Филип Фармер - Миры Филипа Фармера. Том 02. Личный космос. За стенами Терры

Стадо с топотом неслось на запад. Солдаты и пленники под углом в сорок пять градусов приближались к его правому флангу. Поднимаясь на холм, полукони отклонились немного в сторону и подгадали направление погони. Кроме того, огромная скорость позволяла им все больше сокращать расстояние между собой и намеченными жертвами.

Оценив угол, образованный флангом и передними рядами огромной колонны бизонов — почти квадратный строй, — Кикаха понял, что их отряд может проскочить перед стадом. С этой минуты скорость и удача означали спасение, а любое промедление грозило смертью под копытами бежавших животных. Двигаясь наперерез, всадники попали бы под натиск левого фланга; поэтому им следовало скакать наискось — вперед и под углом.

Вскоре им предстояло выяснить: способны ли кони выдержать такой рывок и не оступится ли кто-нибудь из них на ходу.

Анана оглянулась — Кикаха что-то прокричал, подбадривая ее. Его крик потонул в грохоте копыт, сотрясавших землю. Низкий вибрирующий гул напоминал вулкан, вот-вот готовый выплеснуть на земную твердь потоки раскаленной лавы.

Рев, запах животных и облако пыли ошеломили Кикаху. Вместе с испугом пришло возбуждение. Страх не в первый раз помогал ему выйти из оцепенения, приводя в состояние, похожее на экстаз. События вдруг стали крупномасштабными, погоня — прекрасной, и призом в этих скачках могло стать как неожиданное спасение, так и быстрая смерть. Кикаха почувствовал себя чуть ли не богом. В подобные моменты, когда смерть так близка и возможна, он буквально ощущал свое бессмертие.

Это чувство быстро проходило, но, пока оно длилось, Кикаха знал, что переживает мистическое состояние.

Со стороны могло показаться, что он решил столкнуться с ближним углом стада, образованным флангом и передними рядами животных. Перед ним вздымались косматые коричневые бока гигантских бизонов. Он видел горбы, сновавшие вверх и вниз, словно бурые дельфины в волнах. Мелькали темные коричневые лбы, массивные опущенные головы, мокрые черные носы, красные глаза, черные глаза, белые глаза с красными прожилками; а ноги двигались так быстро, что сливались в какую-то круговерть. Пена падала из открытых слюнявых и зубастых пастей на лохматые груди и ноги. Уши наполнял неописуемый грохот, будто сама земля, не выдержав тяжести огромных тел, начинала раздвигаться в стороны. На миг Кикахе показалось, что еще секунда — и равнина треснет под копытами, а из открывшейся бездны повалит огонь и дым.

В ноздри бил терпкий запах бизонов — тех самых, которые вымерли на Земле десять тысяч лет назад. Ничто не сравнилось бы с видом этих гигантских зверей: бока, потные от панического, разрывавшего сердце бега; рога, выступавшие в стороны и вперед на добрых десять футов. Жижа из-под хвостов пачкала бежавших следом. В общий смрад вплеталось зловонье пены, летевшей из пастей, и крови из легких — хотя здесь Кикаху, возможно, немного подводило воображение.

Сюда же примешивался запах коня, вспотевшего от страха и безумного бега.

— Хаи-ий-яя! — закричал Кикаха, обернувшись к полуконям.

Как ему хотелось сейчас освободиться от пут, чтобы погрозить кентаврам поднятым оружием. Клич потонул в грохоте бежавшего стада. Но Кикаха надеялся, что полукони увидели его открытый рот и усмешку. Он надеялся, что они поймут, как он презирает смерть и своих врагов.

К тому времени кентавры находились в ста пятидесяти ярдах от беглецов. Они прилагали неимоверные усилия, стараясь догнать людей. Их темные, широкие и скуластые лица исказились от напряжения.

Слава победы ускользала у них из рук, и они знали это. Полукони понимали, что, когда отряд людей пройдет под углом перед правым краем стада, они по-прежнему будут отставать ярдов на пятьдесят. И когда их воины доберутся до передних рядов, добыча вырвется далеко вперед. А потом бизоны будут постепенно настигать кентавров, и лучшие из них, так и не добравшись до другой стороны стада, падут под ударами опущенных лбов, изогнутых рогов и мощных острых копыт.

Несмотря на это, полукони продолжали погоню. Впереди всех мчался необстрелянный юнец, чья тесьма на голове еще не познала ни пера, ни скальпа. Молодой кентавр скакал с невероятной скоростью. Кикаха даже выпучил глаза. Никогда прежде ему не доводилось видеть такого резвого полуконя — а уж он-то перевидал многих. С каждой секундой юнец приближался на несколько ярдов. Лицо его побагровело и исказилось от усилий. Казалось, еще немного, и лицевые мышцы порвутся, как перетянутые струны.

Полуконь взмахнул рукой — и в воздух взвилось копье, описывая длинную пологую дугу. В самый последний момент Кикаха вдруг понял, что может случиться почти невероятное.

Копье летело в сторону его жеребца. Снижаясь по кривой, оно пролетело над тишкветмоакскими всадниками. Кикаха дернул поводья, направляя коня влево, но тот лишь мотнул головой и немного замедлил бег. Почувствовав легкий толчок, Кикаха понял, что копье вонзилось в животное.

Жеребец начал падать. Его передние ноги подогнулись, задние оттолкнулись от земли, и круп взлетел в воздух. Шея просела под седоком, и Кикаха вылетел из седла.

Он не знал, как это у него получилось. Что-то сработало в нем, как срабатывало и прежде. Кикаха не упал и не покатился по земле — он приземлился на ноги и побежал к черно-коричневой стене стада. Позади раздался стук копыт. Он прозвучал так близко, что Кикаха услышал его даже сквозь рев и топот огромного стада. А потом звуки завертелись вокруг, сила инерции выбила землю из-под ног. Кикаха упал на траву и заскользил на животе.

Над ним пронеслась тень — силуэт всадницы и коня. Рядом проскакали остальные шестеро. Кикаха увидел, как Анана оглянулась через плечо, но в следующий миг ее и тишкветмоаков скрыла накатившая волна бизоньего стада.

Они ничем не могли ему помочь. Секундное промедление означало смерть под копытами бизонов или от копий полуконей. И если бы на его месте оказалась Анана, он сделал бы то же самое. У каждого своя судьба, так что же пенять на других…

Наверное, полукони вопили в тот миг от восторга. Жеребец Кикахи был мертв. Копье воткнулось в его круп, и животное при падении сломало шею. Перед кентаврами, беспомощный и безоружный, стоял их величайший враг — Ловкач, так часто ускользавший у них прямо из-под носа. Но теперь ему никуда не деться — если только он не бросится под копыта гигантов, скакавших в десяти шагах от него.

Как видно, эта мысль и пришла преследователям в головы, потому что они стремглав понеслись к нему, а необстрелянный юнец попытался отрезать Кикаху от стада. Побросав копья, томагавки, дубины и ножи, кентавры мчались к своему врагу с голыми руками. Они хотели взять его живым.