Гера Греев - Истинно арийский попаданец [СИ, с иллюстрациями]

Ну, блин!

Перешагнув стремянкой, как ходулями еще на полметра, легионер тяжело вздохнул — сволочь Геста, вот, с его подачи, развлек я всех этой ночью.

Еще, когда я у разводящего, в кондейке, до интерната дозвонился и, закончив орать, передал телефон начкару, по его счастливой морде понял, что меня сейчас в колонну по четыре строить будут…

Нет, ну обе машины сопровождения я, по отблескам, сразу вычислил.

Хорошо хоть «делать» их передумал — парни могли пострадать.

Хотя черт его знает — я еще не в форме, а ребята здесь не пальцем деланные, могли и «люлей» накидать….

Лучше бы «люлей» накидали — не дай бог еще и запись велась, как я штурмом, по всем правилам искусства проникновения, «брал» интернат для детей инвалидов.

Во позорище — посмешил народ.

Проникаю, через вполне приличный каменный забор, отжимаю балконную дверь и врываюсь … в детскую спальню.

Мне бы дураку сразу в коридор выскользнуть, а я растерялся при виде такого гарнизона и напустил холода.

Поднимается с крайней кровати дежурная санитарка, божий одуванчик в ночнушке до пят, хватает меня за ухо и шипит — «Если ты ворюга бессовестный мне хоть одного ребенка разбудишь я тебя ИвАновичу сдам, он тебе покажет куды лазить не надоть…».

Так за ухо из спальни и вывели — висит у меня на ухе эта бабка, ногами через раз переступает, зато комментирует, кто меня такого тятя родил, не переставая…

И что делать с ней не знаю — покошусь на ее мощи и лишний раз шевельнуться боюсь.

Так и довели до комнаты, где Геста с циркачем спали.

Вываливает к нам на шумоток из одной комнаты нечто шкафообразное, босиком и в кальсонах, и начинает с интересом меня разглядывать, а за ним счастливый старший куратор, в трикушке и тапочках, нарисовался.

Из другой комнаты появляется Лопес, в шикарном полупрозрачном пеньюарчике — у нас со «шкафом» сразу горло перехватило.

За ней Лана выплыла, брови скобкой — «…Как хорошо, что ты к нам приехал Аандрее….».

Вот уж действительно «приехал»….

Привет Андрей! — Геста, пятясь задом, затащил в зал огромную картонную коробку.

Я тебе тут еще елочных игрушек притащил, до комплекта. Только учти, что они стеклянные, а не из пластика. Наделаешь «боя» — сам пол дрючить будешь.

Андре съехал с лестницы — Слышь, радетель, а ты не боялся, что я мог твоих лохов караульных обезоружить, взять заложников и устроить «чудеса»?

… Ну, во первых, караул далеко не из лохов, а ты еще на ходу слегка покачиваешься; а, во вторых, им была дана четкая команда — «обеспечить твою безопасность, а там пускай хоть на ушах стоит…».

Парень насупился — Что, я настолько идиотом выгляжу!?

… Ну, в общем-то, да — у тебя последнюю неделю поперек лба ясно была видна бегущая строка — «… что бы такого сделать плохого»…

Да ты не переживай — нормальная детская реакция на избыток трудно усваиваемой информации.

Легкая истерика.

Получил нервную разрядку и успокоился — сейчас с тобой даже говорить вполне возможно.

Слушай, Геста, а как тебя, с таким характером, здесь сходу не придавили!?

… А я, знаешь ли, когда вляпался, четко знал, что со мной никто цацкаться не будет и был очень осторожненький и терпеливый.

Кроме того, понимаешь, здесь это не там…

По крайней мере, не так, как нам пытались в голову вдолбить, на разных уровнях.

Что, все святые, особенно в органах!?

… Ну, в органах, по определению, святым и юродивым делать нечего, а вот умных и честных людей здесь, у них, работает как бы ни большинство.

А умный и честный человек быстро себе характер в одно место засунет, если это для пользы дела нужно.

Ну, с тобой ладно — вон ты какую тут «перестройку» устроил. А мне с Ланкой на что рассчитывать!?

… Ну, во первых, насчет «перестройки» — свят, свят — без этого обошлось…

От меня скорее требовалось подсказать, на что нужно обратить внимание, и на каком дерме можно было поскользнуться, а умных людей, которые умеют работать и делать правильные выводы, на основе полученной информации, здесь хватает.

От тебя, кстати, тоже героических выходок никто не требует.

Захватывать соседнию страницу и устраивать там гегемонию люмпен пролетариата никто не собирается.

А вот, обезопасить себя от вашей «пены», мы естественно хотим, и твоя задача, если захочешь сотрудничать, помочь нам это выполнить, не наступая на чужие мозоли.

А если не захочу!?

… А и перышко тебе для легкости полета — живи, как знаешь, никто тебя не тронет.

По мне так, честно говоря, Лаанари, с ее медицинскими заморочками, умением и желанием учить, представляет больший интерес, чем свихнувшийся вояка-адреналинщик.

Так уверен, что она с вами сотрудничать будет!?

… На сто процентов — у нее мозги работают, дай бог каждому, да и еще, в отличие от тебя, она, как мы предполагаем, ментат и хорошо чувствует окружающий ее настрой.

С нее, тут, через несколько лет, пылинки сдувать будут, не говоря уж об учениках и прочем.

А в том, чтобы мы на ее странице сдуру чудес не наворотили, я думаю, она, несмотря на конфликт со своими набольшими, заинтересована по максимуму.

Да и свой интерес на наши хотеньчики у нее тоже явно есть.

Андре скептически спросил — А вы этот интерес, вот так, сходу поддержите!?

…Если не надо будет заваривать кровавую кашу и она не начнет переделом власти заниматься — поддержим.

Силенки, как ты видишь, у нас есть. Толковых и терпеливых людей мы за эти годы наработали.

Это кстати была наша самая важная задача в послевоенный период.

Денег и сил в нее вбухали не меряно. Людей собирали по всей стране.

Еще один толковый философ, пусть даже и недоучившийся студент, но, по умолчанию, знающий о многих возможных социологических проблемах, нам не помешает.

Вот только это дело сугубо добровольное и ответственное — силком в него никто никого тащить не будет.

Ну да ладно, время уже обеденное, нам женщины в комнате персонала стол накрыли.

…….

«Светлая» с интересом посматривала на мрачно ковыряющего в тарелке Аандрее.

Видимо у него был очень серьезный разговор со старшим хранителем, вот и сидит злой на себя и обиженный на весь мир. Ну, да это и не так уж страшно — судя по тому, как на него посматривает Лоопес, после обеда ему будет не до переживаний.

Как он ворвался в интернат спасать меня от своих фантазий — смешной!

Все-таки приятно, когда о тебе кто-то заботится.

Не как об ученице, которую нужно обучать и дрессировать; не как о «светлой», забота о которой замешана на почтении и страхе — просто как о женщине и спутнице, которая тебе близка и которую надо оберегать.

А ведь у меня, никогда в жизни, до него, такого и не было — для всех окружающих я была просто инструмент в руках Великой Матери, а она слишком грандиозна, что бы в тяжести и величии своего пути обращать внимание на чувства одного из своих многочисленных человеко-орудий.