Евгений Прошкин - В режиме бога

Сигалов видел, как у него с носа капает кровь, но ничего не мог сделать: повернуться не удавалось, руки внизу были зажаты намертво. Покосившись вправо, он обнаружил грузное тело в черном промокшем плаще.

– Капитан?.. – прохрипел Виктор. – Игорь… как вас там… Вы живы, я надеюсь? Вы меня слышите, нет?

Он сумел немного развернуть плечи и звать Коновалова тут же прекратил. Следователь не слышал, лист синего металла прошел через его горло и врезался глубоко в спинку сиденья. Голова осталась на месте, но теперь она была сама по себе, с телом ее ничто не связывало. Спереди полицейский автомобиль и вовсе раздавило в лепешку, поэтому справляться о самочувствии водителя было излишним.

Крыша оказалась разодрана, как квелая наволочка. Окажись Виктор сантиметров на десять правее, и его не миновала бы участь следователя.

«Я пытаюсь тебя спасти», – некстати вспомнились слова капитана. Мог ли он знать, что действительно спасет арестованного, потеснив его на заднем сиденье и заняв место смертника?

Обругав себя за дурные мысли, Сигалов снова пошевелился, точнее, слабо поерзал – свободы в сплющенной машине было в обрез. Путь наружу оставался только один: вверх, через дыру в крыше. Если бы Виктор мог двигаться, он так и поступил бы, но ему всё мешало: и треснувшая панель двери, и тело Коновалова справа, и окровавленная решетка спереди. Перегородка, разделявшая салон, была, как и наручники, сделана из упругого пластика – иначе рассеченной кожей на лбу Сигалов бы не отделался. Он уже привык, что с кончика носа постоянно капает, и порадовался, что кровь не заливает глаза.

Несмотря на забитый нос, Виктор учуял, что вокруг распространяется странно знакомый запах – неплохой, но слишком насыщенный. В потоке автомобилей мог запросто оказаться какой-нибудь ретро-маньяк со спиртовым двигателем или даже с бензиновым.

Угроза сгореть заживо придала Сигалову сил, хотя правильней было назвать это паникой. Не чувствуя боли, он судорожно раскачивался из стороны в сторону до тех пор, пока не сумел высвободить руки. Виктор был по-прежнему зажат, но теперь он отвоевал у искореженного салона немного пространства для того, чтобы повернуться.

Путь на волю по-прежнему лежал через поврежденную крышу, но для этого нужно было отодвинуть капитана. Сигалов нерешительно подергал мертвое тело. Лист металла наклонился, и голова Коновалова скатилась по нему вниз, потерявшись где-то под ногами. Виктора передернуло, но он не позволял себе медлить: странно знакомый запах становился все резче. Чем бы это ни было, концентрация вещества в воздухе увеличивалась. И оно, это вещество, определенно было горючим, Виктор уже не сомневался.

– Надеюсь, хоть следователя мне не пришьют, – без тени усмешки прошептал он.

Очутись на месте Виктора какой-нибудь герой криминального скрипта, он обыскал бы полицейских, легко нашел бы ключи от наручников, да еще присвоил бы пистолет. На всё про всё он потратил бы не более тридцати секунд, а в следующую минуту уже бодренько трусил бы прочь или мчался бы на новую разборку, завладев чьей-то тачкой, как нельзя кстати брошенной неподалеку. Но в жизни, увы, так бывает далеко не всегда.

Виктор стонал от напряжения и продолжал толкать покойника, освобождая для себя сантиметр за сантиметром. О ключах он всё-таки подумал, но дотянуться до карманов Коновалова не сумел. О водителе не могло быть и речи – от него осталась лишь толстая кость, торчавшая посреди месива из рваного железа и лохмотьев формы.

Результатом усилий стала обретенная свобода для рук и торса. Ноги по-прежнему были прижаты к покореженной решетке, но теперь Сигалов мог нормально дышать и поворачиваться из стороны в сторону. Главное, что во время аварии он умудрился ничего себе не сломать – на фоне множества криков снаружи и двух погибших полицейских внутри это выглядело нешуточным везением.

Максимально откинувшись назад, Виктор посмотрел влево. Экскурсионный автобус успел затормозить и пострадал чисто символически: смятый бампер и глубокая царапина по всему борту. Сигалов отвернулся, но что-то привлекло его внимание и заставило снова взглянуть на автобус. Тот был целиком раскрашен под рекламный постер. Виктор видел только нижнюю часть: крепкие женские ноги и фрагмент приклада со сложными хайтековскими штуками. И название: «Окунись в Ад».

Плакат почему-то вызвал у Виктора такой приступ ярости, что некоторое время он сидел неподвижно, без толку сжимая-разжимая кулаки и щурясь в пустоту, как недавно на квартире у Алексея, когда тот начал вдруг нести всякую ахинею.

Сигалова прошиб пот: вспомнив про Шагова, он наконец-то догадался, чем воняло на улице. Изогнувшись до хруста в позвоночнике, он заглянул за край разодранной крыши. Впереди над машиной висел накренившийся синий фургон. Борта, деформированные от удара, в нескольких местах разошлись, и в глубине кузова виднелось нагромождение картонных коробок. Почти все они намокли, многие прорвались, и из них высыпались одинаковые квадратные емкости. Тонны «Джека Дэниэлса» из тысяч разбитых бутылок хлестали на асфальт, словно помои.

– Ну это уже какой-то… – Виктор раздосадованно потряс головой. – Эту уже какой-то перебор, твою мать…

Он сделал последнее усилие и наконец-то вызволил ноги из капкана. Пора было выбираться наружу, однако перед тем как встать на сиденье, Виктор всё же обшарил карманы следователя – без какой-либо определенной цели, просто на всякий случай. Разыскать ключи от наручников ему не удалось, а коммуникатор оказался разбит. Впрочем, на везение Сигалов и не рассчитывал.

Когда он вылез из машины, в небе уже кружил полицейский вертолет. Дорога в обе стороны была перекрыта. Позади, до самого тоннеля, тянулось целое кладбище автомобилей, вбитых друг в друга как войлочные тапочки. Масштабы катастрофы не вязались с первой аварией – разве что у всех машин в потоке одновременно отказали тормоза, – но после фуры загубленного вискаря Виктор уже ничему не удивлялся.

Сигалов спрыгнул на дорогу и, нервно пощелкивая пальцами, подошел к высокой кабине грузовика. Левая нога побаливала, но он не обращал на это внимания. Схватившись за ручку, Виктор яростно дернул. Дверь открылась легче, чем он ожидал.

За рулем сидел Шагов. Ни пятнышка крови, никаких следов на затылке – Лёха был жив и здоров, лишь немного смущен.

– Рано, – сказал он, виновато улыбаясь. – Там дальше знаешь, какие фишки? Тебе бы понравилось. Рано ты меня вычислил.

Виктор молча взял его за ремень и, рванув что было сил, выволок из кабины.

Драться со скованными руками можно только при наличии специальных навыков. Сигалов такими навыками не обладал, однако Алексей почти не сопротивлялся, только прикрывал лицо. Поэтому бить его было легко и приятно.