Гера Греев - Истинно арийский попаданец [СИ, с иллюстрациями]

Ну, так у тебя и вся семья на этом деле свихнувшаяся. Вон даже твой батя не стал ждать «квартирного вопроса», а начал строиться в частном секторе.

… А что, правильно его батяня сделал. В частном больше метров на человека разрешено и свое, есть свое. Вышел утром в палисадник, а яблоньки и вишни все в цвету.

А по деньгам почти тоже самое — те, кто сам строится, получают ссуду, причем частью безвозвратную и налоговые льготы на десять лет.

Во — во, свое — есть свое — задумчиво прозвенело стаканом из дальнего угла — накопаешься вокруг этих яблонек. Мне и так эта обязаловка на подсобной хозяйстве нашей шараги поперек горла стоит. На прошлой неделе прогулял, так мне предок такое устроил — не хочешь для семьи работать, питайся паразит, говорит, в столовке, а то и матери еще указывает, что он на завтрак хочет!!

Ну их, нафиг — что мне степухи на столовку не хватит!? Стипендия плюс стажерские — и на кафушку останется.

… Кто-то из девчонок возмущенно фыркнул — Да уж, свяжись с таким козлом и будешь потом всю жизнь в маломерке жить и «ухо-горло-нос ….» жевать.

Народ задумчиво посмотрел на женский контингент и начал разруливать ситуацию бульканьем.

Первое Мая — есть Первое Мая!

Пахать будем после и на свежую голову, ну не считая тех несчастных, которые работают на производствах непрерывного цикла.

Поэтому народ поставил пустые стаканы и с энтузиазмом потянулся к салатам.

А, так как в присутствии девчат о бабах говорить было как то не очень удобно, и тема «все мужики козлы» тоже могла быть воспринята неоднозначно, то все разговоры перешли в область политики.

Учитывая весеннее время и то, что почти все здесь присутствующие были военнообязанные в возрасте от 17 до 23 — вопрос о военном призыве стоял очень остро.

Причем этот вопрос очень интересовал всех, так как в режимных городках полный курс молодого бойца и, затем, и специализацию, по военным специальностях, проходили на уроках начальной военной подготовки и в летних лагерях ни только парни, но и девушки.

Проходили то все, а вот многомиллионная армия, в послевоенное время и по причине исчезновения большинства вероятных противников, как-то бы, особенно и не требовалась. Поэтому, в военные колледжи и училища, что было весьма престижно, можно было попасть, только сдав очень серьезные экзамены, нормативы и психотест.

Была еще структура чрезвычайных ситуаций и катастроф — тоже весьма престижно, причем и в плане социалки и оплаты.

Вот только туда, дополнительно, нужны были не только солдатские книжки и корочки основных специальностей, но и минимальная медицинская подготовка.

Судьба серой массы была тосклива — либо идти по общему распределению, а это значило остаться прямо здесь в городке и для парней, когда ни будь, обязательно, мог возникнуть неприятный вопрос — «что пацан, больше ни на что не был годен» или добиваться комсомольской путевки на престижные стройки, а это как минимум, контракт на два года…

В общем, стоило хорошо подумать и перетереть с друзьями.

Впрочем, выбор был достаточно большой — партия взяла путь на децентрализацию промышленного потенциала.

По всей стране, вокруг мощных гидроузлов, железнодорожных развязок и в пределах «экономической целесообразности» от топливных и сырьевых центров, возникали так называемые «гантели» — двух, трех профильные промышленные объединение на 15–20 тысяч работающих и, связанный с ним «пригородкой», спальный городок на 60–70 тысяч жителей, окруженный подсобными хозяйствами объединения и госхозами.

Такая «децентрализация» требовала огромной сети транспортных артерий — в основном железных дорого различного назначения.

С железными дорогами пошли по привычному пути — единая колея, но разная заявленная, допустимая грузоподъемность.

Страна усиленными темпами строилась, рабочие руки требовались везде и вербовщики умудрялись пролезть, всеми правдами и неправдами, даже в закрытые города, где начальство смотрело на их деятельность по переманиванию специалистов, весьма неодобрительно — самим мало.

В зависимости от сложности и имеющихся социальных условий, стройки разбивались на пять категорий «сложности».

Если учесть, что четвертая и пятая категории приравнивались к службе в армии и отработавший там контракт получал максимально возможные социальные льготы и начисление «социального кредита» на этих стройках шло по схеме удвоения — желающих на такие стройки было немало.

Все бы хорошо, народ в комнате сидел крепкий, да вот только на стройках этих категорий, кроме работы до упора, было, на уровне обязаловки, дополнительное вечернее или заочное обучение по одной из выбранных вторых профессий.

И ведь дурака не поваляешь — за неуспеваемость на «доучке» могли и домой отправить, причем с пониженным «соц баллом».

Во, позору не оберешься!!

В общем, народ обсуждал свои возможности и способности серьезно, задумчиво позвякивая стаканами.

За окном шел май 1946 года.

Дальний Восток. Закрытый порт. Бухта Золотой Рог.

Бартини, внимательно смотрел, как носитель, слегка приседая на перегруженный хвост, плавно разогнался до двухсот пятидесяти и, выйдя на «экран», чуть покачиваясь, направился к выходу из бухты.

В кабине сопровождающего его мобильного центра управления полетом царил мягкий полумрак, перемигивались какие-то лампочки и синели экраны локаторов и погодных станций.

Мобильный центр был оборудован в тяжелом пассажирском экраноплане, том самом, на котором во время войны Генсек прилетал на встречу с Микадо.

Сталин, который терпеть не мог летать, в нормальных условиях предпочитал использовать железнодорожный спец вагон или, еще лучше, консоль спец связи с большим экраном. Парадно выходной «экипаж» долго стоял на приколе в бухте, потом, по просьбе Гесты, его передали как спец транспорт производственному объединению Бартини и, наконец, переделали в мобильный командный пункт.

Оба экраноплана, оставляя за собой белую полосу, взбаламученной носовыми реактивными движками воды, по практически неподвижному морю, шли к точке старта, где их ждали суда обеспечения и дозаправки.

Роберт повернулся к Лозинскому и встревожено спросил — Как там у нас, на месте, с погодой!?

… Самолеты погодной разведки передали, что все тихо и, в ближайшие два — три дня, ни каких чудес не предвидится.

Через десять часов будем на месте старта.

Ну, ничего, доведем до ума нашего «змея горыныча» и его «змеёныша», повесим аппаратную платформу на стационарную орбиту над экватором и будем видеть сверху всю погоду как на ладони.

Фантазер ты Глеб! Сначала надо вывести и собрать платформу; поднять на нее движки и горючее, а потом, если черт не пошутит, перевести ее на геостационарную орбиту.