеко не все. В цепи событий не хватало многих звеньев. Но одно было ясно: это не бред. И главное — рассказ Унтермайера дополнил то, о чем Регюлюс сумел дознаться раньше. Как бы там ни было, Вилли Унтермайер — единственный живой свидетель. Причем свидетель одного из самых поразительных событий наших дней.

На этом заканчивается первая часть книги Регюлюса и начинается вторая, главная. К сожалению, она же самая короткая. К чести автора, он основывался строго на фактах, а где их нехватало, не позволял себе ничего домысливать. Даже в тех случаях, когда логически все было вроде бы обоснованно. Регюлюс только записал рассказ Унтермайера, ничего не убавив и не прибавив от себя. Единственное, что он сделал, — это расположил события в хронологической последовательности. Ну и, естественно, пришлось придать бессвязным речам умирающего унтер-офицера удобочитаемый вид. Регюлюс убрал из них ничего не значащие возгласы и невнятное бормотание, а местные словечки заменил общепонятными.

Вот что рассказал перед смертью Вилли Унтермайер.

На засекреченной верфи на острове Рюген и в самом деле строился корабль. Строительство держалось в таком секрете, что даже поседевшие в замшелых лабиринтах тайных канцелярий берлинские архистратиги, которым в каждом столбе мерещился шпион, проникались к нему почтительным уважением. Проект был поистине грандиозный. Исполнить его было возможно только ценой нечеловеческого напряжения и неимоверных усилий, которые, казалось, должны были вконец измотать и обескровить и без того изнемогшую, обессилевшую страну. Величественность замысла, масштабность предстоящего труда, неизбежность жертв — все это вселяло в посвященных почти религиозный трепет. Работы велись с особой тщательностью и огромным размахом. Над стройплощадкой был сооружен навес наподобие гигантского ангара, который маскировали в зависимости от сезона: летом покрывали зелеными ветками, осенью — желтыми, а зимой закидывали снегом. Но тайну оберегал не только навес — ее хранили и люди, тысячи людей, военные и вольнонаемные. Под гигантским навесом и был сооружен необыкновенный корабль. Ему уготовили завидную участь — стать главным козырем Великой Германии в почти проигранной ею войне, повернуть ход истории вспять. Это и было главное секретное оружие «третьего рейха». Гигантский линкор призван был в одночасье потопить флоты союзных держав, а также любых государств, которые окажутся с ними заодно. Тысячи матросов и офицеров пойдут ко дну, не успев прочитать предсмертной молитвы и даже не поняв, что происходит.

Судно водоизмещением сто двадцать тысяч тонн развивало скорость в тридцать узлов. Двойная противоторпедная защита позволяла выдержать атаку тридцати торпед. Помимо реактивного двигателя корабль имел два дополнительных винта. Вертикальная защита подводной части составляла сорок пять, а бронированной палубы — тридцать пять сантиметров. Основное вооружение состояло из двенадцати доселе не виданных орудий, сгруппированных по три. Пушки это были или нет — сказать трудно. Унтермайер называл их Vernichtungsgeschiitze — орудиями уничтожения. По его словам, они могли за несколько секунд уничтожить любое неприятельское судно в радиусе двадцати пяти миль. Длина корабля была около трехсот метров. Экипаж насчитывал две тысячи сто человек. Судно имело три трубы.

Как-то Унтермайеру ненадолго стало легче и он попросил жену принести из дому его кожаный портфель, запертый на ключ. Оттуда извлекли небольшой фотоснимок с изображением корабля. Любительская фотография, не очень четкая, сделанная явно неопытной рукой. Никакого постороннего предмета, с которым можно было бы сравнить размеры судна, на снимке нет. Общими чертами корабль похож на большинство судов германского военно-морского флота времен второй мировой войны. Единственное отличие — отсутствие привычных крупнокалиберных орудий. Вместо них торчат какие-то трубы или штыри. Довольно длинные, метров, наверное, по двадцати каждая. Они, похоже, могут подниматься, опускаться, поворачиваться в разные стороны. Может, это какие-то особые орудия, но скорее все-таки нет. Любопытно, что ни на одном из них нет чехлов. Они поднимаются высоко над палубой, чуть под углом к ней. Регюлюс уверен, что это ни в коем случае не атомное оружие. Но вместе с тем это и не обычная артиллерия, хотя бы и реактивная. Впрочем, судить об этом трудно — в технические подробности автор не вдается.

Судно, получившее имя «Король Фридрих II», спустили на воду в октябре сорок четвертого года, но в полную боевую готовность оно было приведено только через несколько месяцев. Какая велась подготовка, в чем она заключалась — этого мы не знаем и, верно, никогда не узнаем. Может, проводились учебные стрельбы, а может, и нет. Во всяком случае, вражеские разведслужбы ничего не заметили. Над базой, как и всюду, кружили самолеты-разведчики, но бомбежек не было.

Настал февраль, его сменил март, а там и апрель. Русские рвались к Берлину, фронт трещал по всем швам. Командование более не пыталось скрыть от армии и народа близость развязки. А на борту «Короля Фридриха II» текла своя особая жизнь. Там не было ни паники, ни сомнений, ни метаний. Люди были бодры и спокойны. Спокойны, как спокоен тот, кто сидит в тепле за надежной стеной, а на улице ночь, и беснуется буря, и холод пронзает одиноко бредущего путника, и ветер со злобным свистом срывает с него одежду. Новый линкор всем виделся такой надежной стеной, под прикрытием которой не страшны никакие превратности военной судьбы. Непобедимый, неодолимый, непотопляемый. Чудо техники. Шедевр военной мысли. Высший взлет германского гения.

Чего тогда ждал экипаж? Может, советских патрульных катеров? Они не замедлят вот-вот появиться. Берлин должен пасть со дня на день. Может быть даже, он пал вчера или сегодня об этом не знали, потому что по радио не передали обычного вечернего бюллетеня о военных действиях.

В один из тех дней корабль покинули все гражданские лица-инженеры, техники, рабочие. Прошло еще немного времени, и воздух над трубами начал подрагивать — верный признак того, что включились топки. То был великий миг.

Противоречивые чувства обуревали оставшихся на борту. Войне конец — они это понимали. Конец трудной, кровавой, мучительно долгой войне. Наставший мир благословен и желанен, хоть и оплачен ценой позорного разгрома и тяжкого разорения. Все! Войны больше нет. Хочешь — сходи на берег и бреди в свой опустелый холодный дом. Можно! Теперь можно все. Но как оставить, как бросить гигантский корабль, в который вложено столько сил, души, мечтаний, надежд? Как уйти просто так, не сделав ни единого выстрела из его чудо-орудий?