Лариса Захарова - Плиозавр-45

Смерть... Человеку свойственно думать о ней абстрактно, имея в виду не себя. Вот гибель Вейке, молодой двадцатипятилетней женщины, его последней жены, была почему-то реальной... и желанной. Психиатрам пришлось поставить на ней крест. Но сейчас уже дело не в болезни Вейке. Хальт понял, что предстоит ликвидация предприятия, и это единственная возможность избежать гибели. Можно сказать, он уже начал эту акцию - пришлось убрать Марка. А что оставалось? Треугольник Хальт - Заурих - Марк внезапно стал многоугольником. Некий американский агент... Перчини тоже кое-что пронюхал - больно уверенно держится. Заурих сам раскрыться не мог. Вейке вне человеческого общения. Хальт за себя отвечает. Остается Марк, "верный" слуга. За деньги, которые он получал, можно позволить выдрать себе язык. Хальт и объясняться с ним не стал. "... Чтобы последним жизненным впечатлением был блеск топора как кара за злодеяния, нанесенные рейху" так, кажется, формулировался приговор о смертной казни через отсечение головы, обращенной лицом к небу. Трудно сказать, видел ли Марк блеск топора среди ночи, но у него было время понять, за что и почему.

А с русским штурманом?... Следовало отказать Зауриху. Не надо было идти у него на поводу и с русской. Обошелся бы без нее. Но, с другой стороны, этого безумца надо иногда как-то ублажать, иначе от него вообще ничего не добьешься. Впрочем, если беседа с Мастером закончится благополучно, можно вернуться и отыграть вспять. Хотя Заурих дважды не вышел на связь. Кто-то открыл ему истину? Нет, от Зауриха тоже придется отделаться, решил Хальт. Он отслужил свое.

Другой вопрос - как отделаться?

И снова Хальт упрекнул себя, что ввязался в политическую кашу. А ведь как хорошо начиналось - никакой политики, только деньги, большие деньги!

Хальт помнил тот день, когда в Антибе подыскивал приличное помещение для офиса фирмы. В центре аренда дорога, хозяин вряд ли одобрит здешние цены, вот и решил подняться на мыс. С одной стороны, рассуждал он, там пустынно, с другой - эффектная вывеска страховой конторы по обеспечению драгоценностей или, скажем, другого личного имущества - автомобилей, яхт, могла бы привлечь богатых бездельников, пришедших глянуть на замок Наполеона Бонапарта.

Напротив замка Наполеона Хальт увидел небольшое бистро и решил посоветоваться с его хозяином, где можно снять подходящее помещение. Хальт сел к столику под ярким зонтиком, глянул вдаль на поросшие лесом склоны Альп, на голубую гладь моря, и такая тишина, такая радость неожиданно вошли в его душу, что захотелось плюнуть на все дела, забыть о мирском, о бедности, унижениях, погрузиться в эту негу... И тут он увидел Зауриха.

- Это издевательство, - зло зашипел Заурих, едва поздоровавшись. - Я прихожу сюда каждый вторник уже который месяц... Где ты был? Где связник в Гастингсе? Куда все подевались? Или я должен метаться по морям, как будто мне одному все это нужно?

Хальт ничего не понял, но почувствовал, что из Зауриха можно извлечь пользу. Начал подыгрывать и через двое суток уже знал о Заурихе все. С того дня, как они расстались в клинике доктора Дейке.

Хальт не прошел отбора в клинике Дейке. Он не очень хорошо представлял себе, зачем его привезли в госпиталь, больше всего боялся, что станут брать кровь - и так был порядком истощен. Но кровь взяли только для анализа и потом долго не вызывали. Хальт уже обрадовался, что не годится в доноры. Его отпустили после пятого анализа, вовсе непонятного: с пятки срезали кожу, сказали, быстро нарастет новая. У Зауриха кожу исследовали повторно, сняли покров с брови. А Хальту приказали изучать радиодело. Отправили в радиоцентр, который вскоре был взят американцами. И к лучшему, сказал тогда себе Хальт. Он постарался забыть все и переключиться на премудрости бухгалтерского дела в финансово-статистической школе.

А Зауриху, оказывается, сделали несколько операций. Пока Хальт заучивал звучные термины бухгалтерского учета, Заурих освоил морские глубины. Заурих стал жителем моря. Ему доверили тайны... Впрочем, об этих тайнах Хальт узнал потом. А тогда он узнал, что в определенные дни и часы Заурих должен был появляться в нескольких курортных городках и ждать связников. Связника не было. Заурих признал в Хальте знакомого и решил, что долгожданный связник наконец появился. Он ждал от Хальта приказа. Но Хальт не знал, что он должен сказать Зауриху, и только бросил в ответ на его гневную тираду:

- Обстоятельства резко изменились. Жди меня во вторник на пляже Жуан-ле-Пэна в это же время...

До вторника предстояло сориентироваться и вычислить, на что рассчитан человеко-дельфин и какую выгоду от него можно извлечь.

Если дело обстоит именно так, как рассказывает Заурих, то с какой бы целью ни запустили его под воду, он обладатель несметных богатств. Хальту мерещились, сокровища погибших кораблей, россыпи жемчужных раковин, золотые донные пески. Только потом он узнал, что в катакомбах ранних христиан в Лигурии, уходящих глубоко под сушу сложными переплетениями гротов и переходов, спрятана часть фондов Гитлера и Муссолини. Там же устроено убежище Зауриха и его команды. Потом Хальт понял, что Заурих страж при богатствах и добытчик новых сокровищ. В нем фашизм видел свое бессмертие. Что такое идеи без мощной финансовой поддержки? - рассуждал Хальт. Хлам. Кто платит, тот и музыку заказывает. Раз Заурих ждал связного, стало быть, он ждет команды, куда переправить деньги для возрождения наци. Риск был велик, но Хальт решился. Смертельно опасная авантюра, но... конец бедности, конец унижениям мелкого служащего.

Направляясь на пляж Жуан-ле-Пэна, Хальт раздумывал, как рассказать о затруднениях каудильо Франко, чтобы Заурих - Хальт еще не знал, получает ли тот указания от кого-либо, да и вообще, имеет ли он политическую и экономическую информацию - убедился, что Франко послал к нему за помощью в укреплении своего режима. Заурих так отчеканил свое "есть!", что Хальт испугался, не выбросит ли он вперед руку, не заорет ли "хайль!"... Вскоре в Гибралтаре произошло крушение двух французских эсминцев - Заурих по-своему истолковал затруднения франкистского режима. И вот тогда Хальт начал интересоваться политикой - ведь всякий раз ему приходилось изобретать новую легенду, под которую он получал золотые слитки, упакованные в водонепроницаемые контейнеры пачки долларов и фунтов стерлингов, драгоценности. Он, не стесняясь, клал их в свой карман - а кого же стесняться? Но иногда все же переправлял средства туда, куда, должно быть, их направил бы Заурих.

Начал с простой благотворительности, когда собирали деньги на похороны Елены Бехштейн, вдовы короля роялей, - каждому члену гитлерюгенда известно было, что эта женщина еще до тридцать третьего года вложила в фюрера почти все свое состояние. Подбросил Хальт и на становление организации бывших офицеров вермахта, и на поддержание тех осужденных Международным военным трибуналом, которые начали мало-помалу выходить из тюрем. А потом понял, что, протянув палец, увяз по локоть. Ему, не кому-нибудь, принесли переданное из тюрьмы письмо бывшего гросс-адмирала Деница. Дениц не просто передавал весточку близким, письмо содержало программу ремилитаризации Германии. На это нужны были деньги, и немалые. Хальт, став уже очень богатым человеком, понял, что письмо передано ему не случайно. Деньги поэтому дал. А письмо с автографом гросс-адмирала показал Зауриху, чтобы упрочить свой авторитет в глазах рыбочеловека.