Михаил Башкиров - Смейся...

Антон повернулся на живот.

Набежавшие на угощение нюхачата расторопно подбирали пестрые горошины, запихивали их в носы и, пошатываясь, улепетывали к куче.

Антон нагреб полную горсть, поотщипывал пристающие лепестки. Торопливо разделил порцию на равные половины, затрамбовал в ноздри. Горошины мгновенно таяли, вызывая непереносимую истому.

Долго, неистово Антон преодолевает душную, жаркую, заполненную сухим, обжигающим воздухом, непроницаемо темную трубу. Губы лопнули в кровь, язык распух. Поворот, поворот, еще поворот. Чрево медного удава подрагивает, конвульсирует. В колени врезаются металлические, жесткие ребра. Ремень не дает дышать… И вдруг возле самого уха отчетливое, равномерное бульканье, а сбоку ослепительный свет и скрежет лезвия. Огромный консервный нож вспарывает удаву брюхо. Стараясь не зацепить погонами и аксельбантом зазубренных краев, Антон выбирается из пробоины, отталкивается от вибрирующего, издыхающего корпуса и ныряет в холодную минеральную воду. Ложится на кафельное дно и, смакуя, тянет воду саднящими губами. Вода оживляет язык, лечит горло и успокаивает пустоту желудка…Мимо проплывает оранжевый таракан. Антон гонится за ним, беспорядочно шлепая по кафелю руками и громко чавкающими ботинками. Таракан поспешно исчезает в круглой дыре. Антон просовывает туда голову. В вытяжном шкафу на полках стоят ряды бокалов: на каждом наклеен запотевший череп. Антон протискивается в шкаф, снимает фуражку, выхватывает из-за ремня соломину и яростно пробует по глотку то тут, то там и, запутавшись в сладком, кислом, горьком, наваливается на шаткие створки и попадает в зал ожидания, под обледелый купол. Посреди зала, в окружении утепленной мехами толпы, робот, накручивая мигалкой, выстреливает короткими паузами запакованные в пленку тарелки, блюдца, розетки, салатницы, тюбики, менажницы. Антон пробивается между непрестанно жующими людьми. Добравшись до робота, предъявляет номерную ложку. Робот срывается с места и устремляется к тамбуру. Антон — следом. Робот на ходу выпускает длинную очередь разнокалиберных тарелок. Лавина съестного обрушивается на Антона. Он успевает набить рот салатом. Но в это время чьи-то сильные руки выволакивают Антона и высоко подкидывают под самый купол. Взлетая, Антон оглядывает зал. На широком помосте парни в тренировочных костюмах устанавливают пьедестал почета, раскатывают алую дорожку, вдоль которой выстраиваются проходчики в шлемах. Снова взлетев под купол, Антон видит на нижней ступеньке пьедестала забинтованного Ряху, на второй фиолетового разведчика, обвешанного разрядниками, а на первой — свою собственную бронзовую голову с лавровым венком. Антон падает, но никто не ловит его, все бросились к помосту. Антон врезается в пол и, проломив настил, оказывается в туннеле. Возле турникета Кардаш марширует церемониальным шагом, а за ним локетм к локтю — Медяк и гравилетчик. Антон присоединяется к отряду и самозабвенно впечатывает тяжелые подошвы, ладно выполняет зычные команды начальника. Медяк оборачиваеся и отдает Антону новенький погон доставщика первого класса, потом оборачивается гравилетчик и тоже сует погон. Затем гравилетчик и Медяк синхронно исполняют отходы вбок, и Кардаш, круто развернувшись на каблукх, навешивает на Антона аксельбант за аксельбантом. Под их тяжестью Антон валится на диван, за столитровым аквариумом. Из-за аквариума выглядывает оператор с Рудной и накрывает Антона пуховым одеялом…

Вроде проснулся?.. Кителя нет, рубаха коробом… С этой стороны маячит Орхидея… С той темнеет куча… Значит, действительно проснулся. Странный, рассеянный, вкрадчивый свет. Сколько продолжалось забытье? Полная иллюзия присутствия. В итоге — удовлетворение любых потребностей. Сытый, отдохнувший, взбодренный… Надолго ли хватит заряда?.. А то опять потянет на «детское питание»… Можно представить, какой эффект у чистого нектара. Вообще, замечательный в Оазисе механизм жизнеобеспечения. Все предусмотрено. Недоростки на полянах осваивают Орхидеи, вырабатывают привычки. А нюхачата подбирают горошины и прячутся в кучах. Вон как увлеченно сопят. Чистый нектар оказался бы для них губительным. Смена поколений налицо. Вопрос — каким образом нюхачи размножаются? Где прячутся нюхачки? Вроде ни одной ни приметил…

Антон сел, запустил пальцы в слипшиеся волосы, отодрал усохшую горошину и протолкнул ее в ноздрю. Горошина растаяла, вызвав лишь минутную полудрему. Антон стал ощупывать ворсистые листья и нежные мятые лепестки, продвигаясь к Орхидее.

Может, попадутся свеженькие?.. Чуть-чуть добавить — и будет порядок…

Антон уколол руку о шип.

Нет, так дело не пойдет… Думать, думать только о Елене Владимировне… Только о ней… Она заманила сюда, она и выведет… Но в чем же заключается настоящий интерес для Елены Владимировны? А если она решила спасти Главного? Допустим, они не поладили не из-за камня, а из-за привязанности Главного к Орхидеям… Попробовал «детское питание» и смирился, даже не пытаясь вырваться… Подолгу задерживался в Оазисе, а потом не вернулся совсем…

Елена Владимировна ждала, терпела и наконец не выдержала. А заставить Кардаша принять сооветствующие меры чрезвычайно трудно. И тогда она затевает комбинацию с доставкой компакта в Оазис. Теперь Кардаш волей-неволей вынужден просить разрешения на посещение Оазиса. Несчастный доставщик благодаря коварным удавам потерпел аварию и по глупости угодил к нюхачам. А вдруг он обнаружит одурманенного Главного наблюдателя или, что еще хуже, вырвет его из власти Орхидей и вернет на Станцию? В благодарность Елена Владимировна дарит самоотверженному доставщику дружбу… Но Главный без нектара угасает, и Елена Владимировна, убедившись в тщетности возрождения утраченных чувств… О дальнейшем пока осторожно… Тем более, что горошин уже не хочется… Постоянный контроль, и при первых опасных симптомах думать об Елене Владимировне…

Вдруг над Антоном промелькнула бесшумная крылатая тень.

Гигантская летучая мышь?.. Охотится за нюхачами?..

Антон вскочил, нашарил за ремнем гаечный ключ и шагнул к проступающему сквозь туман стеблю.

Вдруг бы спикировала на сонного?..

В развилке затряслось, заколебалось гнездо.

Нюхачу-то крышка… Одним паразитом меньше.

В шуршаще-шелестящую возню вплелось ритмичное сопение.

Когда рассвело, Антон стал ждать появления из гнезда ночного визитера.

Обойдя в очередной раз стебель, Антон обнаружил недоростка — тот сидел, зло сопя, между Орхидеей и кучей, с которой недавно сбежали юркие малыши.

— Детского питания захотел? И не стыдно?