Гарриет Хэпгуд - Квадратный корень из лета

Я помогала Грею, в сотый раз перекрасившему «Книжный амбар» вместо уборки. В прошлом месяце он замазал грязь ярко-желтой, как нарциссы, краской. Я участия не принимала – рука еще была в повязке после Томаса. Желтый цвет продержался две недели, после чего дед ворвался в кухню с криком:

– Бардак, гори оно все синим пламенем! Это какое-то чертово кафе, только пирожных-корзиночек не хватает!

Поэтому вчера мы перекрасили все внутри в желтовато-белесый оттенок, который сразу выглядит грязным. Я помогала. А сейчас мы все расставляем по местам.

– Нет, пигалица, ты вся наша, – отозвался Грей со стремянки. – Подай мне вон ту коробку.

С трудом подняв коробку, я отдала ее деду и снова присела, разглядывая попавшийся под руку альбом семейных фотографий. Такова природа «Книжного амбара»: тонны книжек в мягкой обложке, половина собственность магазина, половина наши. Иногда Грей, уже выписывая чек, вдруг забирал книгу назад, заявляя, что она не продается.

– Но здесь же ни одной моей фотографии! – Сотни снимков Неда, крошечного и сморщенного; мама с папой смотрят на него с удивлением; затем пустые страницы, и наконец появляюсь я. Снимки просто вложены, даже не вклеены в альбом, и мне уже год. Взялась неизвестно откуда. Ну ясно, удочерили.

Затем снова начинаются фотографии, уже не так много, и папино лицо на них на тысячу лет старше. Он выглядит поблекшим. И больше нет фотографий мамы.

Грей со вздохом посмотрел на меня, оторвавшись от своего бульварного чтива. Я не сказала ему, что он поставил книги вверх тормашками.

– Понимаешь, пигалица, иногда жизнь слишком насыщенна, чтобы фотографировать. Нет времени остановиться и запечатлеть момент, потому что ты его проживаешь.

– А Нед? – На тринадцатилетие Неду подарили «Полароид», и он то и дело останавливал мгновения. Я открыла самое начало альбома, на свадебных снимках папы и мамы. Желтое платье туго обтягивает круглый, как пляжный мяч, живот, вместо фаты через лоб повязана лента, волосы короткие и подстрижены под маллет, как у меня в детстве. Совсем как Нед, мама совершенно не следила за модой, но при этом отчего-то выглядела стильно. Папа на каждой фотографии уместился лишь наполовину. Грей стоял с цветами, вплетенными в волосы.

– На, – сказал Грей, спустившись по скрипучей стремянке, и протянул мне мятый снимок из бумажника. Этой фотографии я еще не видела. На ней мама, и я сразу по привычке начала искать в ее лице свои черты. Мы с ней носатые, смуглые, темноглазые и темноволосые, только я непонятно почему перестала подстригаться… и тут я заметила, что на руках у нее младенец. Маленький, розовый, и это не Нед.

– Я?

– Ты, – подтвердил Грей.

До этого момента я считала, что все случилось одновременно: я родилась – она умерла. Никто мне не говорил, что между этими событиями существовала минута, когда у меня была мама.

Моргнув, я оказалась на кухне, прижимая к уху трубку домашнего телефона. В трубке шли длинные гудки, только я не помню, чтобы набирала чей-то номер. Последнее, что я помню перед тоннелем во времени, – как я была на пляже и пошла плавать в холоднющем море.

В другой руке у меня фотография, которую Грей отдал мне в «Книжном амбаре» пять лет назад. Мамина. Я потеряла ее почти сразу и так и не призналась деду. А сейчас вот держу ее в руке.

Где я, в каком времени?

Я опустила голову между коленями, пытаясь отдышаться. Я могу справиться со схлопыванием тоннеля во времени. А вот с тем, что снова повидала деда, не могу. Меня скрутило от нестерпимой боли. Я не знаю, как мне это пережить. Не понимаю, как пережили остальные. Я досчитала до десяти, все еще держа телефонную трубку, когда на другом конце ответил какой-то парень:

– Алло?

Я в панике огляделась. За кухонным окном цвели розы персикового оттенка и виднелась заросшая, нестриженая лужайка. Через спинку стула переброшена меховая курточка Неда, на столе трайфл [16]. Рядом с ним свалена всякая ерунда для вечеринок – пиньяты, упаковка воздушных шаров. На грифельной доске новое сообщение для Томаса позвонить маме, когда вернется из «Книжного амбара». Стало быть, время правильное.

– Джейсон? – хрипло спросила я, уже догадавшись, кому звоню.

– Да… – ответил он. – А это кто?

– Кха-кха, – откашлялась я. – Кхарго. Марго. Ну, то есть… я. Привет, – закончила я гладко, как огурец (папино выражение).

– Готти? – уточнил он, будто знает больше одной Марго и ему требуется прояснить ситуацию с помощью прозвища, которое он раньше никогда не использовал. – Что случилось?

Я же хотела спросить, что было, когда я исчезла в тоннеле времени! Все мои теории по поводу зонированного экрана лопнут, если окажется, что я исчезала в облаке дыма. Но у меня не получалось сформулировать вопрос. Мозг еще не совсем нагнал тело, и сложность того, что требовалось выразить, оказалась непосильной.

– А можно встретиться? Это важно, – сказала я вместо вопроса. – Извини, мобильный сломался, не могла прислать эсэмэску…

– Может, и мо-о-ожно, – протянул он. – Ты как-то странно говоришь. Что-нибудь случилось?

Я прижалась лбом к стене, утонув в его вопросе. Все бы отдала, лишь бы его интерес был искренним: тогда я смогу найти путь домой.

– Насчет вечеринки, – солгала я. – Хочу устроить Неду сюрприз.

Я возненавидела себя за то, что выбрала поводом ненавистную вечеринку. Но может, удастся убедить Джейсона убедить Неда все отменить.

– Ну, давай кофе попьем в кафе в следующую субботу. Нед будет занят, – добавил Джейсон. – Время я тебе напишу.

Как нарочно, именно в этот момент Нед вальяжно вошел в кухню из сада.

– Ладнохорошозначитдовстречимнепорапока, – выпалила я и резко опустила трубку, не успев напомнить, что мобильный у меня не работает.

– Трубку полагается плотно прижимать к уху, – заметил Нед, иллюстрируя эту мысль жестом. Затем – это ведь Нед – другой рукой он изобразил мобильный, добавил к нему чертовы рожки и показал вулканский салют. Ну хотя бы он ведет себя как всегда.

– Починил твой велик, между прочим, – сообщил он. – Хочешь прокатиться в выходные?

– Нед, какой сегодня день? Число?

– Телефон! – Нед, вихляясь, подошел к холодильнику и заглянул внутрь, покачивая задницей в фиолетовых лайкровых штанах с узором пейсли. – Вторник, пятнадцатое июля нашего две тысячи…

– Спасибо, – перебила я и только затем спохватилась: – А! Да. – И с силой положила трубку на рычаг.

Захлопнув холодильник ногой, Нед присел на подоконник и начал пить молоко прямо из пакета.

– Ошиблись номером? – поинтересовался он.

– Сопели в трубку, – соврала я. Нед даже не догадывается обо мне и Джейсоне, и я хочу, чтобы так и оставалось. – Чем занимался, Фредди Меркьюри?